чёрной куртке ряд тонких царапин. Девушка от неожиданности шарахнулась в сторону, с силой хлопнула по плечу ладонью, но там уже никого не было. Когтистое существо, не задержавшись на случайной опоре, спрыгнуло на мостовую и на мгновение остановилось, переминаясь на тонких жилистых лапах. Кесса едва успела разглядеть рыжевато-бурые перья на спине и приподнявшийся хохолок – через долю секунды острые когти впились в её ногу чуть выше колена, и узкая пасть сомкнулась на бедре.
Тварь дёрнула головой, выдирая клок кожи, и резво отпрыгнула – кулак Кессы едва задел кончик зубастой морды. Широко расставив оперённые лапы, харайга прянула в сторону, уворачиваясь от удара, и цапнула странницу за локоть.
- Ах ты, пакость! – Кесса зашипела от боли, замахала руками, стряхивая зубастую тварь. Та разжала челюсти и отскочила к стене. Хохолок на её затылке дёргался и трепетал, из горла вырывался странный тонкий скрип.
- Вот я тебя… - Кесса шагнула вперёд и замахнулась, чтобы отвесить пинка, но харайга не зевала. Девушка не успела даже заметить, когда зверёк прыгнул.
От боли потемнело в глазах – зубы и когти пернатой твари впились в раненую ногу, и харайга задёргала головой, выдирая кусок мяса. Кесса ударила её кулаком по макушке – ящер только скрипнул и вцепился ещё крепче.
С тихим рыком «Речница» схватила его за шею – он слишком крепко ухватился за её ногу и отдёрнуть голову не успел. Что-то странное попало под пальцы, и Кесса охнула, отдирая зверька от себя. Харайга выгибалась, пытаясь всадить ей в руку когти, и Кесса размахнулась, чтобы покрепче приложить её о стену, но остановилась. На шее ящера, поверх рыжеватых перьев, темнела полоса тиснёной кожи – широкий ошейник.
- Кто ж тебя, отродье Бездны, погулять выпустил?! – покачала головой Кесса. – Кормить, что ли, надоело?
Зверёк, ещё раз дёрнув хохолком, повис в её руке, его лапы обмякли. Он едва заметно крутил головой и зыркал в разные стороны, будто потерял что-то и теперь пытался найти. Кесса мигнула.
- Постой, не дохни! – она перехватила задние лапы харайги, крепко сжала их в ладони и ослабила хватку на шее. Зверёк вяло шевельнулся и продолжил крутить головой и принюхиваться, иногда издавая еле слышный скрежет. Что бы он ни искал, это пропало бесследно.
- А ведь где-то бродит твой хозяин… - вздохнула Кесса, разглядывая исполосованное бедро. Харайга, хоть и была мала, кусалась отменно – вся штанина вымокла в крови, и нога отчаянно болела. Странница, прихрамывая, сделала несколько шагов. Ящера она несла перед собой на вытянутых руках – мало ли, когда он надумает очнуться…
- Хаэ-э-эй! – крикнула она, услышав за углом шорох. – Чей зверь?
- Хаэ-эй! – завопили в ответ, и в переулок вприпрыжку влетел Флийя в украшенной перьями броне. – Зверь? Это мой! Не отпускай его!
- И не подумаю, - фыркнула Кесса. – Ну и зубы у твоей пернатой кошки, Вайнег бы её побрал! И когти не хуже…
- Держи-держи его! – крикнул Флийя, распушив хвост. Прыжок – и он замер перед Кессой, ошарашенно глядя на рваную одежду и пятна крови на мостовой и на перьях харайги.
- Вайнегова Бездна!..
… «Да, Чёрный Речник из меня аховый…» - угрюмо думала Кесса, отхлёбывая из огромной чашки смоляной взвар. В него для пущей крепости сыпнули приправ – не то горькой цанги, не то сушёного нонкута – и после каждого глотка отведавшие мотали головами, как вцепившаяся в добычу харайга. Кесса уже притерпелась, и её глаза почти не слезились от жгучего напитка. Притихла и боль в ноге – едкая мазь то ли ушла в кровь, то ли впиталась в повязки и больше не щипала прямо за мясо. «Вот так Кесса, Чёрная Речница, сразилась с ужасным пернатым ящером и получила эти почётные шрамы…» - подумала странница и криво ухмыльнулась. «Со свирепым зверем ростом в полтора локтя!»
- Хорошее питьё? – вполголоса спросил, проходя мимо, Флийя с серебристой шерстью, заплетённой в косички. – Ещё принести?
- Благодарю, этого хватит, - покачала головой Кесса.
- Тогда поешь, - он положил на угол стола обрывок плотной кожуры с белесо-жёлтым ломтём чего-то непонятного. – Не стесняйся, крысолов заплатит – даже если ты тут месяц проживёшь. И попробовал бы он не заплатить! Как нога?
- Под повязками не видно, - ответила Кесса, стараясь держаться достойно – а ей, как никогда, хотелось захныкать и уткнуться лицом во что-нибудь мягкое. «Вот тебе и спустилась в самые недра Хесса! Даже если рана сомкнётся к утру, далеко ли я с ней уйду?»
«След огня» был невелик – едва ли больше кузницы Звигнела. Из-за приоткрытой дверной завесы виднелся краешек очажного камня, веяло жаром, пахло разваренным зерном и кипящей смолой. Рядом над каменными столбами растянули навес из уложенных одна на другую циновок, под ним положили плоские валуны, а на них – длинные столешницы из толстой коры. Запах коры Кессе не был знаком – это была не Сосна, не Ель и не Дуб, даже не Ива или Берёза. Откуда только привезли её в эти выжженные земли?..
Кесса сидела в тихом углу, вытянув ногу и уложив её на обмотанные циновками сидения. Из-под навеса видны были ближайшие дома с толстыми стенами, почерневшими от въевшейся сажи, низенькие каменные оградки и зелёные лепёшки-листья, торчащие из сухой земли. Мимо, не глядя по сторонам, пробегали суетливые Флийи, иногда по мостовой скользили тени крылатых Ацолейтов. Пятеро хесков сидели под навесом, ненадолго заглянув в харчевню, и торопливо хлебали варево. Белый Флийя поставил перед ними огромный горшок с дымящимся взваром и остановился у ограды, разглядывая небо. Оно было рыжевато-бурым, как и земля под ним.
- Значит, Волны не будет? – тихо спросил белый Флийя, вновь остановившись за плечом Кессы. – Ты не из-за неё пришла? Вы, бывало, предупреждали нас, когда Агаль просыпался…
- Нет, я ничего не знаю о Волне, - покачала головой та. – Совсем ничего. Тот Речник, который заходил в «След огня» последним… он не сказал, куда идёт?
- Это давно было, знорка, - опустил уши Флийя. – Тогда я помещался на плече отца. А теперь моя шерсть белая, как выгоревший хуллак. Мне тот Речник ничего не сказал.
…Солнце над Эгитом никогда не поднималось высоко, но день близился к середине, и Кесса это чувствовала. Ветер, утром пригнавший тучи пепла с огненных озёр, к полудню
