Ему, в отличие от астеников, нужно изучать характерологию научно, то есть конспектируя литературу, осваивая термины. Психастенику обычно это не в тягость, так как помогает четче разобраться в себе. Многие из них в результате таких занятий ощущают несомненную тягу к психиатрии, психотерапии. Если не удается профессионально работать по этим специальностям, то всегда возможно стать психотерапевтом для себя и окружающих людей. Если это получается, то психастеник становится еще защищеннее. И тут происходит метаморфоза: он начинает изучать те события в человеческих взаимоотношениях, которые прежде только грубо травмировали его. Психастеник с его рассудочностью и защитной деперсонализацией способен неплохо удерживаться в позиции исследователя, если по-настоящему увлечется изучением людей. Тогда травматический опыт трансформируется в обучающий. Подобную закономерность мы видим и в жизни талантливых писателей. Когда человек изучающе понимает свои трудности, то они легче переживаются и могут меньше ощущаться, иногда пропадают совсем.
В ТТС внимание обращается на созвучие человеку того или иного произведения культуры, выясняется, обнаруживает ли он свое сокровенное душевное движение выраженным в той или иной картине, рассказе, фильме. У пациента возникает ощущение, что если бы он умел рисовать, то рисовал бы в таком же духе, как созвучный ему художник. Механизм созвучия вкупе с механизмом контраста и дополнения дает возможность найти себя как неповторимую индивидуальность.
С. И. Консторум в психотерапии психастеников придавал большое значение психагогике (целительному воспитанию личности) и активирующей психотерапии /60/. Активирование — это такая деятельность, благодаря которой человек получает заряд энергии, любовь к жизни, более высоко оценивает себя. В соответствии с этим С. И. Консторум побуждал психастеников, чтобы они как можно интенсивнее взаимодействовали с жизнью /60, с. 128–129/. Психастенику нужно «поджигать» свою блеклую чувственность и освежать «кислый» жизненный тонус.
В активировании важен принцип: сначала сделай хорошее дело, а уж потом раздумывай. Психастеник должен удостовериться самой жизнью, что в нем есть своя ценность. Первым таким доказательством может стать показанный на группе слайд, прочитанный рассказ, высказанное интересное мнение при условии, что участники группы искренне сообщают о тех ценных психастенических качествах, которые высвечиваются его творчеством.
Необходимо помочь психастенику некоторые свои особенности, которые он трактует как недостатки, рассмотреть под позитивным углом зрения. У них нередко встречается глубокий творческий ум, но слаба его «инструментально-багажная» часть: память, эрудиция, быстрота сообразительности.
Обсудим слабую механическую память психастеников. Она плохо хранит даты, стихи, подробности рассказов, но схватывает и удерживает логическую и эмоциональную суть происходящего, особенно если это связано со значимыми переживаниями психастеника. Нередко хорошо помнится собственное личное впечатление и сопутствующие ему мысли. Память его часто широка в том смысле, что психастеник, забывая детали, помнит, к какой книге или какому автору ему следует обратиться по интересующему вопросу, что позволяет ему легко выходить на первоисточники и словари. Человек с хорошей памятью, вспоминая что-то, как будто достает четкую стандартную фотографию. Психастеник же с плохой памятью как бы рисует картину на заданную тему, и всякий раз чуть по-новому, но доходчиво и своими словами. Эта особенность делает его хорошим педагогом и творческим исследователем. Психастеник способен программировать свою память на значимую информацию. То, что его глубоко волнует, он помнит в деталях.
Люди данного характера нередко стыдятся своей небогатой эрудиции. Иногда им кажется, что они напрасно читают книги, так как многое из них забывается. Уместно рассказать психастенику о принципе «альпиниста», упомянутом А. Шопенгауэром. Альпинист, поднимаясь в гору, забивает колышки для опоры. Когда он стоит на вершине, то главным является раскрывающаяся перед ним панорама, а не колышки. Так же и психастеник, читая много книг, но смутно помня их содержание, не потерял время зря. Благодаря прочитанным книгам что-то, несомненно, изменилось в нем, и он воспринимает мир сложнее и шире. Детали (колышки) забываются, но происходит обогащение личности, которая поднимается на ступеньку выше. Неплохо показать психастенику, что некоторые высокомерные умники-эрудиты не столько думают, сколько жонглируют умными чужими мыслями.
