прокричали царское приветствие: «Баете!»
Чака, казалось, не обратил на них ни малейшего внимания, чело его затуманилось, как горная вершина, задернутая облаками.
Воцарилось гробовое молчание. Затем из отдаленных ворот вышла толпа девушек, одетых в блестящие одежды, с зелеными ветвями в руках. Подойдя ближе, девушки захлопали в ладоши и затянули нежными голосами какой-то напев, а затем столпились позади нас.
Чака поднял руку, и тотчас раздался топот бегущих ног. Из-за царского шалаша показалась целая группа Абоягоме-колдунов, мужчины — по правую сторону, женщины — по левую. Каждый из них держал в левой руке хвост дикого зверя, в правой — пучок стрел и маленький щит.
Отвратительное зрелище! Кости, украшавшие их одежды, гремели при каждом движении, пузыри и змеиные кожи развевались за ними по ветру, лица, натертые жиром, блестели, глаза были вытаращены, точно у рыб, а губы подергивались. Они яростно осматривали сидящих в кругу. Ха! Ха! Ха! Эти дети зла тоже не знали, кто из них еще до заката станет палачом, а кто жертвой.
Но вот они стали приближаться в глубоком молчании, нарушаемом лишь топотом их ног да сухим бренчанием костяных ожерелий. Вот они выстроились в ряд перед царем. Так стояли они мгновение. Вдруг все одновременно протянули руки, с маленькими щитами и все в один голос закричали:
— Здравствуй, отец наш!
— Здравствуйте, дети мои! — ответил Чака.
— Что ты ищешь, отец? — спросили они. — Крови?
— Крови виновного! — ответил Чака.
Они повернулись и заговорили шепотом между собой, женщины переговаривались с мужчинами.
— Лев зулусов жаждет крови!
— Он насытится! — закричали женщины.
— Лев зулусов чувствует кровь!
— Он увидит ее! — опять закричали женщины.
— Взор его выслеживает колдунов!
— Он сосчитает их трупы!
— Замолчите! — крикнул Чака. — Не теряйте времени в напрасной болтовне, приступайте к делу. Слушайте! Чародеи околдовали меня! Чародеи осмелились пролить кровь на пороге царского дома. Ройтесь в недрах земли и найдите виновных, вы, крысы! Облетите воздушные пространства и найдите их, вы, коршуны! Обнюхайте ворота жилищ и назовите их, вы, шакалы, ночные охотники! Тащите их из пещер, где они прячутся, верните их из далеких стран, если они убежали, вызовите их из могил, если они умерли. К делу! К делу! Укажите мне их, и я щедро награжу вас, и даже если это целый народ, уничтожьте его. Теперь начинайте! Начинайте группами в десять человек. Вас много — все должно быть окончено до заката солнца!
— Все будет исполнено, отец! — отвечали, хором колдуны.
Тогда десять женщин выступили вперед во главе с самой известной колдуньей того времени престарелой Нобелой. Для нее темнота почти не существовала, она обладала чутьем собаки, ночью слышала голоса мертвых и в точности передавала все услышанное.
Остальные Изангузи обоего пола сели полукругом перед царем. Нобела выступила вперед, а за нею — девять ее подруг. Они поворачивались к востоку, к западу, к северу и югу, зорко вглядываясь в небеса. Они поворачивались, стараясь проникнуть в сердца людей. Потом, как кошки, поползли по всему кругу, обнюхивая землю. Все это происходило в глубоком молчании. Каждый из сидящих в кругу прислушивался к биению своего сердца. Одни коршуны пронзительно кричали на деревьях.
Наконец Нобела заговорила:
— Вы чувствуете его, сестры?
— Чувствуем! — ответили те.
— Он на востоке, сестры?
— Да, на востоке! — отвечали они.
— Не сын ли он чужеземца, сестры?
— Да, он сын чужеземца!
Колдуньи поползли на руках и коленях и остановились у того места, где я сидел около царя. Индуны переглянулись и позеленели от страха, а у меня, отец мой, затряслись колени, костный мозг превратился в воду. Я отлично понимал, кого они называли сыном чужеземца. Конечно, меня, отец мой. Меня-то они и собирались выследить. Если же меня заподозрят в чародействе, то убьют со всем моим семейством, и даже клятва царя едва ли спасет меня от приговора колдуний.
Я смотрел на свирепые лица Изангузи передо мной, следил, как они ползут, точно змеи. Я увидел палачей, уже схватившихся за свое оружие, готовых приступить к исполнению своих обязанностей. Да, чаша горечи моей переполнена.
Но тут я вспомнил, о чем шепнул царю, для чего созван Ингомбоко, и надежда вернулась ко мне, подобно первому лучу рассвета после бурной ночи. Но… что если царь лишь подставил мне ловушку, чтобы вернее поймать меня?
Колдуньи уже остановились прямо передо мной.
— Оправдывается ли наш сон? — спросила престарелая Нобела.
— Виденное во сне сбывается наяву! — отвечали колдуньи.
— Не шепнуть ли вам его имя, сестры?
Женщины, как змеи, подняли головы, костяные ожерелья звякнули на их худых шеях. Затем они соединили головы в круг, а Нобела просунула свою среди них и что-то произнесла.
— Ага! Ага! — засмеялись они. — Мы слышим тебя. Ты верно назвала его. Пускай его имя будет произнесено перед лицом Неба, как и всего его дома!
Все вдруг вскочили на ноги и бросились ко мне со старухой Нобелой во главе. Они прыгали вокруг, указывая на меня звериными хвостами, а старуха Нобела ударила меня этим хвостом по лицу и громко закричала:
— Привет тебе, Мопо, сын Македама! Ты тот самый человек, который пролил кровь на пороге царского дома с целью околдовать царя. Да погибнет весь твой род!
Я видел, как она подошла ко мне, чувствовал удар по лицу, но ощущал все это, как во
