Долгая пауза.
— Хорошо, — наконец сказал Роджер в трубку и положил ее на рычаг. Бирвитц вытянулся перед ним, как на параде. Никто не смог бы догадаться, какие мысли теснятся у него в голове, но, вне всякого сомнения, гибель Грина явилась для него страшным ударом, так что Роджер начал серьезно сомневаться, разумно ли привлекать человека в таком состоянии к столь ответственной операции, требующей постоянного нервного напряжения.
Роджер спросил:
— Вы говорите, что жена Грина потеряла сознание?
— Упала, как подкошенная, сэр.
— Сделала ли она какое-нибудь заявление?
— Между рыданиями она успела сказать, что как раз сегодня они собирались уехать в Бурнемаус, но кроме этого я не смог от нее добиться ничего толкового, ну а врач настоял на том, что ей необходимо принять снотворное.
— Когда она сможет говорить?
— Самое раннее после обеда, по словам врача.
— Тут уж ничего не попишешь… В комнате Грина ничего не нашли?
— Ничего полезного для нас, сэр. Осмотр производили ваши офицеры, я же выполнял их инструкции.
— Есть соображения, почему убили Ораса Грина?
— Только одно, сэр.
— Какое же?
— Потому что он мог вывести нас на Роки Марло. Или же… Или же на того, кто за ним стоит.
— Да, — согласился Роджер, — Роки Марло, Кеннеди, Виддерман. Я уверен, что эта троица не стоит в стороне. Бирвитц, по моему мнению, только у вас одного есть реальная возможность раздобыть вещественные доказательства. Что вы на это скажете?
— Как я считаю, замешан может быть любой из них или же все трое вместе, — сказал Бирвитц. Глаза у него снова заблестели. — Кто-то из кожи лезет вон, чтобы заставить нас выглядеть сборищем идиотов. В этом я твердо уверен.
Роджер подумал:
«А ведь у парня прекрасно работает голова, только никак не разберусь, что сейчас его терзает, помимо сознания неудачи».
И он подумал, что может быть именно в этом лежит причина скованности Бирвитца.
Вслух же он сказал:
— Утренние газеты вас встревожили?
— Во всяком случае мне они не понравились.
— Наверное, так же, как и моей жене…
Бирвитц окончательно ожил:
— Моя жена тоже страшно переполошилась.
Он облизал губы и подался вперед:
— Один урок я все же вынес из этой истории, сэр. Если только в будущем у меня снова будет секретное задание, я ни одним словом не обмолвлюсь о нем своей жене. Она…
Он развел руками, растерянно улыбнулся и смущенно сказал:
— Она вбила себе в голову, что если у нас будет какая-то неудача, то вы сделаете козлом отпущения меня. Она… я ей сказал, что она ненормальная, но она не захотела меня слушать.
Роджер совершенно серьезно согласился:
— Да, женщины вообще не поддаются уговорам…
Он задумался.
— Вы хотите сказать, что она опасается как бы я не отказался от того, что вы действуете по моим указаниям? И обвинил бы вас в том, что вы по собственной инициативе передаете сведения врагу?
— Да, сэр.
Роджер усмехнулся.
— Вашей жене я ничем не могу помочь, а вам могу сказать, что причин для такого рода беспокойства у вас нет. Подробнейший рапорт с мотивировкой всех моих действий подан помощнику комиссара, так что я предпринял эту компанию не на свой страх и риск. И я предвидел возможность того, что по ходу операции меня все же кто-нибудь огреет железным бруском по голове или спустит в машине под откос. На этот случай наше руководство информировано, какую роль играете вы. Иными словами, все предусмотрено… не опасайтесь ловушки.
Бирвитц глубоко вздохнул, но ничего не сказал.
— А теперь подумаем о следующей «утечке информации», — сказал Роджер. — Вы можете им сказать, что я зол, как черт, что в Ярде одно совещание заканчивается, а второе начинается, но мы понятия не имеем, куда же теперь метнуться. Мы совершенно — слышите? Совершенно уверены, что в этой истории главное действующее лицо — Марло, но мы предполагаем, что и Кеннеди может быть причастен, и абсолютно не убеждены в невиновности Виддермана. Пусть себе постараются использовать нашу «растерянность», но в то же время знают, что они у нас все на подозрении. Ясно?
— Да, сэр.
— До сих пор все коммуникации с вами происходили по телефону, не так ли?
— Да.
— Если вам представится возможность лично встретиться с представителями другой стороны, не упустите ее.
