Одри наконец осознала, что Луис не вернется. Она давала волю своей скорби до тех пор, пока она полностью не опустошила ее. Она тосковала по сестре, но скоро воспоминания о Луисе вытеснили все мысли и желания. Она ждала, ждала, ждала до тех пор, пока надежда не уступила место отчаянию, а затем, в конце концов, смирению. Фортепиано и их музыка, — вот все, что осталось от их любви. Начав играть, она уже не могла остановиться.
Одри неистово ударяла по клавишам, извлекая резкие аккорды и заставляя мебель вибрировать от силы своей злости. Луис не позволил ей побыть в своем горе ни секунды. Он потребовал, чтобы она думала об их будущем в тот момент, когда она не в состоянии была этого делать. В тот самый день, когда у нее отняли Айлу… Тогда, в приступе эгоизма и раздражительности, он опустошил ее душу. Разве может любящий мужчина быть таким бессердечным? Что на него нашло? Она изливала свою печаль, любовно извлекая из инструмента гармоничные аккорды, настолько трогательные, что даже каменные глаза тети Эдны наполнялись слезами. Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, уехал, и в музыке звучали вся ее любовь и безнадежность. Когда Одри оставалась одна в полуночной темноте, то ощущала присутствие Луиса так явственно, что чувствовала его запах. Пальцы вопреки ее воле скользили по клавишам, а их мелодия разливалась по комнате, пронизывая время и пространство. Их соната, единственная ниточка, связывавшая их судьбы. Она играла ее, чтобы сохранить Луиса в памяти таким, каким знала его до того вечера в церкви, когда рухнули все ее мечты. Одри назвала эту мелодию «Соната незабудки», потому что до тех пор, пока она будет играть ее, Луис останется в ее сердце.
Но самое удивительное — с каждым сыгранным аккордом ей становилось легче. Ее настроение поднималось, и раны стали заживать. А потом, со временем, Сесил завоевал ее дружбу, доверие и, наконец, ее любовь.
Одри сидела на песке и смотрела на море, которое было на удивление бурным для середины лета. Солнце вот-вот должно было исчезнуть в воде. Как в детстве, она сидела и ждала, когда же оно зашипит и от поверхности к небу начнет подниматься пар. Но ничего такого не происходило. Так много всего изменилось с уходом детства… Мир выглядел по-другому. Со дня смерти Айлы и исчезновения Луиса прошло два года, и часть души Одри погрузилась в странный долгий сон. Прекрасный способ справиться с болью…
— О чем ты думаешь? — спросил Сесил, беря девушку за руку. Его часто интересовало, что было у нее на уме, особенно когда он слушал, как она играет на пианино. В последнее время мелодии стали менее печальными и более гармоничными. Такой стала и сама Одри.
— Мы с Айлой, бывало, сидели на уругвайском побережье и наблюдали, как садится солнце, — ответила она. Теперь Одри уже не отстранялась испуганно, когда Сесил брал ее за руку. Она привыкла к его прикосновениям, и с удовольствием принимала их. Он всегда поддерживал ее, стал для нее внимательным другом. Сесил не пытался давить на нее, никогда ничего не требовал, радуясь возможности просто быть рядом. Она крепко держала его руку, с удовольствием ощущая теплоту его кожи. — Природа никогда особо не интересовала Айлу, но она тоже всегда ожидала шипения и пара, когда солнце падало в воду. Она даже клялась, что слышит, как оно шипит. А я всегда чувствовала себя обманутой, потому что никогда не слышала…
— Маленькая озорница Айла, — ласково произнес он.
— Ни дня не проходит, чтобы я о ней не думала. Мы все делали вместе, все! Я правда очень по ней скучаю.
— Конечно, скучаешь.
— Но теперь я полностью полагаюсь на тебя, Сесил, — искренне сказала Одри.
Сесил смотрел на море. Он боялся, что взгляд выдаст страстное желание его сердца.
— Хорошо, — пробормотал он.
— Единственное хорошее, что осталось у меня после этой трагедии, — это ты. — Она улыбнулась ему, и он поспешил ответить ей улыбкой. Сесил сосредоточился на горизонте, а рука еще крепче сжала руку девушки. — Без Айлы я чувствую себя потерянной, но, по мере того как горе уходит, ты становишься мне ближе. Твоя дружба очень много для меня значит.
— Мне приятно это слышать.
— Я не могла себе представить будущего без Айлы. Я не хотела жить. Все было таким мрачным, но именно ты принес в мою жизнь солнечный свет. Я понимаю, что с тех пор, как ты сделал мне предложение, прошло уже два года. И, как было обещано, ты никогда больше не вспоминал о нем. Надеюсь, я не покажусь тебе слишком навязчивой или дерзкой, но, если ты принимаешь меня такой, какая я есть… Я хочу стать твоей женой.
