Забавно, что я по-прежнему продолжаю держать зажженную «Зиппо» в другой руке. Типа, не стрельну, так подкурю хоть.
— Ну-ка обратно за оградку, гиббон, ля! — рычу ему. — Мозги вынесу — будешь полным дауном ходить.
Гиббон, судя по виду и к моему превеликому счастью, разбирался в оружии на уровне «пээм — не-пээм», поэтому, впившись взглядом в мой короткоствол, он возненавидел себя за невежество в оружейных делах. Я по глазам это понял. Не испугался, а именно усомнился: муляж, травмат или боевой? Рисковать даром, понятненько, неохота. И надеяться, что среди баб или тех незадачливых мужиков кто-то отличит первое от третьего не приходится.
Подействовало, кажись.
— Сосчитаю до трех, шмальну промеж глаз. С такого расстояния не промахнусь, — сказал я, а потом подумал, что сосчитаю-то на самом деле я для себя. «Три!» — и что?.. На лыжи, Салман, на лыжи. Два с половиной метра забор придется брать с разгону. Ибо…
— Раз!
Ничего.
— Два!
— Сука! — досадно прошипел сидящий на воротах гиббон.
И спрыгнул назад. Разлитый бензин хлюпнул под его ботинками, брызгами полетел на мои типа по-натовски запятнанные камуфляжем штаны, оросил ближних из «банды».
Здоровяк задним ходом, не спуская с направленного в него ствола глаз, отошел к бабе. Тихо советовались минут пять, меча в меня полные ненависти взгляды. А затем развернулись и, отвешивая громкие, но пустые угрозы, всей гурьбой поплелись вниз по улице.
Перекур, значится.
Продолжение, конечно же, будет. Причем очень скоро. Моя наглость да полный, в их воображении, склад провианта — непростое испытание для восьмерых комков голодных, обнаженных нервов. Не выждут до ночи, раньше заявятся. И бить стекла не будут, сразу крейсер свой задействуют. Или два. Или сколько там еще подтянут народу, пообещав нормальный взяток.
Профукал ты, Глебушек, свое счастье. Теперь, что бы ни делал — спасешь либо козу, либо волка — себя то-бишь, — а вот за капусту придется забыть. Ну или рискуй крутануть рулетку: загрузить весь скарб в пикап и прямо сейчас попытаться свалить из района. Шансов на успех при этом один из ста. На шум мотора полетят стервятники, как мотыльки на свет, незаметно пришхериться на запасной хате будет сложно. Особенно без оружия. Но раз шанс есть, то почему бы за него не побороться? Особенно если так не хочется отдавать кому-то спавшие просто с небес щедроты!
Подогнав машину к тыльной части дома, я принялся загружать как кузовок, так и салон, стараясь использовать пространство как можно эффективнее. Я работал быстро, до пота и промокания штанов на заднице, но час истек быстро. А за ним и второй. Я играл коробками в тетрис, переставлял их так, чтобы они меньше торчали из окон и не выпирали из кузовка. Нервничал, сплевывал мешанину из ругательств и проклятий, бегал на передний двор смотреть, не пожаловали ли дорогие гости снова, оглядывал соседние дома, отгоняя при этом мысль, что оттуда кто-то следит за мной (я ведь проверил все соседние дворы в первый день, как тут поселился).
И уже когда с погрузкой было покончено, и я побежал открыть ворота, со стороны главной улицы к моему слуху донесся-таки посторонний звук. Не сулящий ничего доброго ревуще-стучащий звук. Я замер у распахнутых ворот, и сердце у меня, до того трепыхающееся внутри, в этот миг словно изморозью взялось. Даже на лбу пот охладел. Сказать, что я узнал, что издает такой звук, — значит не сказать ничего. Меня такая хрень катала, когда я срочную служил. Через день катала!
Звук приближался. Гусеничный, но не раскатистый, как у танка. Быстро стучащий, фыркающий, с характерным жваканьем при поворотах.
Ну бабенка! Вот уж кого-кого в подельнички бы заманила, но что «догам» подмазала…
Бросившись к стоящей на заднем дворе «тойоте», я молил только об одном: успеть бы!
Сорвавшись с места, я не стал скромничать — повалил напрямик, по клумбам с розами, расталкивая гномиков, давя декоративную водяную мельницу и избушку с пригорюнившимся у плетеного забора хохлом в брыле, зацепил крылом деревянную беседку. Тем не менее в ворота, в которые без проблем мог бы въехать «КамАЗ», я едва попал. До эпидемии моим транспортом была спортивная двуколка под названием «BMW s 1000 rr» (сгоревшая вместе с сотней автопомоек в чертовом ГСК «Химик»), а посему маневренность на габаритных пикапах явно не моя отличительная черта.