Что же до самой сообразительности, то, пожалуй, психастенику стоит признать ее за собой. Он богат не сообразительным, а аналитическим умом. Сообразительность — это быстрая реактивность ума, не склонная копаться в первопричинах вещей, а аналитичность — сложное обобщение, позволяющее по-новому видеть вещи. Инертность психастеника, тягостно раздражающая в быту, хороша в науке, так как не дает мысли прыгать из стороны в сторону, а въедливо и последовательно осваивает сложный материал.
Психастеник может частично компенсировать деперсонализационную «тупость» чувств с помощью психотерапевтического приема, выработанного мною для подобных случаев. Изучивший себя психастеник, когда его чувства «немеют», может достаточно точно представить, что бы он на самом деле чувствовал в этой ситуации, если бы не было деперсонализации. Ему полезно вообразить, что наступило спокойствие (например, уютным вечером), душа оттаяла, и в ней более ясно возникли чувства, адекватные ситуации, в которой он в данный момент находится. Теперь возможно, отталкиваясь от проделанного осознания, полней и естественней проявлять себя. Для того чтобы у психастеника это получилось, он должен четко понять суть приема, захотеть им пользоваться и тренироваться. По опыту работы могу сказать, что у некоторых пациентов с деперсонализацией это неплохо получалось. У «чистых» психастеников это получается несколько хуже, чем у психастеноподобных людей иных характеров.
Психастенику, чтобы выполнить полноценно свой земной долг, требуется достаточно долгая жизнь. Если ювенил, например, живет настоящим мигом, мало думая о будущем, то психастеник, с его блеклой чувственностью, понимает, что будущее не такая уж абстракция: когда оно наступит, оно станет таким же реальным, как сиюминутное настоящее. Во имя выполнения своего долга ему необходимо заботиться обо всей протяженности жизни в целом. С этим связана известная психастеническая осторожность и ипохондричность.
Поскольку тема смерти занимает особое место в переживаниях психастенических людей, остановимся на ней подробнее. Жить хочется, а умирать нет — это универсально для большинства людей. В чем особенность психастеника?
1. Необходимо завершить дела и исполнить свой долг перед людьми. Важно сказать, что сделал почти все, что мог. Написать завещание. Позаботиться о близких и о том, чтобы дело жизни осталось в надежных руках.
2. Оставить свой след в жизни людей. Сделать за жизнь как можно больше для своего «социального» бессмертия. Остаться светлой памятью в душах созвучных людей.
3. Приобрести уважение к себе прежде, чем наступит смерть. Порой кажется, что до обидного мало успел. Хочется дожить до ощущения большей или меньшей реализованности. Умирать всегда нелегко, а не уважая себя — тяжелее втройне. Совесть может упрекать за некоторые дела и поступки.
4. Для неверующего психастеника земная жизнь — все, что у него есть. Дальше — кроме земной памяти о себе — абсолютное Ничто. С возрастом у психастеников несколько обостряется чувственность и хочется подольше задержаться на празднике бытия, особенно если еще не наступила дряхлая старость.
5. Страх боли и мук умирания. Мысль о том, что жизнь может превратиться в нескончаемые страдания, угнетает даже молодых психастеников. Не хочется огорчать родственников своими страданиями, уходом за собой, умирающим.
6. По причине предсмертной деперсонализации психастеник порой переносит надвигающуюся смерть гораздо спокойнее, чем ожидал.
Остановимся внимательнее на третьем пункте. Когда психастеника упрекает совесть, важно помочь ему проделать работу раскаяния: искренне извиниться перед кем-то или сделать что-нибудь для уменьшения последствий совершенного «греха». Если это практически невыполнимо, то необходимо дистанцироваться с «грехом». Это возможно, так как умирающий зачастую чище, духовно независимее, чем здоровый. Психастенику важно ощутить со всей правдивостью перед самим собой или перед лицом духовно близкого человека, что, повторись прежние обстоятельства, сегодня он бы непременно повел себя по-другому, достойно и правильно. Благодаря подлинному раскаянию возникает чувство, что душа очистилась, — и становится легче даже неверующему психастенику.
