– … порвала Жанну на куски.
– Нет. Они знакомы. Стала повизгивать и поскуливать, крутясь возле Жанны. И она вовремя удалилась, потому что через несколько секунд сам доктор вышел на крыльцо, позвал собаку и запер калитку. Соображаешь?
– А что сама Жанна думает по этому поводу? – Я уже домыл тарелки, потому что помощник из Николая оказался никудышный, и подтолкнул его к выходу. – Давай покурим на крылечке.
– Она думает, что все это очень странно.
– Глубокое наблюдение. Ну и зачем же она тебе все это рассказала?
– Я ее сам навел на разговор о докторе Мендлеве. Ведь он по твоим версиям проходит как подозреваемый номер один? Кого он может прятать в доме? Убийцу деда?
– Вот, значит, какие кроссворды вы решали на Волшебном камне… Забавно. Я-то думал, что вы слушали музыку звезд.
– Не утрируй. Я всегда стараюсь совмещать приятное с полезным. Как новость?
Новость была действительно интересной. Хотелось бы познакомиться поближе с тем, кого охраняют железные решетки и овчарка.
– Я готов пойти вместе с тобой, – угадал мои мысли Комочков. – Прокрадемся туда ночью, овчарке подбросим какое-нибудь отравленное мясо, влезем по приставной лестнице на чердак через слуховое окно, а там…
– А там доктор Мендлев пальнет в нас из помпового ружья. Нет, не годится. Надо действовать тоньше.
– А как?
– Не знаю. Надо подумать.
И тут мы увидели, как к нам по дорожке торопливо идет тетушка Краб со своей страшной новостью. Труп Алевтины (так звали дочь соседки) обнаружил ранним утром один местный старик, Ермолаич, который срезал ивовые прутья для своих корзин. На его крики и сбежались люди. Что же произошло? Алевтина убежала из дома посмотреть на оползень еще вчера утром, около десяти часов. Потом ее видели шедшей обратно к поселку в компании подростков. Все они вроде бы собирались идти к озеру, купаться. Но потом компания разделилась, часть из них ушла к болоту, где намеревалась развести костер. Среди них была и Алевтина.
Все, что нам сейчас рассказывала тетушка Краб, мы потом узнали и из других источников, побывав на месте преступления через полчаса. Другую информацию, специфического свойства, мне удалось выяснить у доктора Мендлева и Петра Громыхайлова, который вынужден был на некоторое время протрезветь и заняться своими служебными обязанностями. Но созрел для этого он лишь к двум часам дня, а до тех пор труп девочки оставался лежать на том же месте, в зарослях ивняка. И только Мишка-Стрелец взял на себя добровольную охрану места преступления, отгоняя любопытных ребятишек и прочую публику. Куда-то запропастился и поселковый староста Горемыжный, еще один представитель официальной власти, видно убоявшись груза ответственности. Впрочем, и немудрено: подобные события здесь происходили крайне редко, а проще сказать – почти никогда.
Из принесенных тетушкой слухов следовало: подростки разожгли костер, а некоторые из них стали пугать Алевтину тем, что привяжут ее за веревку и опустят в болото, а потом вытащат. При этом будут снимать это на мобильный телефон, а потом выложат в Интернете. Такие у них теперь в ходу шутки. Надо сказать, что эта девочка не случайно была выбрана объектом для столь буйной фантазии: физически сильная, она тем не менее отставала от сверстников в умственном развитии и была очень пуглива. Над ней постоянно издевались. Она убежала, а двое мальчишек пошли ее искать. Вернулись они одни, чем-то очень напуганные. Сказали только, что кто-то ломился через заросли. Вот, собственно, и все. Больше Алевтину живой никто не видел.
После того как Ермолаич обнаружил труп, а доктор Мендлев констатировал, что девочка была изнасилована и задушена, по поселку поползли разные слухи. Говорили и о том, что это злодеяние совершили сами подростки, и о маньяке-убийце Григории, который скрывался где-то здесь, то ли на болотах, то ли в чьем-то доме, и об охранниках Намцевича из особняка, позволявших себе иногда излишнюю вольность, и даже о моих гостях – все они были тут люди пришлые, не знакомые никому. А проповедник Монк в своем «айсберге» громко вопил о пришествии Гранулы, которая наконец-то опустилась в наказание всем. Страсти накалялись.
Мы втроем – я, Марков и Комочков – побывали там, где был найден труп девочки. Мишка-Стрелец тотчас же стрельнул у всех нас по сигарете, а потом немедленно высказал свою версию происшедшего. Довольно необычную.
– Знаете, кто ее угрохал? Сам Громыхайлов, – шепотом произнес он. – Петька, когда нажрется, как танк на всех баб лезет, будь перед ним хоть старуха, хоть малолетка. А Алевтина была уже в теле, и я видел, как он на нее косится. Дурак человек! Вот теперь со страху напился и носа не кажет.
