возражаешь, налью тебе стаканчик.
– О, свет моей жизни! – воскликнул я. – Ты так добра ко мне!
Выпив рона, я будто заново на свет родился.
– После твоего «убийства» раздобыть для тебя сувенир посущественней я просто не успела.
– Убийство было вроде разыграно неплохо? – Впервые после своей «кончины» я говорил с семьей без посторонних. – Ты отличный стрелок, Джеймс. Попал точнехонько в пакет с кровью, но в следующий раз используй калибр помельче. Пуля ударила с такой силой, что меня зашвырнуло на противоположный конец сцены.
– Извини, па, но двести девять метров – приличное расстояние. Для точного попадания мне нужна была прямолинейная траектория, оттого и такой калибр. А твой большой золотой орден, скажу я тебе, прекрасная мишень.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил я, отпил еще глоток рона и причмокнул от удовольствия. – Проблем с отходом, надеюсь, у тебя не возникло?
– Все прошло гладко. Боливар поднялся по лестнице через секунду после моего выстрела. Я бросил винтовку на месте, и мы возглавили «погоню за убийцей». Получилось даже лучше, чем мы планировали. Твой старый знакомый, полковник Оливера, тоже включился в преследование, и мы без труда выманили его в пустую темную аллею.
– Глупый, глупый полковник! – не удержался я. – Надеюсь, вы его наградили по заслугам?
– Еще бы! Мы отправили его спецрейсом на планету-тюрьму, роботов запрограммировали высадить его на необитаемом острове и продержать там в полной изоляции три года. Думаю, размышления в одиночестве улучшат его характер.
– Правильно сделали. Пока я в отеле прикидывался туристом, просмотрел несколько выпусков теленовостей. Все вроде выглядело достоверно. Даже мои «похороны». Я сам чуть не поверил, что в гробу настоящее тело.
– Так оно и было. – Анжелина внезапно стала серьезной. – У меня две новости: плохая и хорошая. Начну с плохой. Один из наших был убит ултимадо. Ты, может, его помнишь – Адолфо, карточный шулер. Тот самый, что так ловко подменил в Приморосо фальшивые урны для голосования нашими. Его, смертельно раненного, доставили в тот же госпиталь, что и тебя. Умер он через несколько минут. Друзей у него не нашлось, вот мы и воспользовались случаем…
– Жаль Адолфо. Он был неплохим карточным шулером и отличным человеком. Да упокоится тело его в мире. – Я вздохнул и молча выпил в его память. – Ну а хорошая новость?
– Хорхе и Флавия поженились. Оказывается, они вот уже несколько лет были обручены и поклялись не венчаться, пока их планета не обретет свободу.
– Как романтично! – Я взглянул на помрачневших близнецов. – Не грустите, ребята, в Галактике на вашу долю незамужних дам хватит. Ну а как дела у настоящего сэра Харапо?
– С ним – полный порядок, – сообщил Боливар. – Мы снабдили его безумно дорогими гериатрическими препаратами Сапилоте и сбрили бороду. В одночасье он помолодел лет на тридцать и теперь вполне сойдет за собственного сына. Он продолжает исследования своего «отца» по выведению нового сорта какой-то там ягоды. Что произошло, он толком не понимает, но верные семье слуги его не оставят.
– По-моему, приключение закончилось как нельзя лучше. Плохие парни наказаны, маркиз возглавляет спектакль, на Параисо-Аки наконец – мир и спокойствие. А некоторыми эпизодами нашей героической борьбы с несправедливостью и собственной скукой мы можем вполне гордиться.
– Выпьем за это! – Анжелина откупорила бутылку. – Последний бокал шампанского – и я вступаю в Межгалактическое общество трезвенников.
– Вот и отлично, мои запасы рона дольше протянут.
Мы подняли бокалы, чокнулись и выпили. Что за счастье жить в нашей благословенной Вселенной, особенно с такой замечательной семьей, как моя!
Шампанское и древний рон смешались в моем желудке, и живот недовольно заурчал. Через секунду последовал острый приступ гастрита. Анжелина права, пора в общество трезвенников. Прикончив напоследок, конечно, бутылки в чемоданах.
Стальная Крыса поет блюз
Глава 1
Непростое это занятие – ходить по стенам, а уж прогулка по потолку казалась и вовсе невозможной. До тех пор, пока я не сообразил, что выбрал не тот способ. Стоило чуточку пошевелить извилинами, и все прояснилось. Держась руками за потолок, я не мог передвигать ноги, а посему отключил молекусвязные перчатки и свесился макушкой вниз. Теперь только подошвы ботинок притягивали меня к штукатурке. В голову сей же момент с напором хлынула кровь, и сопутствовали ей тошнота и ощущение превеликого неудобства.
Что я тут делаю, зачем свисаю с потолка вниз головой, наблюдая, как станок подо мной штампует монеты в пятьсот тысяч кредитов, и внимая их упоительному позвякиванью при падении в корзины? По-моему, ответ самоочевиден. Я чуть не свалился на станок, когда отключил питание на одном ботинке. Взмахнув ногой в великанском шаге, я снова грохнул подошвой о потолок и тотчас включил питание; поле, испускаемое генератором в ботинке – то самое поле, что соединяет молекулы друг с другом, – превратило мою ногу в часть потолка. Разумеется, на время работы генератора.
Еще несколько огромных шагов – и я над корзинами. Тщетно не замечая головокружения, я ощупал громадный до безобразия пояс и вытянул из пряжки бечеву с фишкой на конце. Сложившись пополам, дотянулся до потолка рукой, прижал фишку к штукатурке, включил. Молекусвязное поле вцепилось в потолок бульдожьей хваткой и позволило мне освободить ногу – чтобы повисеть, качаясь, правым боком вверх, и дождаться, пока от багровой физиономии оттечет кровь.
– Действуй, Джим, – посоветовал я себе, – нечего тут болтаться. В любую секунду может подняться тревога.
Словно уловив намек, засверкали лампы, и стены затряслись от рева сирены, которому позавидовал бы Гаргантюа. Я не объяснял себе, что и как надо делать, – не было времени. Палец сам вдавил кнопку на пряжке, и невероятно прочная, практически невидимая мономолекулярная леска быстро опустила меня к корзине. Как только мои загребущие лапы со звоном утонули в монетах, я застыл в воздухе, распахнул атташе-кейс и зачерпнул им, точно ковшом экскаватора, целую гору кругленьких сияющих милашек. Пока крошечный мотор выбирал леску, поднимая меня к потолку, я захлопнул «дипломат» и щелкнул замком. Наконец моя подошва снова намертво прилипла к штукатурке, и я отключил подъемное устройство. В этот момент внизу отворилась дверь.
– Сюда кто-то совался! – закричал охранник, тыча оружием перед собой. – На двери сигнализация вырублена!
– Может, ты и прав, да только я никого не вижу, – изрек его напарник.
Они глянули под ноги и по сторонам. Но не вверх. Я надеялся на лучшее и готовился к худшему, ощущая, как от подбородка ко лбу струится пот. И с ужасом смотрел, как о шлем охранника разбиваются капли.
– В другой цех! –
