— Спасибо! Огромное спасибо вам за все… — забормотал растроганный Шепченко, схватив руку Холмова.
— Я ваш должник на веки вечные… Оставьте пожалуйста свой адрес, я вас отыщу и отблагодарю когда-нибудь…
— Да я сам вас буду изредка навещать, — усмехнулся Холмов, аккуратно освобождая свою ладонь от объятий Шепченко. — Может в чем-то помочь будет нужно…
Дальнейшие события развивались следующим образом.
В тот же день Шура Холмов посетил Наталью Сергеевну и с легкой душой сообщил ей о том, что ее дело окончательно зашло в тупик и дальнейшее расследование бессмысленно. Единственное, что ему удалось установить — это факт действительного пребывания неизвестного мужчины на ее балконе в новогоднюю ночь. Но судя по некоторым данным, скорее всего это был случайный грабитель, который, очевидно, хотел забраться в соседнюю квартиру, хозяева которой отсутствовали. Но «ошибся адресом», так как окна квартиры Шепченко, по причине выключенного света и слабого огня свечей тоже были темными. Нельзя сказать, что это объяснение на все сто процентов удовлетворило Наталью Сергеевну. Тем не менее, постепенно она успокоилась и практически не вспоминала о таинственном визите своего покойного мужа в новогоднюю полночь…
Что же касается Богдана Тарасовича, то он с помощью Шуры устроился в первый Одесский таксопарк водителем такси. Заработки у него были богатые, поэтому в скором времени он не только честно вернул Холмову обещанную тысячу рублей, доказав тем самым библейскую истину, что добро всегда вознаграждается сторицей, но и смог «с доплатой» поменять свою грязную комнату в коммуне на самостоятельную квартиру. Так как Шепченко-Тимофеев постоянно боялся, что его случайно признает кто-либо из знакомых, Шура свел его с одним знакомым хирургом, который частным образом сделал Богдану Тарасовичу пластическую операцию, после чего тот стал несколько отличаться (и в лучшую сторону) от своего оригинала. (А знакомый Шурин фотограф подретушировал фотографию в его паспорте, чтобы она соответствовала новому лицу).
Но самое удивительное и даже поразительное произошло потом. Когда новая жизнь Богдана Тарасовича более-менее наладилась, он стал с новой силой невыносимо тосковать по своей прежней семье. Тем более, что к тому времени Шепченко-Тимофеев окончательно рассорился и разошелся с Кулешовской. Как-то раз, за бутылкой он поведал о своей тоске Холмову и посде очередной рюмки тому пришла в голову великолепная, хотя и отчаянная мысль: познакомить Шепченко-Тимофеева с его бывшей супругой! Ведь внешне он достаточном слабо теперь походил на ее «покойного» мужа. Шепченко этот план поначалу испугал, но после того, как была откупорена очередная бутылка коньяку, он признал его очевидную целесообразность и решил рискнуть. Дело решено было не откладывать в долгий ящик и, допив коньяк, Шура и Богдан Тарасович отправились к Наталье Сергеевне. Сообщив мадам Шепченко, что он «шел мимо и решил зайти, чтобы узнать, не случилось ли чего нового», Шура Холмов галантно представил ей слегка пошатывающегося Богдана Тарасовича в качестве «своего лучшего друга». Сообразительная, как все вдовы и незамужние женщины Наталья Сергеевна тут же пригласила дорогих гостей поужинать. Своего мужа она, естественно, не узнала и сердце ей тоже ничего не подсказало…
Ужин прошел достаточно оживленно. Поняв, что все идет нормально, Холмов вдруг «вспомнил» об одном очень важном деле и откланялся, оставив бывших супругов наедине. Шепченко-Тимофеев глянулся Наталье Сергеевне и они стали встречаться, а через положенный год официально оформили свои отношения, то есть поженились…
И до сих пор в Одессе, в мире и согласии живет, пожалуй, самая удивительная семья в мире. В которой ничего не подозревающая «вдова» живет вместе со своим «покойным» мужем. И ни одна душа не знает об этом удивительном факте, кроме самого Шепченко-Тимофеева и его хорошего друга Шуры Холмова.
Впрочем однажды, спустя много-много месяцев после случившегося, будучи хорошо выпивши, Шура не утерпел и рассказал об этом невероятном происшествии Диме Вацману. И от услышанного тот пришел в такой восторг, что по мотивам этой истории написал сценарий веселой кинокомедии. Который до сих пор валяется где-то в сценарном отделе Одесской киностудии, если только его к этому времени не сдали в архив или макулатуру.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРЫ ХОЛМОВА И ФЕЛЬДШЕРА ВАЦМАНА
Часть Четвертая
В логове мафии
Глава 1
Если, уважаемый читатель, вы, по какой-то досадной случайности не читали первую книгу о приключениях Шуры Холмова и Димы Вацмана, то без необходимого пояснения ход дальнейшего повествования вам будет не совсем понятен. Поэтому автору придется совершить небольшой экскурс в прошлое, дабы рассказать вам о том, что предшествовало событиям, о которых вы узнаете из данной части этого увлекательного повествования.
