— Убери хотя бы их в багажник.
На всякий случай делаю шаг в сторону. А то приспичит ей меня веником отхлестать, и упаковкой антиаллергенов не отделаюсь.
— Крош, я реально тебя побаиваться начинаю, — ввожу ее в курс дела, но получаю такой взгляд, что лучше бы отправил это признание по смс. — Кстати, ты после залета научилась так стремительно в аптеку бегать? — усмехаюсь, садя ее в тачилу. — Лучше поздно, чем никогда?
Опять зыркает, накидывая пени на штраф. Ей с такой надутой моськой только в пенсионном фонде работать. Глянешь на нее и лишний раз подумаешь, а может, я еще ничего, работать могу!
Все еще чувствуя на губах наш недолгий поцелуй, за который пострадала моя челюсть, я возвращаюсь за руль. В салоне уже проветрилось. Хотя мне мерещится щекочущий запах пыльцы. Поэтому опускаю стекло со своей стороны и спрашиваю у Колобка:
— Тебя не просквозит?
Она заметно смягчается. Мышцы лица расслабляются.
— Я тепло одета, — пищит едва слышно, перекидывая через себя ремень безопасности.
— Осторожнее с Габриэллой Демьяновной. На животе не затягивай.
Зря она не доверяет мне. Я к этой девчонке уже привязался. Всю ночь гладил. Просыпался, стоило ей чуть шевельнуться. Прислушивался. Это и дико, и забавно одновременно. Не понимаю папаш, отказывающихся от детей. Она еще не родилась, а я ее уже обожаю. Даже несмотря на прихлопнутую маманю. Ее тоже можно понять. За столько месяцев привыкла считать себя матерью-одиночкой. А тут появился я — крутой чувак из прошлого. У любой бы от счастья крыша поехала.
В пригороде, где живет моя будущая теща, я уже бывал пару раз проездом. Но вглубь заезжаю впервые. В узкой улочке моя тачила кажется несоразмерно огромной. Из некоторых дворов даже высовываются любопытные вывески.
— Ой, а хто это такой? — подражательно озвучиваю я это немое кино, объезжая колдобины. — Шо за буржуй? Зуб даю, хахаль Зинкин!
Колобок, не удержавшись, прыскает смехом.
— Гарантирую, тут уже все в курсе, кто ты, — отвечает она, наконец-то перепсиховав.
— Да, я уже осведомлен, какая скорость у твоей мамы. Любой интернет-браузер ей позавидует. Нам же лучше — нельзя тянуть с подготовкой к свадьбе.
— Блин, Дем, ты серьезно?
Я припарковываюсь у нужного дома и осматриваю глухой забор из профлиста. Сделан он на совесть, как и калитка с табличкой «Осторожно! Злая Вася!»
— Ты не говорила, что у тебя гостеприимная сестра, — произношу, проигнорировав ее тупой вопрос. Сколько можно повторять, что я женюсь на ней?! Это не обсуждается!
— Ты тоже не выпрыгивал из собственных штанов, когда рассказывал мне о своей семье, — уточняет она, выходя из тачилы.
С этим не поспоришь. Один — один.
Я открываю багажник одновременно с появлением моей тещи.
— Слава те, хоспади, явились! — Всплескивает она руками.
— Здрасте-здрасте, Ульяна Филипповна! — Вручаю ей хризантемы, счастливый, что быстро от них избавился. Осталось только умыться, а то уже чесаться начинаю. — Заждались?
— Мать честная, Демушка! Такой букетище! Ну спасибо…
— Стоп! Вы что, договорились о нашем приезде? — вмешивается Колобок.
— О, ты еще тут? — подшучиваю я. — Крош, ну разве я мог явиться к маме без предупреждения?
— Ты бы брала пример с жениха, — поддакивает мне теща. — Помнит о маме!
Колобок закатывает глаза и топает во двор.
— Ну, идем, — зовет меня Ульяна Филипповна, прижимая к себе цветы, доставшиеся мне через боль и слезы.
Щелкаю кнопкой автобрелока и вхожу во двор. Закрывая калитку, спрашиваю:
— А ваша злая Вася на привязи?
— Да в колледже она, — отмахивается теща, ведя меня по брусчатке к ухоженному дому. — Никаких нервов на этих дочек не хватит! Надеюсь, внучка в тебя пойдет, — подмигивает она мне, и Колобок, остановившись на крыльце упирает руки в бока.
— Я так-то все слышу, если что.
— А толку-то?! — усмехается теща и снова ко мне: — Демушка, ты голоден?
