Твое письмо очень умно, но всё — таки ты не прав, всё — таки ты смотришь на Онегина не с той точки, всё — таки он лучшее произведение мое. Ты сравниваешь первую главу с Д.[он] Ж.[уаном]. — Никто более меня не уважает Д.[он] Ж.[уана] (первые 5 пес., других не читал), но в нем ничего нет общего с Онег.[иным]. Ты говоришь о сатире англичанина Байрона и сравниваешь ее с моею, и требуешь от меня таковой же! Нет, моя душа, многого хочешь. Где у меня сатира? о ней и помину нет в Евг.[ении] Он.[егине]. У меня бы затрещала набережная, если б коснулся я сатире. Самое слово сатирический не должно бы находиться в предисловии. Дождись других песен…. Ах! Если б заманить тебя в Михайловское!… ты увидишь, что если уж и сравнивать Онегина с Д.[он] Ж.[уаном], то разве в одном отношении: кто милее и прелестнее (gracieuse [274]) Татьяна или Юлия? 1-ая песнь просто быстрое введение, и я им доволен (что очень редко со мною случается). Сим заключаю полемику нашу…. Жду П.[олярной] З.[везды]. Давай ее сюда. Предвижу, что буду с тобою согласен в твоих мнениях литературных. Надеюсь, что наконец отдашь справедливость Катенину. Это было бы к стати, благородно, достойно тебя. Ошибаться и усовершенствовать суждения [наши] свои сродно мыслящему созданию. Бескорыстное признание в оном требует душевной силы. Впроччем этому буду рад для Катенина, а для себя жду твоих повестей; да возьмись за роман — кто тебя держит. Вообрази: у нас ты будешь первый во всех значениях этого слова; в Европе также получишь свою цену — во-первых, как истинный талант, во-вторых по новизне предметов, красок etc… Подумай, брат, об этом на досуге….. да тебе хочется в ротмистра!
24 март. Михайловское.
150. В. Ф. Вяземской. 24 марта 1825 г. Михайловское.
Chère et respectable Princesse, votre lettre m'a navré le cœur. Je n'avais pas l'idée du malheur qui vous est arrivé; je n'essaierai pas de vous consoler, mais je partage du fond de l'âme vos chagrins et vos angoisses. J'espère qu'à l'heure qu'il est le Prince et les enfants sont convalescents. Puisqu'Онегин peut le distraire, je m'en vais dès ce moment me mettre à le copier et je lui enverrai. J'écrirai aussi à mon frère pour qu'il lui envoye ce qu'il peut avoir de mes vers. Je demande seulement au Prince qu'il garde tout cela pour lui seul, et qu'il n'en lise rien à personne au monde.
P.[ouchtchine] a eu tort de vous parler de mes inquiétudes et de mes conjectures qui se sont trouvées fausses. Je n'ai aucune relation avec O.[dessa], j'ignore complètement ce qui s'y passe.
Chère Princesse, soyez tranquille, s'il est possible. Donnez-moi des nouvelles de Votre famille et comptez-moi toujours au nombre de ceux qui vous sont le plus dévoués.
24 mars. [275]
Адрес: Ее сиятельству княгине Вере Федоровне Вяземской. В Москве. В Чернышевском переулке, в собств. доме.
151. К. Ф. Рылеев — Пушкину. 25 марта 1825 г. Петербург.
Спешим доставить тебе Звезду. Уверены, что она понравится Пушкину и заранее радуемся этому. Она здесь всем пришла по сердцу. Это хоть не совсем хороший знак; но уверены, что в ней есть довольно и таких пьес, которых похвалить не откажутся и истинные ценители произведений нашего Парнасса. Мы много одолжены нашим добрым поэтам и прозаикам за доставленные пьесы, но как благодарить тебя, милый Поэт, за твои бесценные подарки нашей Звезде? От Цыган все без ума. Разбойникам, хотя и давнишным знакомцам, также чрезвычайно обрадовались. Теперь для Звездочки стыдимся и просить у тебя что-нибудь; так ты наделял нас. На последнее письмо я еще не получал от тебя ответа. Уж не сердишься ли за откровенность мою? Это кажется тебе не в пору; ты выше этого. Что Дельвиг? По слухам он должен быть у тебя. Радуюсь его выздоровлению и свиданию вашему. С нетерпением жду его, чтоб выслушать его мнение об остальных песнях твоего Онегина. Не пишешь ли ты еще чего? Что твои записки? Чем ты занимаешься в праздное время? Мы с Бестужевым намереваемся летом проведать тебя: будет ли это к стати? Вот тебе несколько вопросов, на которые буду ожидать ответа.
Твой Рылеев. Марта 25 дня 1825.
152. Л. С. Пушкину. 27 марта 1825 г. Михайловское.
Душа моя, что за прелесть бабушкин кот! я перечел два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Тр.[ифоном] Фал.[елеичем] Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину. Погорельский ведь Перовский, не правда ли?
Об [276] Вяз.[емском] получил известие. Перешли ему, душа моя, всё, что ты имеешь на бумаге и в памяти из моих новых [277] сочинений. Этим очень обяжешь меня и загладишь пакости твоего чтеньебесия.