От нахлынувшего чувства облегчения Сесил был готов расплакаться. Каждый день ожидания ложился бременем на его плечи, и сейчас он уже почти согнулся под этой тяжестью. Он уже устал задаваться вопросом, полюбит ли она его когда-нибудь хотя бы вполовину так сильно, как он ее. С течением времени его чувство только усиливалось, и теперь он уже не представлял своего будущего без нее. А если он случайно и допускал эти мысли в голову, кровь стыла у него в жилах. Ведь это означало, что его жизнь будет холодной и пустой. А теперь все тяготы ожидания показались ему смешными. Она согласилась принадлежать ему, и его сердце готово было выскочить из груди от радости.
Сесил повернулся и посмотрел на Одри. В его взгляде светилась такая любовь, что в ответ невозможно было не улыбнуться.
— Я никогда не думал, что буду любить кого-то так сильно, как люблю тебя, Одри. Ты — удивительная девушка, и я считаю честью, что ты выбрала меня и хочешь прожить со мной жизнь.
Одри улыбнулась. Он всегда говорил так официально…
— Нет, это ты оказываешь мне честь, если все еще хочешь быть со мной. Я заставила тебя ждать так долго…
— Я мог бы ждать тебя вечно, — сказал он, пристально глядя на нее.
Одри опустила глаза, предвидя, что он захочет поцеловать ее. Она старалась не думать о Луисе. Каждое утро она просыпалась, видя его лицо, и каждое утро прогоняла его, прятала в своих мыслях, чтобы через какое-то время он вернулся снова. Она с изнуряющим постоянством чувствовала тянущую боль в сердце, и теперь уже не знала, кто тому виной — Айла или Луис, — но как бы то ни было, ощущение утраты никогда не покидало ее. Единственной надеждой на спасение было спокойное будущее и размеренная жизнь. Сесил даст ей первое, а собственное терпение — второе. И тогда, возможно, она проснется однажды без ощущения непрерывного падения в бездну, без чувства горечи и тоски по тем, кого ей так не хватает.
Поцелуй Сесила был на удивление приятным. Он не обжигал так, как поцелуй Луиса, но и не был противным. Он был теплым, нежным и покровительственным. Одри обвила руками его шею и ощутила, как чувство защищенности ослабляет узы страдания и горя, сжимавшие ее душу своими крепкими пальцами. С Сесилом у нее есть будущее. Может быть, не такое, о котором мечталось, но жить в мире грез не было больше сил.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шарло Осборн настояла на венчании в церкви. И вовсе не потому, что была невинной невестой. Она первой готова была признать, что не является таковой. Еще бы, похоронив трех мужей… Но ей казалось, что будет правильно пригласить близких друзей присутствовать на церемонии венчания, а потом устроить грандиозную вечеринку в клубе. Ей хотелось цветов, шампанского и слов восхищения в свой адрес. Полковник готов был достать для Шарлотты луну с неба — так он был благодарен за то, что она согласилась стать его женой. Долгая погоня увенчалась успехом, и в финальной битве за ее сердце он вышел победителем. Шарло сдалась. Она выбросила белый флаг с энтузиазмом женщины, которой давно хотелось быть завоеванной.
— Теперь иди ко мне, старушка, и позволь себя поцеловать, — сказал он, притягивая Шарло к себе. Бакенбарды приятно щекотали ей лицо. — Хочу узнать, какова ты на вкус…
Шарло засмеялась радостно, как молодая девушка, которая влюблена впервые, а полковник продолжал:
— Ты похожа на дорогое шампанское, моя милая. Как только пробка вылетает из бутылки, оно начинает шипеть и пузыриться. Так и ты, старушка, — ты полна жизни! — Он с нежностью посмотрел на избранницу и игриво добавил: — Но стоит пузырькам выйти, напиток обретает вкус и запах винограда. Уверен, ты не разочаруешь меня, Шарло Осборн. Ты непредсказуема, и так будет всегда. Боже мой, ты стоишь этих лет ожидания! — В ушах полковника по-прежнему звучала незабываемая мелодия. Она снова наполнила его сердце утонченной грустью, из которой рождалась невероятной силы любовь.
Весна ворвалась в церковь вместе с бледным утренним светом и яркими букетами сирени и лилий. Полковник Блис, позабыв о своей хромоте, бодрым шагом шествовал по проходу между скамьями. Его бакенбарды победоносно топорщились. Он чувствовал себя полководцем, одержавшим величайшую победу в своей жизни, — прекрасная и неприступная Шарло Осборн шла рядом, опираясь на его руку.
