— Вот это да! — Барбара вздохнула настолько тяжело, будто прочувствовала за прошедшую минуту все те ощущения, которые пришлось пережить сыну. — А нам показалось, она очень честная и порядочная.
— Я тоже был о ней такого мнения, — ответил Николас, глуша крик отчаяния, рвущийся из души.
— Знаешь что, сынок! — воскликнула Барбара. — Приезжай сегодня к нам на ужин! Мы с Бетси приготовим что-нибудь вкусненькое. Ты ведь так любишь беседовать с папой!
Николас закрыл глаза.
— Спасибо, ма. Ты уж извини, но мне что-то не хочется ни о чем ни с кем беседовать.
Впрочем, перспектива провести этот вечер в кругу семьи, встречаться с которой удавалось не так часто, показалась ему сейчас довольно привлекательной. В доме родителей его любили, могли понять и поддержать. Но он никому не желал омрачать своим хмурым видом настроения.
— Не захочешь разговаривать, поужинаем молча, — настаивала мать. — Приезжай, мы по тебе соскучились.
Николас всерьез задумался. Что ему делать сегодня вечером, он не имел понятия. Работа не шла на ум, встречаться с друзьями, ехать в какой-нибудь ресторан, клуб или куда-нибудь еще не хотелось. От одной мысли о развлечениях и привычном окружении его тошнило. А занять себя чем-то, чтобы и вправду не свихнуться от гнетущих дум, следовало, и ничего лучшего, чем встреча с родственниками, нельзя было придумать.
— А кто еще будет? — спросил он, уже готовый ответить согласием.
— Гмм... — Барбара замешкалась, как будто ей задали провокационный вопрос. При других обстоятельствах Николаса это непременно насторожило бы, сейчас же, чересчур глубоко погруженный в свое горе, жаждущий понимания и утешения, он ничего не заподозрил. — Я точно не знаю. Может, Глория с Терри приедут.
С сестрой Николас всегда находил общий язык. Любил и уважал ее мужа. Обрадовавшись возможности увидеть их сегодня, он сдался.
— Ладно, уговорила, ма. На подобные вещи у тебя талант.
Барбара вздохнула с облегчением и таинственно хихикнула.
— Я очень рада. Уверена, ты не пожалеешь, что согласился. До вечера, мой дорогой.
Убирая телефон в карман, Николас чувствовал себя ненамного лучше, чем полчаса назад. Но теперь, вспомнив, что на свете существуют люди, способные понять его и в радости, и в горе, поддержать и попытаться успокоить, уже не пылал ненавистью ко всем.
11
Аппетитные запахи тушеной брокколи, жареной курятины с чесноком и специями и какой-то выпечки встретили Николаса еще во дворе родительского дома. Он вспомнил о далеком детстве и грустно улыбнулся, думая о том, что с превеликим удовольствием вернулся бы сейчас в ту беззаботную пору.
На пороге дома показалась Барбара. Не утратившая привлекательности в свои пятьдесят восемь лет, эта женщина отличалась завидным жизнелюбием и постоянно улыбалась. Сейчас, увидев сына, она улыбнулась сочувствующе и протянула к нему руки.
Николаса обрадовал этот милый, знакомый с незапамятных времен жест. Как сбившееся с курса судно — к возникшему на горизонте маяку, он направился к матери и сердечно обнял ее.
— Сынок! — воскликнула Барбара, нежно похлопывая его по спине. — Как хорошо, что ты приехал! Скорее пойдем ко всем остальным!
— Ко всем остальным? — переспросил Николас, отстраняясь. Ему вдруг показалось, что он ясно услышал в голосе матери нечто странное, свидетельствующее о каком-то подвохе. — Глория и Терри уже здесь?
— Глория и Терри... — Улыбка Барбары сделалась вдруг несколько смущенной. — Видишь ли, они вообще не приедут. У Терри появились неотложные дела, а у Глории заболела подруга.
М-да, заболевшая подруга — это гораздо серьезнее лишившегося почвы под ногами брата, недовольно подумал Николас.
— А вот Лео освободился сегодня пораньше и смог приехать, — оживленно добавила мать. — А еще... В общем, пошли! — В выражении ее лица Николас опять заметил нечто необычное и засомневался, что, приехав сегодня сюда, поступил правильно.
Тем временем Барбара взяла его под руку и повела в дом.
Еще в холле он услышал доносящийся из гостиной вместе с голосами его отца, Оуэна и младшего брата голос женщины — высокий и очень знакомый. Кто эта женщина, до него дошло в тот момент, когда мать открыла дверь.
В гостиной в компании старшего и младшего Барретов сидела, закинув ногу на ногу, Марион Лейс.
Родители Марион жили с Барретами по соседству. Она и Николас были ровесниками, учились в одной школе, а в юности на протяжении трех месяцев даже встречались. Что привлекло в ней Николаса, так это восхитительные глаза цвета янтаря, умение играть на фортепиано и одержимое желание стать профессиональным музыкантом. Через некоторое время он понял, что ее мечта посвятить себя музыке — всего лишь красивая фраза, что главное, чего ей хочется добиться в жизни, — это заиметь побольше денег и во что бы то ни стало обзавестись шикарным домом и яхтой. Его пыл к ней вмиг охладел, их дороги разошлись.
— Марион приехала из Лондона только вчера! — торжественно объявила Барбара, не замечая или делая вид, что не замечает, как потемнело лицо сына. — И согласилась поужинать сегодня с нами.
Марион улыбнулась подчеркнуто искренней улыбкой женщины насквозь неискреннего высшего света. Николаса поразили произошедшие с ней за десять с лишним лет перемены. Нет, она не подурнела и ее янтарного цвета глаза не утратили своей прелести, просто научилась жить по правилам того мира, где в отношениях между людьми царят фальшь и притворство. Николасу нередко доводилось общаться с подобными ей людьми. Он старался свести количество таких знакомых к минимуму.
Насколько ему было известно, после окончания школы Марион действительно продолжила обучаться музыке, но потом все бросила, выйдя замуж за какого-то богатея и переехав в Лондон. Окончила ли она учебу, была ли по сей день замужем, он понятия не имел.
— Николас, я безумно рада тебя видеть, — пропела Марион, поднимаясь с кресла и протягивая руки для объятия.
Николасу до ужаса не хотелось с ней обниматься, отвечать на ее слова, особенно сейчас, когда не было желания видеться ни с кем, кроме самых близких.
— Привет, — сказал он, позволяя Марион заключить себя в приветственное объятие.
— Я попрошу Бетси накрывать на стол, — сказала Барбара.
Никак не реагируя на ее слова, Николас поздоровался и пожал руки отцу и младшему брату. Те посмотрели на него внимательно и с явным сочувствием.
— Как твои дела? — полюбопытствовала Марион.
Ее слова и все та же фальшивая улыбка показались Николасу злой издевкой судьбы. Его так и подмывало ответить что-нибудь дерзкое или передразнить Марион, оскалившись. Но он не позволил себе ни того, ни другого, хоть и пребывал в том состоянии, когда можно отважиться на что угодно, потому что терять уже нечего.
