Тот человек — твой пленник?
Я планировала выправить и перевязать ногу, а затем прибегнуть к методу Басры, как его называли в то время. Суть метода (который я слегка усовершенствовала) заключалась в использовании тонких — и весьма непрочных — гипсовых бинтов, которые наматывались поверх чулка и мягкой прослойки (на тот момент у меня под рукой был только сухой мох, однако он прекрасно справлялся со своей задачей). Это обездвиживало конечность, но позволяло больному передвигаться с тростью, соблюдая некоторую осторожность. Однако, если Джейми хотел обездвижить капрала, я бы просто вправила кости, перевязала раны и наложила шину на конечность.
— Нет, — медленно произнес он и нахмурился. — Я не могу держать его в плену, да и какой смысл. Мне и так хорошо известно, что задумал Улисс, потому что он сам сказал. Удерживая его человека, я ничего не добьюсь.
— Как думаешь, он вернется за мистером Джексоном? Все-таки… теперь он офицер британской армии.
Джейми какое-то время смотрел на меня, затем криво улыбнулся.
— Ты все еще считаешь их благородными людьми, саксоночка? Британских военных?
— Я… ну, некоторых из них… — Вопрос меня несколько озадачил. — Как насчет лорда Джона? И его брата?
— Ммхм, — неохотно уступил он, однако полностью сдаваться не собирался. — Я когда-нибудь рассказывал тебе, что его светлость сделал со мной двадцать лет назад?
— Вообще-то нет, не припоминаю. — Меня не удивило, что он до сих пор таит обиду, но в любом случае это могло подождать. — Насчет армии в целом… полагаю, ты в чем-то прав. Хотя, как тебе известно, я воевала в британской армии…
— Да, я в курсе, — сказал он. — Только…
— Просто послушай. Я жила и сражалась рядом с ними, лечила, выхаживала и держала их, когда они умирали. И точно так же я поступала, когда мы сражались… — Мне пришлось умолкнуть и прочистить горло. — Когда мы сражались за Стюартов. И… — Мой голос дрогнул.
— И что? — Джейми стоял неподвижно, опираясь кулаками о кухонный стол и не сводя с меня взгляда.
— Хороший офицер никогда не оставит своих людей.
В большой комнате было тихо, если не считать треска огня и пощелкивания закипающего чайника. Я закрыла глаза с единственной мыслью: «Бичем, ты идиотка…» Потому что Джейми сделал именно это. Бросил своих людей в Монмуте, чтобы спасти мою жизнь. Не имело значения, что битва окончилась, враг отступил, а солдатам в тот момент ничто не угрожало — почти все они были ополченцами на временной основе, чья служба по закону заканчивалась к рассвету следующего дня. Многие уже ушли. Но это не имело значения. Он оставил своих людей.
— Да, — тихо сказал Джейми, и я открыла глаза. Он медленно выпрямился, потягивая спину. — Что ж… Думаешь, Улисс таков? И вернется за своим капралом?
— Не знаю. — Я прикусила губу. — Что будешь делать, если вернется?
Джейми нахмурился, глядя на столешницу, как если бы начищенные дубовые доски были магическим кристаллом, способным показать ему будущее.
— Нет, — наконец произнес он и встряхнулся. — Сам не придет, но, возможно, пришлет кого-то. Он не сунется сюда теперь, когда я начеку, но и не бросит этого человека.
Поразмыслив еще мгновение, Джейми кивнул мне, а заодно и себе.
— Сможешь подлатать его, чтобы он мог выдержать дорогу, саксоночка?
— Да, в пределах допустимого. Вот почему я спросила тебя.
— Тогда делай, что необходимо. Когда все закончится, я поговорю с капралом Джексоном и решу, как быть дальше.
— Джейми…
Он уже направился к двери, но остановился и повернулся ко мне.
— Да?
— Ты человек чести. Я это знаю, и ты тоже.
Он слегка улыбнулся.
— Стараюсь таким быть. Однако война есть война, саксоночка. А честь всего лишь помогает ужиться с самим собой, когда все заканчивается.
* * *
Меня в высшей степени обеспокоило его «и решу, как быть дальше», но в моих личных силах было лишь сопоставить обломки костей, остановить кровотечение и облегчить боль, насколько возможно.
— Хорошо, — сказала я Джейми. — Хотя ты мне понадобишься на несколько минут. Кто-то должен его держать, пока я выправляю ногу, а Фанни далеко не такая высокая и сильная.
Без особого восторга от этой перспективы Джейми последовал за мной обратно в хирургическую, где я все объяснила капралу.
— Вам не нужно ничего делать, просто лежите неподвижно и по возможности расслабьтесь.
— Сделаю все, что в моих силах, мадам.
Его покрывала липкая испарина, а губы почти побелели. Немного поколебавшись, я потянулась за бутылкой с эфиром. Возможная нагрузка на сердце против всех прелестей полной хромоты… Выбор очевиден.
— Я вас усыплю, — сообщила я, показывая ему плетеную маску и бутылочку-капельницу. — Наложу маску вам на лицо, а затем капну на нее немного этой жидкости. Запах слегка… непривычный, но если будете дышать ровно, то заснете и не почувствуете боли, когда я вправлю ногу.
Капрал, похоже, сильно сомневался на этот счет, однако прежде, чем он успел возразить, Джейми сжал его плечо.
— Если бы я хотел вас убить, то просто утопил бы в ручье или застрелил, — сказал он, — а не тащил всю дорогу в гору, чтобы моя жена могла вас отравить. А теперь лежите смирно.
Он крепко прижал плечи Джексона, и тот неохотно уступил.
Его глаза над маской метались туда-сюда, словно он прощался с окружающим миром.
— Все будет хорошо, — пообещала я как можно убедительнее.
Вдруг он издал взволнованный возглас и потянулся к висящему у меня на шее маленькому кожаному мешочку, который выскользнул из ложбинки между грудями, когда я наклонилась.
— Что это? — потрясенно спросил он, отталкивая другой рукой плетеную маску. — Что в нем?
— А-а… если честно, точно не знаю. — Я осторожно высвободила мешочек из его пальцев. — Это… гм… полагаю, что-то вроде аптечки… или амулета? Одна индейская целительница дала мне его несколько лет назад, и время от времени я добавляю что-нибудь — зернышко, там, или какую-нибудь травку. Но я посчитала… неправильным выбрасывать то, что она туда положила.
Потрясение на лице мужчины сменилось выражением глубокого интереса с легким оттенком уважения. Он осторожно протянул указательный палец, приподнял одну бровь, испрашивая моего разрешения, и коснулся потертой кожи. И я почувствовала. Слабый толчок, отозвавшийся один раз в моей ладони.
Капрал это заметил, и его лицо преобразилось. Оно по-прежнему было серым от боли, озноба и кровопотери, но он больше не боялся — ни меня, ни Джейми, ни кого-либо еще.
— Это ваш моко, — тихо произнес он и уверенно кивнул.
— Моко? — не столь уверенно переспросила я, хотя смутно представляла, что он имел в виду. Правда, он не сказал «моджо»…[312]
— Да. — Он снова
