говорит голос, причудливо похожий и не похожий на голос Врамина.
И Гор поднимает руку на Принца.
Но уже сжимает тот его запястье обжигающей хваткой.
И поднимает Гор на Принца другую руку.
Но уже сжимает тот его запястье леденящей хваткой.
И поднимает он другую свою руку, и бьет ее ток.
И поднимает он другую свою руку, и чернеет она и отмирает.
И поднимает он еще сотню рук, и обращаются они в змей, и набрасываются друг на друга, и, конечно, шепчет он:
— Что случилось?
— Мир, — отвечает Принц, — в который я перенес нас.
— Не честно выбирать для схватки такое место, — говорит Гор, — мир, слишком похожий на один из известных мне, — и при этом чуть измененный, но страшно искаженный.
И слова его — всех цветов Блиса, округлые, капают.
— А с твоей стороны — порядочно разве желать мне смерти?
— Мне было поручено убить тебя, да и сам я этого желаю.
— Ну так ты потерпел неудачу, — говорит Принц, понуждая Гора встать на колени посреди Млечного Пути, который становится прозрачным пищеварительным трактом, сотрясаемым судорожной перистальтикой.
Запах невыносим.
— Нет! — шепчет Гор.
— Да, брат. Ты побежден. Ты не можешь уничтожить меня. Я взял над тобой верх. Пора перестать, пора уйти в отставку, пора вернуться домой.
— Только когда я достигну своей цели.
Звезды, как язвы, пылают у него в потрохах, и Гор устремляет все силы своего тела против калейдоскопа, каковой — Принц. Принц падает на одно колено, но с его коленопреклонением возглашают приветственные осанны бесчисленные собакомордые цветы, что расцветают у него на челе, как пот, и сливаются в стеклянную маску, которая трещит и выпускает на волю ливень молний. Гор тянет руки к девятнадцати лунам, и их пожирают змеи, его пальцы; а кто взывает, о Боже, как не совесть, его отец, восседающий со своей птичьей головой на небесном троне и проливающий кровавые слезы? Отставка? Никогда! Домой? Разносится красный смех, когда наносит он удар чему-то с лицом его брата.
— Сдайся и умри!
Потом отброшен…
…далече
…где Время — прах
и дни — лилии без счета
а ночь — пурпурный василиск, именем которому — отвергнутое забвение…
Он становится бесконечно уходящим вверх деревом, его срубают, и оно падает — вечно.
В конце вечности лежит он на спине и смотрит вверх на Принца Который Ему Брат, тот стоит над ним во весь рост и держит его глазами в заточении.
— А теперь, ты можешь уйти, брат, ибо в честной борьбе победил я тебя, — приходят зеленые слова.
И склоняет Гор голову, и исчезает этот мир, и появляется мир прежний.
— Брат, я хочу, чтобы ты убил меня, — говорит он и кашляет, и саднят его синяки.
— Я не могу.
— Не посылай меня назад после такого разгрома.
— А что еще могу я сделать?
— Даруй мне хоть каплю милосердия. Не знаю как.
— Тогда выслушай меня и отправляйся с почетом. Знай, что я убил бы твоего отца, но пощажу его ради тебя, если поможет он мне, когда придет время.
— Какое время?
— Решать об этом ему.
— Не понимаю.
— Ну конечно... Просто передай ему это послание.
— Идет?
— Идет, — говорит Гор и начинает вставать.
И когда он вновь на ногах, оказывается, что стоит он в Зале Тысячи Гобеленов один-одинешенек. Но в самый последний, мучительный момент он кое-что узнает.
И спешит это записать.
Люди, вещи, жизнь
— А где Гор? — спрашивает Мадрак. — Он же только что был здесь.
— Отправился домой, — говорит, потирая плечо, Принц. — Теперь, давайте я расскажу вам о своей проблеме…
— Мое имя, — говорит Вэйким, — верни его. Немедленно.
— Да, — говорит Принц, — я его тебе верну. Ты — как раз часть той проблемы, о которой я упомянул.
— Немедленно, — повторяет Вэйким.
— Не чувствуешь ли ты себя в этих башмаках чуть по-иному?
— Да.
— И как?
— Не знаю… Верни мне имя.
— Отдай ему рукавицу, Мадрак.
— Мне не нужна рукавица.
— Натяни ее, если хочешь узнать свое имя.
— Хорошо.
Он натягивает рукавицу.
— Ну как, ты не знаешь своего имени?
— Нет. Я...
— Что ты?
— Кажется знакомым, таким знакомым, когда ее сеть охватывает тело…
— Ну конечно.
— Не может быть! — говорит Мадрак.
— Не может? — переспрашивает Принц. — Возьми этот жезл и подержи его, Вэйким. — Вот, повесь на пояс ножны...
— Что ты делаешь со мной?
— Возвращаю по праву тебе принадлежащее.
— По какому праву?
— Возьми жезл.
— Не хочу! Ты не можешь меня заставить! Ты обещал мне мое имя. Скажи его!
— Только после того, как ты возьмешь жезл.
Принц делает к Вэйкиму шаг. Тот отступает.
— Нет!
— Возьми!
Принц наступает; Вэйким пятится.
— Я… я не могу!
— Можешь.
— Тут что-то… Какой-то запрет, чтобы я касался этого предмета.
— Подними его — и ты узнаешь свое имя, свое истинное имя.
— Я… Нет! Я больше не хочу его знать! Оставь его себе!
— Ты должен взять его.
— Нет!
— Черным по белому было написано, что ты должен его взять.
— Где? Как?
— Я сам написал это…
— Анубис! — кричит Вэйким. — Услышь мою мольбу! Я взываю к тебе и всем твоим силам! Приди ко мне сюда, где стою я в кольце твоих врагов! Тот, кого я должен уничтожить, у нас в руках! Помоги же мне, ибо я отдаю его тебе!
Врамин окружает себя, Мадрака и Генерала изысканным частоколом языков зеленого пламени.
Стена за спиной у Вэйкима медленно растворяется, и входит бесконечность.
Безжизненно свисает рука Анубиса, глумливо осклабилась его морда, сам он смотрит вниз.
— Превосходно, слуга! — раздаются слова. — Ты отыскал его и загнал в угол. Ну что ж, остался последний удар — и твое поручение выполнено. Воспользуйся фугой!
— Нет, — говорит Принц, — он не уничтожит меня, даже и с фугой, пока у меня есть для него кое-что. Ты узнал его с первого взгляда, тогда, давным-давно. Но уже рядом его истинное имя, и он услышит его.
— Не слушай его, Вэйким, — говорит Анубис. — Поскорее убей его!
— Хозяин, правда ли, что он знает мое имя? Мое настоящее имя?
— Он лжет! Убей его!
— Я не лгу. — Подними жезл, и ты узнаешь правду.
— Не прикасайся к нему! Это ловушка! Ты погибнешь!
— Неужели я прошел через весь этот лабиринт деяний, чтобы просто убить тебя таким нелепым образом, Вэйким? Кто бы из нас не пал от руки другого, в выигрыше всегда будет один пес. Он знает об этом и потому послал тебя совершить чудовищный поступок. Смотри, как он смеется!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