— Нет, спасибо, мы пообедали.
— Тогда сначала в баньку, — заговорщически улыбается она. — Ты только дровишек подколол бы. А то подкинуть для жара нечего будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что-то как-то погорячился я с рвением понравиться теще. Я топор пару раз в своей жизни в руках держал. Сучки на рыбалке рубил. А к тем чуркам, на которые она мне указала, вообще не знаю, с какой стороны подходить. Еще и Колобок масло в огонь подливает:
— Да, Дем, помоги маме. Наколи дров.
И лыбится во все свои блистательные зубки.
Вздохнув поглубже, снимаю с себя куртку, распрямляю плечи и щелкаю пальцами.
— Вообще без проблем!
— Ух, какой мужчина! — делает мне комплимент Ульяна Филипповна. — Стешка, ну чего встала?! Полотенца в комоде, квас в холодильнике. Готовься в баньку. Не пойдет же Демушка один.
Та бледнеет, отчего я с трудом сдерживаю улыбку. Беру топор и прицеливаюсь к полену.
— Да, любовь моя, не пойду же я один.
— Беременным нельзя в баню! — отрезает она.
— Да кто же тебе такое сказал?! — встревает теща. — Я обе беременности в баню ходила. В помывочной не жарко, не растаешь.
Цокнув языком и топнув ногой, Колобок разворачивается и влетает в дом, хлопнув дверью.
— Опять не с той ноги встала? — спрашивает у меня Ульяна Филипповна.
Я запускаю топор в чурку, и та раскалывается пополам.
Ух ты, а не так-то и трудно колоть дрова, когда руки железом натренированы. Поднимаю одну из половин, ставлю вертикально и снова замахиваюсь.
— Пустяки, — отвечаю теще, — в баньку вместе сходим — отойдет.
— Ох, искуситель, — посмеивается она, поднимаясь на крыльцо. — Пойду мясо на шампуры надевать. Шашлычком домашним вас угощу после баньки.
Я снова вонзаю топор в дерево, и то с треском разваливается.
Черт, от предвкушения совместного с Колобком похода в баню, опять кровь в причинное место приливает. Надо всю энергию тут потратить, а то уже перед глазами круги плывут и мозг плавится. В памяти пробуждаются картинки из прошлого: короткое черное платье на стройной фигуре, красивые ножки, аппетитные округлости, изящные движения вокруг шеста…
Раскалываю полено снова и снова, борясь с желанием силой взять Колобка. Закончив с одним, приступаю к другому. Смахиваю пот со лба и продолжаю рубить. Но даже сквозь звон, треск, лязг слышу музыку, под которую она танцевала для меня. Слышу ее шепот и стоны, когда она извивалась в моих объятиях. И после всего этого она думает, я так просто сдамся?!
— Ты че, больной? — доносится из-за спины.
Закинув топор на плечо, оборачиваюсь, тяжело дыша.
В двух шагах от меня стоит катающая языком жвачку девчонка. Рваные джинсы, кожаная косуха, розовые волосы до плеч, рюкзак, бананы в ушах. Спустив на нос темные очки, разглядывает меня с головы до ног и добавляет:
— Эт ты, что ль, жених моей сестры?
Глава 20. Стефа
Моя мама спец по повышению уровня раздраженности. Порой мне кажется, она оканчивала школу особого назначения, где обучали десертной ложечкой мозги перемешивать.
— Что он в тебе только нашел? — бурчит она, надевая мясо на шампуры.
— Да я же намеренно залетела. Ты не знала? — огрызаюсь я.
Обшаривает меня сердитым взглядом и берет следующий шампур.
— Иди уже, а то он сейчас дров на целый сезон нарубит.
Кое-как запахнув на своем животе халат, я беру полотенца и банку с квасом и выхожу из дома. Демьян с топором через плечо уже знакомится с моей любимой младшей сестренкой. Та по традиции встречает его, как у нас принято — чтоб надолго не задерживался. В недоверии к людям мы с ней похожи. Только у нее яйца попрочнее. Ее никакой Виталик не предаст.
— Привет, Вась, — бросаю ей, проходя мимо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она лопает пузырь из жвачки и делает мне замечание:
— Это мои сланцы!
— Не хнычь, до дыр не затопчу.
— Угум, с твоим-то весом, — она косится на мой живот.
Демьян запускает топорище в бревно, и мы замолкаем.
— Вы такие милашки, — улыбается, набирая охапку дров. — Одна чудесатее другой.
