Глава 20
ТРЕВОГА
Роджер перегнулся через свой стол, потянулся за трубкой, вызвал «информационное бюро» и услышал ответ еще до того, как успел задать вопрос.
— Нет, никто не видел, чтобы Рэдлетт выходил из дома, а Мюриэль Кеннеди исчезла бесследно. В конторе Виддермана ее нет, но сам он там, а Кеннеди и Марло в правлении «Зиппа».
— Что в отношении патрульной машины?
— Все еще дежурит перед домом.
Он поблагодарил и повесил трубку. Коуп разговаривал с каким-то дивизионом о взломе и ограблении квартиры, о котором сообщили несколько минут назад. Нацарапав на клочке бумаги «Я у Гарди» и сунув его под нос Коупу, он вышел из кабинета. Потом, передумав, вернулся за шляпой, которую надел на голову, уже направляясь по коридору в кабинет помощника комиссара.
Гарди был один и лишь усталое выражение его лица говорило, в каком напряжении он находится в последнее время.
— Хэлло, Красавчик, что еще стряслось?
Роджер объяснил.
— В этом деле нельзя предугадать, что тебя ожидает.
То, что фраза не была эмоционально окрашенной, придавало ей большее значение.
— Рэдлетт ничего не говорил, была ли квартира этой женщины пустой, когда он в нее проник?
— Он только и сообщил, что произвел тщательный осмотр, и я сомневаюсь, чтобы он не заметил, если там кто-то скрывался.
— Патрульные в машине не видели, чтоб кто-нибудь входил в парадный или черный ход особняка?
— Нет.
— Значит, кто-то прятался в какой-то другой квартире… Вы не догадываетесь, кто бы мог это сделать?
— Нет.
— Что вы хотите сказать?
— Я могу сделать только одно. Я самолично послал Рэдлетта забраться в эту квартиру, не спрашивая ни у кого совета, так что он не имеет права находиться там, и те люди, которые подстроили ловушку, прекрасно это знают. Мы можем проникнуть туда лишь совершенно официально под каким-то предлогом. Если же мы начнем действовать сгоряча, отправим сейчас туда людей произвести осмотр, у нас могут начаться серьезные неприятности.
Гарди, не мигая, смотрел на Веста.
— Мы могли бы получить ордер.
— На обыск квартиры Мюриэль Кеннеди? В то время, как ее папаша и какой-нибудь специалист-законник только и дожидаются возможности обрушиться на нас всеми статьями конституции. Нет, нет, если мы при этом не найдем инкриминирующих доказательств, они поднимут такой вопль, что вчерашние газеты на этом фоне покажутся нам ангельским пением.
— Куда вы клоните, Красавчик?
Эго был чисто риторический вопрос, потому что Гарди уже все понял.
— Я должен сам отыскать Рэдлетта.
— На вас обрушат не только статьи конституции, но и вообще весь свод законов.
— Пресса давно заклеймила меня «нарушителем спокойствия» в сговоре с головорезом Бирвитцем. Если мы с ним и нарвемся на неприятности, вас, в крайнем случае, можно отстранить от должности, ну а уж если случится самое худшее, уволить из полиции.
— Послушайте, Красавчик…
— Разве я не прав?
— Наверное, правы. Но мне не нравится…
— Я все это говорю вам только для того, чтобы вы знали, чего можно опасаться. Но официально вы ничего не знаете… — Помолчав, он добавил: — Вы можете сделать одну вещь?
— Какую?
— Установите наблюдение за всеми четырьмя квартирами, которые посетил Рэдлетт. Приставьте надежные хвосты ко всем подозреваемым лицам. Сконцентрируйте людей близ Натинг-бриджа на тот случай, если мне срочно понадобится помощь.
— Хорошо, — обещал Гарди.
— Спасибо.
Роджер помахал ему рукой и вышел из кабинета. С минуту он постоял за дверью, хмуря брови. Сердце у него громко стучало. Наверное, он сейчас переживал то же самое, что Бирвитц и Рэдлетт, хотя и взялся за это дело по собственной инициативе. Они тоже хотели заручиться официальной поддержкой, как и он, но Гарди был удивительно скуп на слова. Ему бы следовало запретить самодеятельность, добиться ордера на обыск, пустить расследование по обычным каналам.
Почему он так не поступил?
Роджер медленно пошел к своему кабинету, великолепно понимая, что испытывали другие, и как сильно ослабело взаимопонимание в Ярде. Что уж тут хитрить, правда заключалась в том, что он сомневался в Гарди, а тот мог точно так же сомневаться в нем.
Если пройдет гладко, он первый посмеется над собственными подозрениями, и они с Гарди теснее сблизятся, чем до этого. Но сейчас…
Гарди охотно разрешил ему подставить голову под удар.
