Таким образом, в высшем органе партии, который руководил всей текущей работой партии и правительства, — в Секретариате — Сталин был хозяином. До Политбюро и даже до Оргбюро Сталин доводил только вопросы, предрешенные в Секретариате, для утверждения их "постфактум". Самое же главное — Сталин узурпировал власть Оргбюро по организационным вопросам. Все вопросы назначения и смещения высших чинов партийного аппарата, хозяйства, армии, профсоюзов, дипломатии, то есть вопросы компетенции Оргбюро, решались теперь Секретариатом ЦК. Эта узурпация Оргбюро была, в конечном счете, узурпацией власти Политбюро. Политбюро сделалось лишь ширмой всевластного Секретариата. Члены Политбюро нередко узнавали "новости" Секретариата из вторых рук.
Аппарат государства — аппарат партии и администрации — подбирался без ведома Политбюро в полном согласии с новым уставом партии. Устав гласил, что "текущей исполнительской и организационной работой руководит Секретариат". Да кому же ею и руководить, как не Секретариату? Ведь Политбюро и Оргбюро заседают периодически и состоят из лиц, находящихся вне ЦК, а Секретариат постоянный, живой и действующий орган ЦК.
Если Секретариат был легальным органом власти Сталина, то аппарат ЦК, подобранный самим Сталиным, как генеральным секретарем, являлся его могущественным оружием в деле укрепления и удержания этой власти. Постепенно вытеснив из аппарата ЦК старых большевиков, Сталин воссоздал его заново. При Ленине как Секретариат ЦК, так и его рабочий аппарат имели только технически-исполнительские функции. Люди, поставленные руководить Секретариатом и аппаратом, имели лишь одну задачу — следить за выполнением решений Политбюро; Оргбюро и пленумов ЦК.
Ни одного самостоятельного решения, не основанного на директивах названных органов, ни Секретариат, ни тем более аппарат ЦК не принимали. Поэтому туда избирались или назначались люди с хорошей репутацией "исполнителей". Сам Сталин был избран туда в качестве такого "исполнителя", правда, не по предложению Ленина, как сталинцы потом утверждали, а по заговору Зиновьева — Каменева — Сталина против Ленина — Троцкого. Но разделавшись с Троцким, а потом и с Зиновьевым и Каменевым, Сталин, готовясь к последней схватке с Бухариным, незаметно, но радикально прежде всего очистил аппарат ЦК от бухаринцев.
Чтобы не вызвать у вычищаемых подозрений, а у Бухарина — протестов, лица, освобожденные из аппарата ЦК, получали по советской или хозяйственной линии крупные назначения. Их "повышали" для уничтожающего понижения.
Так, уже к 1929 году реорганизация аппарата ЦК закончилась созданием в самом ЦК, как тогда говорили "нелегального Кабинета Сталина" (впоследствии этот "Кабинет Сталина" получил в партийных документах легальное название "Секретариат т. Сталина"). В официальном постановлении ЦК 1929 года о реорганизации ЦК и аппарата ЦК указывалось, что "необходимость реорганизации ЦК и аппарата местных парторганизаций вызывается в первую очередь огромным усложнением задач партруководителей в условиях реконструктивного периода, особенно в области "подбора, распределения и подготовки кадров"[38]. Этот реорганизованный аппарат ЦК имел теперь следующие отделы оргинструкторский отдел, распределительный отдел (отдел кадров), отдел культуры и пропаганды, отдел агитации и массовых кампаний. Во главе отделов были поставлены члены ЦК, преданные Сталину (Каганович, Бауман, Стецкий, Варейкис, Д. Булатов). Зато "Кабинет Сталина" состоял из молодых фанатиков, не членов ЦК. Людям этим никто в первое время не придавал никакого значения. Их привыкли рассматривать как технических сотрудников Сталина, как преданных своему делу службистов безо всякой претензии на "большую политику". Они ведут протоколы на заседаниях ЦК, дают справки по самым различным вопросам, приносят чай и бутерброды для заседающих, точат карандаши своему шефу. При всем этом, как это и подобает лакеям, хотя бы и партийным, они внешне подчеркнуто покорны, послушны и до приторности услужливы перед любым из членов ЦК:
— Изволите вызвать вашу машину, Николай Иванович (Бухарин)?
— К вашим услугам, Алексей Иванович (Рыков)!
— Не прикажете ли бутерброд, Михаил Павлович (Томский)?
— Есть, товарищ Сталин (хозяину)!
