— Где бюст Ленина? — заговорил Роберт, едва придя в себя.
Он сделал движение к ручью, журчавшему рядом с дорогой.
— Не волнуйся, Роберт, гляди! — сдержал его Иван.
Шатаясь, юноша все же сделал несколько шагов навстречу партизанам. Они уже несли драгоценную скульптуру, завернутую в брезент.
— Когда эсэсовцы подбили наш грузовик и мы заняли здесь круговую оборону, Крафт приказал зарыть бюст, — сбивчиво рассказывал Роберт. — Ведь вы могли и не подоспеть.
Он не успел договорить. Со стороны шоссе донесся отдаленный шум моторов. Шум нарастал и креп. Спустя несколько минут к командиру подбежал один из партизан, которого выслали на разведку к выходу из ущелья.
— Гитлеровцы! Два грузовика!
— Немедленно отходить! Я и еще двое задержим фашистов здесь, пока остальные не поднимутся к перевалу, а там они уже не достанут…
— Разрешите остаться с вами, товарищ командир? — Иван шагнул вперед, сжимая ручной пулемет. И тут же рядом с ним встали шеренгой все партизаны.
— Хорошо, останутся Иван и Зигмунд. Ты, Петр, возьмешь бюст вместе с Яношем, пойдете впереди. На подъеме вас будут по очереди сменять, да почаще, главное — быстрее к вершине!
Петр бросился к Ивану. Они обнялись: свидятся ли? Но мешкать было нельзя. Петр накинул на плечи лямки брезентовых носилок, которые партизаны еще на базе смастерили для переноски тяжелой бронзовой скульптуры. С ним в пару стал будапештский рабочий Янош. Вскоре партизанская цепочка скрылась в придорожном кустарнике, начав восхождение к перевалу.
* * *
…Уже второй час длился марш-бросок отходивших на базу партизан. Снизу, из ущелья, то вспыхивая, то затухая, доносилась стрельба.
Всякий раз, когда Роберт останавливался, чтобы перевести дыхание — из-за контузии он с трудом преодолевал головокружение, которое усилилось с высотой, — юноша оглядывался назад, напряженно вслушивался в эхо арьергардного боя.
Роберт нагнал носилки, в которых по-прежнему без сознания лежал Крафт. Он бредил. Его правая рука свесилась и раскачивалась в такт шагу партизан. Роберту сейчас казалось, будто его командир и наставник все еще в пылу боя — так же как и там, в ущелье, на берегу холодного горного потока, он бросает отрывистые слова команды, подбадривает товарищей, шутит, зло смеется над трусливыми повадками врага, заживает подпольщиков неукротимой ненавистью к врагу.
Роберт услышал, как в бреду Крафт называет имена своих боевых соратников, зовет Гротта, Вайса, Мари, Кернау. Впервые за последние сутки молодой подпольщик ощутил с необычайной ясностью и полнотой, какую глубокую борозду в его жизни вспахал острый лемех событий, как в его душе, возмужавшей, повзрослевшей, опаленной порохом антифашистской борьбы, взошли, пустили крепкие корни семена того видения мира, которыми щедро одарил шахтерского юношу немецкий коммунист Крафт!
Приближался перевал. Лес кончился. Только кое-где еще к скалам карабкались приземистые ели, упрямо цеплялись скрюченными ветками за камни.
Подуло холодным, пронизывающим ветром. Высокогорный ледник и в июньский зной обжигал легкие простудной изморозью. Трава от нее рыжела, листья голубики заиндевели. Лишь форель сверкала радужными молниями в истоках горных рек, струившихся из-под ледников, радуясь студеной чистоте протоков. Роберт неожиданно вспомнил, как вместе с Крафтом взобрался он вот на такую же заоблачную высь там, за шахтой Грюнбаха. Тогда ему думалось, что он поднялся на самую высокую вершину своей жизни!. Он уходил тогда на свой первый бой с фашизмом, на первую партизанскую операцию…
Роберт вдруг почувствовал, как вздрогнула рука Крафта. Крафт открыл глаза и что-то прошептал. Партизаны остановились и бережно опустили носилки.
— Откройте бюст, — с трудом проговорил Крафт и попытался приподняться на локтях.
Петр и Янош сняли с плеч ремни и опустили завернутый в брезент бюст на гранитную глыбу.
Лучи заходящего солнца в этот час уже освещали лишь вершины Альп, высвечивали на них снега и ледники рубиновым цветом, переходившим в густо-лиловый, потом иссиня-фиолетовый — там, где из ущелий поднималась глубокая тень ночи.
Партизаны полукольцом окружили гранитный постамент, высеченный великим скульптором — природой. Взволнованно ждали, когда спадет брезент.
«Правильно решил Крафт, — подумал Петр. — Перед решающим броском приказал расчехлить наше знамя!»
— Ты слышишь меня, Роберт? — теряя силы, прошептал Крафт.
Глотая слезы, юноша опустился рядом с раненым на колени, приподнял его повыше, чтобы Крафт лучше видел бюст. И снова и снова, глядя на бледное лицо своего старшего друга, Роберт мысленно возвращался ко всем этапам этой отважной подпольной эстафеты, к жестокому поединку с гестапо, фашистским рейхом, который они начали еще там, на шахте в Грюнбахе.
Брезент упал на гранит, словно плащ-палатка, сброшенная с плеч солдата. Последние луни солнца скользнули по бронзе, запламенели, будто отблесками военных пожарищ, что бушевали на тысячекилометровых фронтах беспримерной в истории битвы, отразились, заискрились на стволах партизанского оружия.
И, словно салютуя вождю мирового пролетариата, там, где давал, свой решительный бой фашистам партизанский арьергард, прогремели раскаты противотанковых гранат и очереди партизанских автоматов.
Быть может, трем смельчакам еще довелось увидеть, как на самом гребне горы снова развернулась стальная шеренга бесстрашных воинов-интернационалистов, подняла как знамя спасенный бюст Ленина и двинулась дальше, к вершине…
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
«Храните единство партии, как хранил его Ленин. 10 Всеукраинскому съезду КП(б)У от рабочих и служащих Жмеринского узла…»
Бронзовый бюст Ленина с этой надписью, выгравированной на нем, впервые я увидел в августе 1965 года, когда по заданию «Правды» был в главном городе австрийской земли Тироль Инсбруке. Он хранился в редакции Инсбрукского филиала центрального органа Австрийской компартии газеты «Фольксштимме» вместе с листовками военных лет, призывающими австрийцев участвовать в движении Сопротивления, вместе с пожелтевшими фотографиями подпольщиков и партизанским оружием.
Какой, однако, судьбой бюст вождя мирового пролетариата, отлитый на Украине десятки лет назад, оказался так далеко от Родины, почему его окружали драгоценные реликвии австрийских коммунистов — памятники подпольной борьбы с фашизмом?
— Коммунисты всегда были и остаются с Лениным, а ленинские мысли, ленинские идеи всегда были, есть и будут с коммунистами, где бы они ни боролись за дело трудящихся под знаменем марксизма-ленинизма, пролетарского интернационализма, единства и сплоченности. Бессмертное ленинское учение постоянно вдохновляет бойцов-коммунистов на подвиги. Один из таких подвигов и совершили в годы войны наши товарищи, сумевшие спасти бюст Ленина, вывезенный фашистами с Украины для переплавки в рейхе! — Так закончил свой рассказ председатель тирольской организации коммунистов, член ЦК Компартии Австрии Макс Флекингер, в прошлом кадровый железнодорожник.