Получил ли ты мои стихотворенья? Вот в чем должно состоять предисловие: Многие из сих стихотворений — дрянь и недостойны внимания россейской публики — но как [278] они часто бывали печатаны бог весть кем, чорт знает под какими заглавиями, с поправками наборщика и с ошибками издателя — так вот они, извольте-с кушать-с, хоть это-с [--]-с (сказать это помягче). 2) Мы (сиречь Издатели) должны были из полного собрания выбросить многие штуки, которые могли бы показаться темными, будучи написаны в обстоятельствах неизвестных или малозанимательных для почтеннейшей публики (россейской) или могущие быть занимательными [279] единственно некоторым частным лицам, или слишком незрелые, ибо г. Пшк. изволил печатать свои стишки в 1814 году (т. е. 14[-ти] лет), [280] или как угодно.
3) Пожалуйста без малейшей похвалы мне. Это непристойность и в Бахч.[исарайском] Ф.[онтане] я забыл заметить это Вяземскому. 4) Всё это должно быть выражено романтически, без буфонства. Напротив. Во всем этом полагаюсь на Плетнева. Если я скажу, что проза его лучше моей, ведь он не поверит — ну по крайней мере столь же хороша. Доволен ли он? Да перешли на всякой случай это предисловие в Михайловское, [я] а я пришлю вам замечанья свои.
Когда пошлешь стихи мои Вяземскому, напиши ему, чтоб он никому не давал, потому что эдак меня опять обокрадут — а у меня нет родительской деревни с соловьями и с медведями. Прощай. Сестру поцалуй.
Великая Пятница.
Я Телеграфом очень доволен — и мышлю или мыслю поддержать его. Скажи это и Жуковскому. Дельвига [281] нет еще!
Так как Воейков ведет себя хорошо, то думаю прислать и ему стихов — то ли дело не красть, не ругаться по матерну, не перепечатывать, писем не перехватывать и проч. — люди не осудят, а я скажу спасибо.
Тиснуть еще стихи к.[нягине] Голиц.[ыной]-Суворовой, возьми их от нее. Думаю, что Посл.[ание] к Ов.[идию], Вчера был день и Море могут быть, разнообразия ради, помещены в Элегиях — да и вообще можно переменить весь порядок. R.[éponse] S.['il] V.[ous] P.[lait] [282]
[Не напечатать ли в конце Воспоминания в Ц.[арском] С.[еле] с Notой [283], что они писаны мною 14[-ти] лет — и с выпискою из моих Записок (об Державине) ась?]
Нет.
Да тиснуть еще мою Птичку [да 4 стиха о дружбе: Что дружба? легкой пыл похмелья]. [284]
153. И. И. Пущин — Пушкину. 2 апреля 1825 г. Москва.
Наконец получил послание твое в прозе, любезный Пушкин! Спасибо и за то. За проклятую délicatesse [285] я с княгиней бранился; она велела сказать тебе, что ты хорошо сделаешь, когда при деньгах пришлешь ей долг, что она отнюдь не хочет тебе его простить. Только желает, чтоб ты тогда ей заплатил, когда сам будешь иметь довольное количество монеты.
Вяземской совсем поправился, начал выезжать. Все тузы московские тебе кланяются и с большим удовольствием читают Онегина.
Мы ждем сюда дипломата Ломоносова, который уже в Петербурге. — Будь здоров.
Твой Иван Пущин Москва. 2-го апреля.
Адрес: Ее высокоблагородию Прасковье Александровне Осиповой. В Опочке. Для доставления в село Троегорское. А вас покорно прошу отослать А. С. Пушкину.
154. П. А. Вяземскому. Конец марта — начало апреля 1825 г. Михайловское.
Надеюсь, что ты выздоровил — с нетерпением ожидаю о том официального известия. Брат перешлет тебе мои стихи, я переписываю для тебя Онегина — желаю, чтоб он помог тебе улыбнуться. В первый раз улыбка читателя me sourit [286] (Извини эту плоскость: в крови!..). А между тем будь мне благодарен — отроду не для кого ничего не переписывал, даже для Голицыной — из сего следует, что я в тебя влюблен, как Кюхельбекерской Державин в Суворова.
Занимает ли еще тебя россейская литература? я было на Полевого очень ощетинился за Невск.[ий] Альм.[анах] и за пародию Жуковского. Но теперь с ним помирился. Я даже такого мнения, что должно непременно поддержать его журнал. Хочешь? Я согласен.
Стихотворения мои отосланы в Пет[ер]б.[ург] под Бирукова. Почти всё известно уже. Но всё нужно было соединить во едино. Изо всего, что должно было предать забвению, более всего жалею о своих эпиграммах — их всех около 50 и все оригинальные — но по несчастию я могу сказать, как Chamfort: Tous ceux contre lesquels j'en ai fait sont encore en vie [287], a [288] с живыми — полно, не хочу ссориться.
Из послания к Чедаеву вымарал я стихи, которые тебе не понравились — [но] единственно для тебя, из уважения к тебе — а не потому, что они другим не по нутру.