— Разумеется, сэр.
Сейчас он выглядел значительно моложе и спокойнее, как человек, с души которого свалился огромный груз.
— Меня не оставляет чувство вины за то, что случилось с Грином. Если бы я стал разыскивать его по номерам, вместо того, чтобы караулить у входа…
— Вы делали то, что вам было сказано, — прервал его Роджер. — Если же мы все начнем себя винить за подобные накладки, нам только и останется, что просить в церкви отпущение грехов. Работать же вообще будет некому… Сообщайте мне при любой возможности о положении дел.
— Хорошо, сэр!
Бирвитц щелкнул каблуками и молодцевато повернулся.
Когда за ним закрылась дверь, Роджер слегка усмехнулся, подумав, как легко в молодости забываются все неприятности.
Появился Коуп. Вид у него был страшно мрачный. Встав лицом к окну, он пробормотал:
— Я работаю в Ярде вот уже двадцать семь лет, но никогда еще не видел ребят в таком плохом настроении.
— Не могу сказать, чтобы я их за это сильно винил, — совершенно серьезно сказал Роджер. — Вся беда в том, что они жаждут действовать, а мы вынуждены выжидать, чтобы не натворить глупостей. До сих пор не обнаружено даже намека на наличие связи между адвокатами в тех делах, которые нами были проиграны. Да и все обвиняемые не знают друг друга. Так что единственным правдоподобным объяснением остается то, что кто-то пытается разложить Ярд в моральном отношении, тем самым подорвать его боеспособность.
Нам необходимо найти портативку марки «Оливетти». Это на сегодняшний день задача номер один. А мы пока еще и не представляем, где ее следует искать. Вы не представляете, как я иной раз сожалею, что я больше не детектив-сержант! Когда должен рапортовать Рэдлетт?
— В час дня.
— Я хочу его видеть.
— Что вы там такое еще придумали? Вы все время мучаетесь какой-то мыслью…
— Гнетет меня все та же машинка, — со вздохом ответил Роджер.
Рэдлетт был одним из тех полицейских, которые обладают ростом, соответствующим требованиям Устава. И тем не менее, несмотря на то, что сейчас на нем был безукоризненно сидящий мундир, а не куртка и фланелевые брюки (исполняемая им роль продавца фирмы «Зипп»), он совершенно не походил на полицейского.
В кабинете Роджера он появился около часа дня, выражая всем своим видом крайнее нетерпение.
— Хэлло, Рэдлетт, чем вы можете нас порадовать? — спросил Роджер.
— К сожалению, ничем.
— Вытянули пустышку?
— Я продал несколько щеток и заработал какую-то ерунду, выполняя в точности то, что мне было приказано. Сегодня утром я был на еженедельном совещании торговцев, потому что по субботам работы у всех мало. Так что я встретился с двумя десятками остальных деятелей. Самое странное, что большая часть из них, судя по внешнему виду, здорово зарабатывает. У каждого при себе образцы наиболее ходовых товаров, которые они продают за наличные. Что касается заказов, то они доставляются, как правило, на следующий день. И оплачиваются также наличными. Дело поставлено правильно, мистер Вест!
— Можно ли с уверенностью сказать, что заработки некоторых торговцев очень большие? Точнее, что они живут не по средствам, которые можно заработать таким путем?
— Понятно… Пока я еще не совсем огляделся, чтобы быть уверенным. Я уже сказал, что кое-кто там явно благоденствует, но они все только и говорят о каких-то скачках и пари, так что, возможно, деньги эти шальные…
— Как часто вы встречаетесь с остальными продавцами?
— Не слишком часто. Конечно, иной раз мы случайно наталкиваемся друг на друга, ну и потом есть несколько кафе, в которых они привыкли собираться после работы и обмениваться сведениями. Каждый обязан ежедневно по телефону отчитываться перед конторой, делать заявки, оформлять письменные заказы и так далее. Организация превосходная.
— Порядок и процветание, — задумчиво произнес Вест. — А кому именно вы докладываете в конторе?
— Кеннеди или Марло.
— Выходит, Марло и правда работает на фирму?
— Работает, — заверил его Рэдлетт. — Если торговцу срочно требуется товар для продажи, Марло частенько подвозит его в тот район… Так что, мистер Вест, если основываться только на том, что я видел до сих пор, то надо сказать, что это самое настоящее предприятие. Но, с другой стороны, я так недавно туда попал, что они просто еще не могли посвятить меня в свои тайны. Одно я доподлинно знаю…
— Что именно?