– Что ты мелешь, заноза? – остановил его стоявший рядом старик Ермолаич. – Вот Петруха тебе язык-то подрежет!
– Не посмеет! Я про него та-акое знаю!.. Он сам несколько лишку на свободе задержался. Пора сажать, как картошку.
Мы стояли чуть в сторонке от трупа, накрытого с головой простынкой, а Марков рыскал вокруг. Он что-то высматривал, вынюхивал, подбирал с земли, ощупывал, загадочно посвистывал. На нас не обращал никакого внимания. Затем подошел к трупу, поднял простынку.
– Странно, странно…
– Ну? Чего там? – спросил Мишка-Стрелец.
– Отлезь! – строго приказал Егор. – Займи место в самом конце очереди и не шевелись.
Он еще покрутился некоторое время, а потом мы пошли домой. Меня и Комочкова разбирало любопытство.
– Ну? – первым не выдержал Николай, повторяя вопрос смотрителя башни. – Чего там?
– Отлезь! – так же ответил Егор. – Я еще не разобрался.
– Но хоть улики какие-нибудь нашел? – поинтересовался я.
– Угу. Ситуация сложная. Но не безнадежная. Одно могу сказать: перед смертью она была напугана кем-то или чем-то до такой сильной степени, что… возможно, умерла уже до того, как насильник настиг ее. От разрыва сердца. Впрочем, это должно установить вскрытие. А где здесь найдешь приличного патологоанатома? Мы отрезаны от всего мира.
– А доктор Мендлев?
– Не смеши. Тут нужен профессиональный судмедэксперт. А твоему доктору Мендлеву только клизмы с кипятком ставить.
– Зря ты так. Он делал вскрытие трупа моего деда. Но… Вот что странно. Густав Иванович утверждал, что следов насильственной смерти не было, а рыбак Валентин говорил мне, что у деда была вмятина на виске, словно бы его стукнули чем-то тяжелым. Зачем ему надо было скрывать этот очевидный факт?
– Вот видишь! – порадовался Комочков. – Твой Мендлев сам замешан в убийстве. Или покрывает кого-то.
– Эх, если бы провести эксгумацию, – вздохнул Марков. – Можно будет попробовать этого добиться, когда дорога в город станет свободна.
Мы подошли к дому, где увидели застывший около калитки джип «Чероки». В нем сидел бритоголовый охранник в камуфляже, который возил меня к Намцевичу. Он держал на коленях автомат и лениво позевывал.
– Это еще что за бельгийский наемник из Иностранного легиона? – усмехнулся Марков. – А разрешение на оружие у него имеется?
Когда мы проходили мимо бритоголового, тот кашлянул и произнес нечто нечленораздельное, похожее на: «Добрр утрр…»
– Привет, братуха! – свойски отозвался я.
В доме нас поджидала такая сцена: на столе в зале стояла корзина фруктов и три бутылки шампанского, а среди теплой компании наших друзей сидел и сам Александр Генрихович Намцевич. Чувствовал он себя превосходно. Милена сидела справа от него, а Ксения – слева. Увидев нас, местный феодал (или уже король затерянного королевства?) легко поднялся со стула и пошел навстречу. На его лице играла улыбка, но серые глаза оставались прохладными, а между бровей лежала все та же упрямая морщинка.
– Прошу прощения, что увлек вашу супругу в поездку на катере, но… не мог устоять. Она прелестна. Я надеюсь, что вы простите меня за это легкомысленное похищение Елены.
– Милены, – поправил я. – Вас опять потянуло на древнегреческие мифы?
– Помните, значит, мою Лернейскую гидру, браво! Как приятно иметь дело с образованными людьми. Я счастлив, что мы теперь все вместе. И должно быть, надолго. – Он усмехнулся. – Возможно, даже навсегда. Хотя я и предупреждал вас, что вам лучше уехать, Вадим Евгеньевич. А вы вот не послушались… Да еще и друзей сюда притащили. А ну как завал никогда не разберут? Мы же останемся здесь до конца дней. Представляете перспективу? Маленький поселок, отрезанный от всей цивилизации. Где зарождается новая жизнь. Где прошлое забыто, а будущее – туманно. Где… – Намцевич вдруг осекся и обвел нас полубезумным взглядом. Но вскоре глаза его вновь обрели прохладную серость.
Марков подошел к столу, налил себе бокал шампанского и выпил.
– Уксус, – констатировал он.
– Господа, сегодня вечером я всех вас приглашаю к себе в гости, – торжественно объявил Намцевич. – Я понимаю, что в связи с происшедшей трагедией на Полынью опустился траур, но… не будем забывать и о жизни. Кто знает – сколько нам еще осталось. Кто знает…