Таковы были те, из которых Сталин составил свой "негласный кабинет". Вот их имена: Товстуха, Поскребышев, Смиттен, Ежов, Бауман, Поспелов, Мехлис, Маленков, Петере, Урицкий, Варга, Уманский. У каждого из них был и официальный титул. Товстуха значился в списке сотрудников ЦК как "помощник секретаря ЦК" (это была чисто техническая должность, вроде начальника канцелярии — институт помощников секретарей существовал и на местах). Поскребышев был помощником помощника, то есть Товстухи, по сектору учета и информации. После смерти Товстухи Поскребышева назначили помощником секретаря и начальником "Особого сектора", а Смиттена — помощника Поскребышева "по партийной статистике" — на его место. Ежов заведовал сектором кадров, Поспелов — сектором пропаганды (помощник — Мехлис). Маленков был заместителем Поскребышева по "Особому сектору" и протокольным секретарем Политбюро. Когда Ежова перевели на заведование отделом кадров Наркомзема (1929 г.), Маленков был назначен начальником "Сектора кадров".
Я уже указывал, что этот нелегальный "Кабинет Сталина" впоследствии получил официально-легальное наименование: "Секретариат т. Сталина" (не смешивать с "Секретариатом ЦК"!). Любой большой и малый вопрос внутренней и внешней политики, прежде чем обсуждаться на заседаниях руководящих органов ЦК, обрабатывался и по существу предрешался в "Кабинете Сталина", потом уже передавался в соответствующие официальные отделы ЦК, а с дополнительными заключениями самих отделов (эти заключения лишь официально воспроизводили "предрешения" специалистов из "Кабинета Сталина") вопрос поступал на решение Секретариата, Оргбюро и Политбюро. Если на заседаниях этих органов возникали крупные разногласия, что, конечно, нередко случалось, то спорный вопрос передавался в существовавшие или периодически создаваемые "Комиссии Политбюро". Такие комиссии, состоявшие преимущественно из членов ЦК, работающих вне его аппарата, целиком зависели от аппарата ЦК (то есть от того же самого "Кабинета Сталина") как в отношении данных для обоснования того или иного проекта, так, главное, и в отношении его последующего проведения через высший партийный орган. Получался заколдованный круг, из которого выход находил только один Сталин, как генеральный секретарь ЦК: саботаж неугодного ему решения.
"Кабинет" подбирал "кадры" партии, армии, государства. "Кабинет" был в первую очередь "лабораторией фильтрации кадров". Судьба и карьера члена партии любого ранга, от секретаря местного парткома (впоследствии до секретаря райкома партии включительно) и до наркома СССР, зависели от соответствующего "сектора" "Кабинета". Но, чтобы назначать новых, надо было убирать старых, по возможности без шума и скандалов. Об этом заботился "Особый сектор", руководимый Поскребышевым. Внешне он не был каким-либо "особым" сектором. Его существование в аппарате ЦК, ранее под именем "секретного отдела", было само собой разумеющимся фактом. Он хранил секретные документы партии и правительства и был как бы простым партийным сейфом. Когда же был окончательно оформлен "Кабинет Сталина", секретный отдел ЦК просто исчез, с тем чтобы появиться в составе "Кабинета" уже под другим и еще более таинственным названием: "Особый сектор". Да и существовал он отныне, действительно, тайно. Только после окончательной победы Сталина после XVII съезда партии — было сообщено о его существовании.
В чем же были его функции? В официальной партийной литературе вы будете тщетно искать ответа на этот вопрос. Неофициально же было о нем известно следующее. "Особый сектор" должен был быть органом надзора за верхушками партии, армии, правительства и, конечно, самого НКВД. Для этого у него была собственная агентурная сеть и специальный подсектор "персональных дел" на всех вельмож без различия ранга. Сталин, сидя у себя в кабинете или находясь где-нибудь на отдыхе, имел постоянный контакт с закулисной жизнью партийных и государственных верхов Москвы. Даже простая личная переписка людей из высших слоев подвергалась бдительной цензуре сетью "Особого сектора" исключение не делалось и для собственных единомышленников, — точь-в-точь, как это делал и "черный кабинет" царской охранки или Меттерниха. Таким образом, Сталин знал, чем дышит его враг и друг в собственном окружении. По мере накопления "минус пунктов" в личном деле вельможи его судьба уже предрешалась в "Особом секторе". Предрешалась, но не решалась. Для официального решения существовали и официальные органы ЦК в зависимости от ранга очередной жертвы: если он был членом ЦК, его судьба решалась в Секретариате и редко в Оргбюро, если же он был высоким чиновником, но не членом ЦК, то его просто снимал соответствующий отдел ЦК. Если же Сталин видел, что дело не обойдется без скандала, то он часть материалов, дискредитирующих того или иного высокого члена партии или даже члена ЦК, передавал официальному партийному суду — ЦКК (позже КПК). Там тоже сидели свои "несменяемые судьи" — Шкирятов, Ярославский, Сольц, Янсон, Орджоникидзе.