А предшествовало им вот что. Некоторое время назад, в результате налета на квартиру на улице Пекарной 21 «б», где жили Шура и Дима, неизвестные похитили картотеку, куда Шура в течение многих лет заносил самые разнообразные сведения обо всех известные ему одесситах, ведущих неправедный образ жизни. Холмову удалось выяснить, что налет и похищение совершила банда одесских уркоганов, по заказу… высокопоставленного сотрудника одесской милиции полковника Виктора Люстрина. Дальнейшее расследование показало, что Люстрин одновременно был и одним из боссов глубоко законспирированной мафиозной организации, в которой состояли некоторые важные городские руководители и представители одесского блатного мира. (Шурина картотека понадобилась им для того, чтобы с ее помощью узнать о неизвестных им одесских правонарушителях и взять их под свой контроль путем угроз или шантажа). Почуяв, что Холмов «сел ему на хвост», Люстрин начал всячески преследовать Шуру. Пытаясь через подчиненных ему милиционеров упечь его в тюрьму за тунеядство и проч. А как только милицейский полковник понял, что Шура проник в его тайну, по его приказу уркоганы подожгли квартиру Димы Вацмана и Холмова. Предупредив последнего с помощью записки, приколотой финкой к входной двери о том, что если он еще хоть раз сунет свой длинный нос туда, куда не следует, то…
Естественно, как человек неглупый, Шура Холмов никоим образом не собирался конфликтовать со столь мощной и грозной организацией, прекрасно понимая, что в противном случае «по его лицу будет ползать большая, зеленая муха». Поэтому он перестал охотится за Люстриным и К? и навсегда оставил мысль о возвращении своей картотеки.
Однако, спустя определенное время, Шура все-таки, «сунул свой нос» куда не следует. Причем совершению случайно, сам того не желая. А все произошло так. Расследуя одно дело (которое Холмов условно назвал «делом о гнилых апельсинах»), Шура «вышел» на некоего Наровлянского — скромного зам. начальника Одесской фабрики натуральных соков. Под руководством этого самого Наровлянского, специальная бригада шабашников скупала за бесценок на одесских овощных базах, в столовых и магазинах гнилые, подпорченные апельсины и лимоны, и на фабричном оборудовании, в ночную смену делала из них сок, запаковывала его в поддельную импортную тару и реализовывала через торговую сеть. Ес-тественно, «навар» от этой деятельности был бешеным. А вмешательство Холмова грозило «засветить» столь тщательно отлаженное, законспирированное прибыльное дело. И, хотя в планы Шуры отнюдь не входило как-то повредить деятельности этого гнилого апельсиново-лимонного концерна (его целью было уберечь от суда знакомую женщину-завмага овощного магазина, невольно пострадавшую от бурной деятельности шабашников — скупщиков). Наровлянский забеспокоился. И пожаловался Люстрину на то, что «какой-то жлоб вертится вокруг нашего производства и может пронюхать про то, что ему знать вовсе необязательно». Да-да, именно Люстрину! Ну откуда в самом деле было знать Холмову, что Наровлянский являлся одним из активных членов вышеописанной мафиозной структуры, в чей «общак» шла большая часть вырученных в результате аферы с гнилыми апельсинами денег. Равно, как и о том, что Люстрин был руководителем своеобразной «службы охраны» этой коррумпированно-преступной группировки. С помощью как подчиненных ему по службе работников милиции, так и с помощью одесских уркоганов, через входящих в структуру «паханов» он должен был оберегать одесскую мафию от какого-либо вмешательства извне. Так что пути-дорожки Шуры Холмова и Виктора Люстрина вновь пересеклись, что вызвало сильное раздражение у мафиозно-милицейского полковника.
Но Холмов, повторяю, об этом пока не догадывался. Он лишь удивлялся — почему это его вдруг уволили из трамвайного депо «в связи с сокращением штатов», хотя ощущалась острая нехватка контролеров и почему почти сразу после этого печального события к нему вновь зачастили из милиции с угрозами привлечь по статье за тунеядство. Шура попытался было устроиться на другую работу, но не тут-то было. Куда бы он не приходил (даже в соседний ЖЭК, с просьбой устроить его на вакантное уже третий месяц место дворника). ему везде вежливо отказывали, ссылаясь на самые разнообразные причины. Лишь когда на Холмова вечером, неподалеку от Мусиного дома напали человек шесть здоровенных мордоворотов и принялись избивать его кусками арматуры, требуя, чтобы он «немедленно убирался из Одессы к чертовой матери» (Шуру спас только револьвер и три выстрела вверх). Холмов наконец начал соображать что к чему. Ну, а когда уже знакомая ему белая «шестерка» внезапно, на большой скорости, вылетела на тротуар и едва не сбила Холмова (лишь чудо, хладнокровие, отличная реакция и великолепная прыгучесть позволили Шуре остаться в живых). он окончательно понял, что по какой-то причине одесская мафия вновь вспомнила о его существовании. И не просто вспомнила, но решила любыми средствами от него избавиться. Так как Шура не знал о всех взаимоотношениях Люстрина и Наровлянского. он долго ломал голову, пытаясь найти какое-то объяснение происходящему. В конце концов он пришел к выводу, что скорее всего местные мафиози решили «поглубже» законспирироваться в связи с наступлением новых времен (как известно, Юрий Владимирович Андропов весьма сурово относился к подобным внегосударственным структурам) и поэтому старалась избавиться от всех лишних свидетелей существования.