Роджер заглянул в свой кабинет.
— Эй, Красавчик! — сказал Коуп, — тут Бирвитц справлялся, не можете ли вы уделить ему несколько минут по важному делу.
— Где он?
— Внизу, в буфете. Я обещал ему позвать вас, когда вы появитесь.
— Скажите ему, что я буду ждать его в машине… В скором времени вы получите указания от Гарди. Проверьте, чтобы они были в точности исполнены.
— В чем дело?
— Узнаете, — усмехнулся Роджер.
Был уже почти час дня, когда он добрался до своей машины. К нему тотчас же подошел один из патрульных.
— Спасибо, я поеду один, — сказал он. Он заметил, как к нему спешит Бирвитц, на ходу жуя. Было поразительно, что такой великолепный игрок в теннис мог так неуклюже передвигаться.
Бирвитц подбежал.
— Садитесь за руль, — сказал Роджер, — мы поговорим по дороге. Мы едем в Найтинг-бридж.
— В Найтинг-бридж?
— Да.
Бирвитц включил зажигание и медленно поехал по набережной. Он не отвечал до того момента, пока они не выбрались с территории Ярда.
«Помни, что Бирвитц может оказаться не вполне надежным».
— Моя жена получила еще одно сообщение, — сказал он наконец.
— Чего они теперь хотят?
После маленькой паузы он ответил:
— Вас.
И так нажал на акселератор, что мог бы перегнать любую машину.
Они свернули направо, потом налево, проскочили Парламентскую площадь и Биг-Бена.
— Мне велели, чтобы я направил вас в дом на Найтинг-бридже и убедил вас добровольно войти туда
«Не надежен?»
— Когда поступило это сообщение?
— Полчаса назад, — ответил Бирвитц. — Бетти Грин находится в лечебнице, я ждал там, не придет ли она в себя и не начнет ли говорить. Мэг знала, где меня найти. Она сказала, что ей звонили в три минуты первого.
Иными словами, соображал Роджер, через 10 минут после того, как ему звонил Рэдлетт. Противник действовал поразительно расторопно. Выигрывал время?
Бирвитц тихо сказал:
— Мистер Вест?
— Да.
— В данный момент в моем доме находится пара «торговцев щетками». Моя жена звонила мне под нажимом…
Губы у него дрожали.
— Со мной говорил один из них. Он мне объяснил, что случится с моей женой, если я их не послушаюсь. Если вы сами не явитесь в этот дом…
Он замолчал. Роджер видел, как его руки вцепились в руль, как побелели на них косточки. По всей вероятности он вел машину автоматически, не слишком быстро, чтобы не нарушать правила, и говорил он негромко, голос у него не дрожал и не прерывался, и можно было лишь догадываться, чего ему стоило вот такое внешнее спокойствие.
Роджер сказал:
— Они обо всем подумали.
— Это настоящие дьяволы… Если я вернусь домой до того, как все это кончится, или если кого-то пошлю к нашему дому, они сказали…
— Что?
— Они напомнили мне о судьбе Грина.
— Понятно… А этот адрес? Керлев-плейс.
— Откуда вы это знаете?
Впервые у того сорвался голос.
— Там находится Рэдлетт.
Роджер рассказал ему, что успел сообщить Рэдлетт, но не сказал ни про патрульные машины, ни про сосредоточение полицейских, о которых обещал Гарди. Как ни странно, но он почувствовал облегчение. Одно дело врываться в квартиру Мюриэль Кеннеди до того, чтобы не подвести Ярд как организацию. Совсем иное дело появиться там в связи с Бирвитцем. Теперь его действия были вполне оправданны. Правда, все же нельзя было забывать возможности того, что Бирвитц сказал ему неправду. Но история звучала правдоподобно до самых мельчайших подробностей, она точно соответствовала сложившейся обстановке, именно нечто такое должны были предпринять организаторы кампании, и все же Бирвитц мог лгать.
Разве на этой стадии это было существенно? Роджеру приходилось действовать одному, на свой страх и риск.
Он сказал:
— Я намерен проникнуть в эту квартиру, но представляю, что там меня ждет. Я не направляюсь туда в качестве официального, так сказать, лица. Теперь мне стало ясно, что они сами там поджидают меня с нетерпением. И я пойду туда один.
— Не совсем один, — сказал Бирвитц.
— То есть?
— Мне было велено войти туда следом за вами.
— И что сделать?
— Подняться в квартиру на самом верху.
Он на секунду снял руку с баранки и сильно ударил ею по колену.
— Что они замышляют?
— Изолировать нас, — сказал Роджер.