Лязг гусениц к этому времени стал ощутим даже под колесами. Я свернул в противоположную сторону и утопил педаль в пол. Двигатель взревел, но машина даже не оставила черных полос на асфальте. Не «БМВ», конечно.
Не «БМВ»?! Да это чертов тепловоз с грузовым составом! Мотор воет что раненый слон, а я все еще вижу в зеркале темное пятно у ворот!
От следующего заглядывания в зеркало озноб, зародившийся в центре темечка, морозной молнией прошиб тело до самих пят. Из-за поворота, оставляя за собой облака выхлопов, подобно вырвавшейся из клетки разъяренной пантере — я не ошибся! — вылетела бээмпэшка. Нас разделяло метров семьдесят, в то время как до перекрестка впереди оставалось метров пятьдесят. Чертов «хай люкс», с его скоростью фуникулера! Бронемашина меня догонит и раздавит прежде, чем я доберусь до последнего дома по улице…
Хотя зачем ей догонять? Дурацкое предположение, ведь БМП чай не ментовская «семерка», имеется парочка отличий…
Неяркая вспышка в зеркале заднего вида, что-то похожее на темный термос со свистом пролетело в сантиметре от наружного зеркала моего «хай люкса». Врезалось в припаркованный возле очередного шикарного поместья «лексус», в яркой вспышке огня подняло его на воздух, раскроило верхнюю часть.
— Стоянка запрещена, — чужим голосом сказал я, когда горящие ошметки пролетели над «хай люксом».
Впрочем, вторая вспышка сзади напрочь отбила у меня всякое желание юморить.
Ощущение было таким, будто каменный гигант дал моему «хай люксу» под зад. Филейную часть рывком задрало к небу, вид приближающегося перекрестка в один кадр сменился приближающимся асфальтом. Скарб из кузовка взрывом цветного конфетти швырнуло вперед. Вермишель из разорванных пакетов рассыпалась по дороге; бутылки с подсолнечным маслом, разбиваясь, разбрызгивали во все стороны янтарное содержимое; пакеты с мукой при ударе оземь восходили белыми стенами тумана; банки с паштетами, поблескивая золотистыми поверхностями, разлетались битками для игры в классики.
Какое-то время машина продолжала движение, скребя по асфальту, высекая хромированным «кенгурятником» искры. Не помню, что со мной происходило, но я хорошо помню, что думал я в тот миг о балерине, которая удерживает равновесие, стоя лишь на прямых пальцах.
Сколько она так может?
А затем «хай люкс» завалился на крышу. По инерции его протянуло еще метров десять. Когда он замер, я еще какое-то время слышал, как продолжают крутиться задранные вверх колеса, как дребезжит что-то в задней его части (оторванный борт?), как ручейком течет бензин из пробитого бака. И гадал, будет ли третий выстрел.
Интересно, какие их относительно меня планы? Прибрать к рукам продзапас или же спровадить меня на тот свет? Ведь у них с провиантом дела, как я слышал, неплохо обстоят, за консервы воевать не станут. В таком случае могут шмальнуть еще. Или, может, для обиженной мамаши и гиббона стараются? Приоритет тогда все же в продуктах?
В любом случае, третьего выстрела, которого я ожидал в неком безрассудном оцепенении, не последовало, и я выплюнулся из машины через проем для лобового стекла. В аварии я почти не пострадал, пара рассечин ничем не вредили и без того изрядно пошрамленному лицу. Но стоило мне выпростаться в полный рост и потратить мгновение на осмотр утраченного, растянутого по дороге добра, как на подъезжающей бээмпэшке загрохотал пулемет. Прерывчатой прямой вздыбился под ногами асфальт.
Еще хочешь знать их намерения, Салман?
Развернувшись, я бросился к ближайшему частному дому — кирпичному, с неказистой архитектурой, старого построя, портящему весь вид из особняка рядом. Перепрыгнув заградку из сетки-рабицы, ныряю в кусты, но тут же, подбодренный стуком ПКТ, поднимаюсь и мчу к дому. Пули лохматят кусты, разбивают стекла в доме, раскачивают ржавеющий перед гаражом старый «скорпио», дырявят дюралевую шабатуру колодца с позвякивающим внутри ведром.
Забежав за гараж и скрывшись из виду, я прислонился к стене, отдышался. Повертел головой, прокладывая дальнейший маршрут. А фиг куда побежишь — огород дальше, сад, открытые пространства. Яркая мишень для стрелка.
В уме я прорисовал себе картину, будто из броневика сейчас высыпаются те самые пять солдат, передрачивая затворами, и рассредоточиваются для полного обхвата двора с унылым приземистым домиком справа. Худо будет, коли так.
Выглянул из-за угла. На самом деле все обстояло проще. Сорокатонная дура полезла во двор сама. Сметя хлипкие ворота, она на миг остановилась, такая же неуместная в этом небольшом дворике, как клоун в доме для престарелых, а потом двинулась дальше.
