Фродо открыл глаза и вздохнул. Они поднялись уже выше облака испарений, лежавшего у подножья, и дышать здесь стало легче.
– Спасибо, Сэм, – хриплым шепотом сказал Фродо. – Далеко ли еще?
– Не знаю, – ответил Сэм, – я вообще не знаю, куда мы идем.
Он оглянулся, а потом посмотрел вверх и удивился тому, как далеко увел их последний бросок. Издали гора казалась более зловещей и высокой. Теперь Сэм понял, что она не так высока, как горные переходы Эфел Дуата, которые они с Фродо преодолели. Обширное основание горы поднималось на три тысячи футов над равниной, а над ним на половину этой высоты вздымался центральный конус, похожий на дымовую трубу и заканчивающийся неровным кратером. Сэм находился уже выше средней линии основания, и равнина Горгорота, окутанная дымом и испарениями, смутно виднелась далеко внизу. Взглянув наверх, Сэм чуть не крикнул, если бы не пересохший рот: он ясно разглядел над собой среди скал дорогу или тропу. Она петлей поднималась с запада и извивалась по горе, как змея, пока не пропадала из вида и достигала начала конуса с восточной стороны.
Сэм не видел подхода к тропе; перед ним находился крутой подъем, но он решил, что если они немного поднимутся, то доберутся до дороги. Тень надежды вернулась к нему. Они еще могут победить гору.
– Не зря здесь эта дорога, – пробормотал Сэм. – Если бы не она, я бы решил, что наступает конец.
Но тропа была проложена не для Сэма. Он не знал, что смотрит на дорогу Саурона, соединяющую Барад-Дур с Саммат Нуаром – Палатами Огня. Из широких западных ворот Башни Тьмы выходила она, по длинному железному мосту перекидывалась через глубокую пропасть, на протяжении многих миль шла по углублению в равнине Горгорота и так достигала восточного склона горы. Поворачиваясь и кружа широкой петлей с севера на юг, поднималась она к конусу, но не к самой его вершине, а к темному входу обращенному прямо на восток, к окну, где в мрачной крепости бодрствовал глаз Саурона. Дорогу часто разрушали землетрясения и потоки лавы, но трудом бесчисленных орков ее тут же восстанавливали и расчищали.
Сэм перевел дыхание. Дорога есть, но как добраться до нее, он не знал. Сначала нужно было, чтобы перестала болеть его спина. Он лег плашмя и немного полежал рядом с Фродо. Никто не говорил. Медленно светало. Внезапно Сэм почувствовал странное беспокойство, которое не мог объяснить. Он знал, что нужно торопиться. Как будто кто-то позвал его: «Теперь, или будет слишком поздно!» Он взял себя в руки и встал. Фродо, казалось, тоже ощущал этот призыв. Он с трудом поднялся на колени.
– Я поползу, Сэм, – выдохнул он.
Так шаг за шагом, как маленькие серые насекомые, они ползли вверх по склону. Они добрались до тропы и обнаружили, что это широкая дорога, вымощенная камнем и усыпанная пеплом. Фродо взобрался на нее и затем, как будто повинуясь чьей-то воле повернулся лицом к востоку. Там нависла тень Саурона; но, разорванная порывом ветра извне или каким-то внутренним беспокойством, завеса качнулась и на мгновение разошлась; и Фродо увидел поднимающиеся черные, более черные, чем сожженные склоны, на которых он стоял, башни и укрепления Барад-Дура. Лишь одно мгновение они были открыты, но как из необыкновенно высокого и большого окна ударил луч красного света – взгляд пронзительного глаза; затем завеса снова сомкнулась и ужасное видение исчезло. Глаз не смотрел на них, он был обращен туда, где капитаны запада бросили вызов, и на север была обращена вся злоба Саурона. Черная власть готовилась нанести смертоносный удар. Но Фродо при этом мгновенном видении почувствовал себя смертельно раненым. Руки его ухватились за цепь на шее.
Сэм наклонился к нему. Он услышал слабый, почти неразличимый шепот Фродо:
– Помоги мне, Сэм! Помоги мне! Держи мою руку! Я не могу остановить ее.
Сэм взял руки хозяина, сложил их вместе ладонь к ладони, поцеловал и удержал в своих руках. Неожиданно ему в голову пришла мысль: «Он заметил нас. Все кончено, или скоро будет кончено. Ну, Сэм Скромби, это конец концов».
Он снова поднял Фродо, сложив его руки у себя на груди. Ноги Фродо свешивались. Наклонив голову, Сэм упрямо пошел вверх по дороге. Путь оказался не таким гладким, каким выглядел снизу. Случайно огненные потоки, которые вырвались наружу, когда Сэм стоял на Кирит Унголе, стекали вниз главным образом по южному и западному склонам, и с этой стороны дорога не была преграждена. Пройдя некоторое время на восток, она поворачивала под острым углом и шла на запад. Здесь, на повороте, она была пробита в старом выветренном утесе, когда-то давно извергнутым из печей горы. Тяжело дыша под своим грузом, Сэм прошел поворот и в этот момент краем глаза увидел, как что-то похожее на кусок черного камня упало с утеса.
На него обрушилась неожиданная тяжесть, и он упал вперед, царапая руки, удерживающие тело хозяина. Он понял, что случилось, потому что услышал над собой ненавистный голос.
– З-з-злой хоз-з-зяин! – свистел этот голос. – Злой хозяин обманул нас; обманул Смеагорла, Горлум! Он не должен идти сюда! Он не должен уничтожать драгоценность! Отдай ее Смеагорлу, да, отдай ее нам! Отдай ее нам!
С яростным усилием Сэм встал. Он выхватил меч, но ничего не мог сделать: Горлум и Фродо тесно переплелись. Горлум рвал на хозяине одежду, стараясь добраться до цепи и Кольца. Только это, вероятно, могло раздуть гаснущие огни сердца и воли Фродо – нападение, попытка силой отобрать сокровище. Он боролся с яростью, изумившей Сэма, да и Горлума тоже. Даже и в этом случае дело могло обернуться плохо, если бы не изменился сам Горлум: но то ли ужасные дороги, одинокие, голодные и безводные, то ли пожирающее желание и страх оставили на нем свои следы. Он был истощен, худ, кости его торчали под тонко натянутой кожей. Дикий огонь горел в его глазах, но прежняя злоба больше не сопровождалась прежней силой. Фродо отбросил его и дрожа поднялся.
– Вниз, вниз! – выдохнул он, прижимая к груди руки, так что под кожаной курткой он сжимал Кольцо. – Вниз, ты, ползучая тварь, и прочь с моей дороги! Твое время кончилось! Ты не можешь предать или убить меня сейчас.
И вдруг внезапно, как и раньше на краю эмин муила, Сэм увидел происходящее совершенно другим зрением. Скорчившееся существо, почти тень живого создания, почти разрушенное и побежденное, но полное отвратительного желания и гнева; а перед ним строгая, недоступная даже жалости фигура в белом, держащая на груди огненное колесо. Из этого огня доносился повелительный голос:
– Убирайся и не тревожь меня больше! И если еще раз дотронешься до меня, сам окажешься в огне судьбы.
Скорченная фигура попятилась, в его мигающих глазах был ужас и все то же ненавистное желание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
