Показал известный всем жест.
— И не собираюсь ничего объяснять. Сейчас меня интересуешь только ты, поняла?
— Очень польщена, — ее ядовитая улыбочка. — Спасибо, что барин снизошёл. Сегодня я, а завтра другая, так?
Я пожал плечами. А что мне оставалось делать. Откуда я знаю, что там будет завтра, послезавтра.
—Вель, я не понимаю, что тебя не устраивает? Тебе надоело сидеть здесь одной и ждать меня? Ну хорошо, давай сходим куда-нибудь. Куда хочешь — в ресторан, в театр, в ночной клуб? Только чур со мной, а не так, без спроса.
Я увидел, как ее лицо перекосилось. Казалось, девушка сейчас взорвется. Сдержалась.
— Никит, — тихим голосом произнесла она. — Я понимаю, что тебе должна. За то, что ты меня забрал из больницы и ухаживал за мной, пока я приходила в себя. И, конечно, за то, что ты взялся за мое дело с аварией. Я очень благодарна тебе. Но это всё. Мне больше ничего от тебя не надо. У тебя своя жизнь, у меня своя.
Ее беспредельно-синие глаза смотрели на меня, и я чувствовал себя последним ублюдком. Сам не знаю почему. Неужели она думает, что когда мы с ней занимались сексом, я брал с неё таким образом плату? Все-таки женщины очень странные существа. Черт их разберёт. Я сглотнул возникший у меня в горле ком.
Все равно будет по-моему. Ещё ни одна баба так со мной не обращалась. Я заставлю ее кричать от страсти. И просить меня.
Прикоснулся пальцем к ее брови, провёл вниз по виску, коснулся губ. Услышал ее судорожный вздох.
— Я хочу тебя, — прошептал, прежде чем накрыть ее губы своими губами. Она таяла в моих руках. Словно воск. И была такая же податливая и горячая. И ещё мне захотелось вырвать из неё признание. Чтобы она сказала, что любит меня.
Халат остался лежать на полу. Я приподнял девушку. Она обвила своими ногами мои бёдра. Как же хотелось почувствовать ее всю. Гладкие, как чёрный шёлк, волосы накрыли меня палантином.
Едва оказавшись на кровати, я стянул с неё трусики, и так ничего не прикрывающие. Зачем они вообще нужны?
Прошёлся языком по ее шее, ниже, между грудей. Обвёл сосок, втянул. Сладостно... Уловил едва слышный вздох, сорвавшийся с губ Эвелины.
Давай же, проси меня, моли, и я все сделаю, как ты хочешь.
Моя ладонь скользнула между ног девушки, раздвигая ее страждущие лепестки. Я давно был готов к большему, но мне хотелось услышать, как она кричит в мольбе. Вот тогда я и порадую эту настырную ведьму.
Мои губы опустились ниже. Ее кожа была как шёлк и бархат. Мне хотелось без конца целовать ее нежный живот, обводить круги вокруг пупочка. Хотел ласкать везде, отведать ее как самое сладостное пирожное. Любить до темноты в глазах. Моя девочка, самая вкусная. Самая восхитительная. Губы накрыли самую ее сердцевину. Почувствовал, как Эвелина слегка вздрогнула...
В следующий миг... Я не знаю, как это произошло. Девушка выскользнула из-под меня и, откатившись на край кровати, отвернулась, потянулась за чем-то на прикроватной тумбочке. Я застыл в нелепой позе. Эвелина тем временем, взяв лежавшее в миске яблоко, надкусила его с громким хрустом.
— Сучка! — прорычал я, сползая на пол. У меня даже в глазах потемнело, как я был зол. Запредельно зол. С минуту сидел, скорчившись на полу. Просто невероятно. Такого унижения я ещё не испытывал. В ушах по-прежнему раздавался хруст яблока.
* * *
Дорогие мои читатели! Очень бы хотелось, чтобы вы иногда оставляли свои комментарии. Мне было бы очень интересно знать ваше мнение. К тому же это стимулирует мою музу и увеличивает рейтинг. Спасибо!
Глава 39. ЭВЕЛИНА.
Я кусала и кусала это проклятое яблоко, и не могла остановиться. Даже когда услышала громкий хлопок двери. Словно гвозди в крышку гроба. Из глаз у меня текли слезы, но не было сил вытереть их. Буквально через пять минут я услышала, как завёлся двигатель, затем визг покрышек, и тишина. Пустота.
Не знаю, что на меня нашло. Упрямая дурацкая гордость. Просто не хотела стоять в одном ряду с моими предшественницами. Пусть лучше будет так. Все равно рано или поздно это должно было случиться. А мне пора возвращаться. Изгнание Евы из рая. Недолгого и сладкого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я с трудом поднялась с кровати. Надо привести себя в порядок. И прибраться. Обвела взглядом комнату, остановив взор на разобранной кровати, на ещё примятом месте, где буквально полчаса назад находилось тело Никиты. Провела рукой по уже остывшей простыне. Запах его парфюма ещё наполнял спальню. Господи, как же я могла так влюбиться!
Больше я Никиту не видела. Просидела целый день в беседке. Просто. Поджав под себя ноги. Даже не читала книгу. У меня была полнейшая апатия. Если бы не чувство, что за мной наблюдают, я бы провалилась в забытьё.
Наверное, я все-таки сошла с ума. Весь день меня не покидало ощущение, что кто-то стоит за забором и смотрит на меня. Почему-то не было страшно. В конце концов, у меня с собой телефон, да и в доме можно всегда укрыться. Хотелось думать, что это был Никита. Хотя я точно знала, что все это мне просто кажется.
Телефон молчал. Никита больше не звонил. Да я и сама понимала, что он не простит меня. Я бы и сама так же поступила, если б со мной так обошлись.
Вечером, достав из холодильника какую-то закуску, салат, с неохотой поковыряла вилкой. Включила телевизор. Так, для фона. Завтра я должна срочно решить, что делать. Куда идти. Домой? Меня всю корежило при мысли о Лидии, находящейся там. А может, с Ксюшкой договориться? У меня даже не было денег — отец закрыл все мои кредитные карты. Видать, очень хотят избавиться от меня, выдать замуж с хорошей для себя выгодой.
Ну, а может, и впрямь послушаться их? Уехать в Англию, подальше от этих мест, от воспоминаний. Ярослав — приятный человек с обходительными манерами. Кто знает, может, я найду в нем для себя какую-то отдушину.
* * *
Утром пришло решение — попрошусь пожить в интернате. Я знала, некоторые воспитатели проживали там. Хотя бы временно. Буду преподавать музыку. А тем временем поищу себе более оплачиваемую работу. На худой конец, по своей специальности. И, да, надо позвонить Ярославу. Просто побеседовать. Так, для галочки.
Овсяная каша из пакетика, которую я приготовила, была сухой и безвкусной. Кофе водянистым. В общем, все валилось из рук.
Потихонечку я начала собирать свои вещи. Которые по сути были и не моими. Купленными на деньги Никиты. От осознания этого мне хотелось просто выть.
Вышла в сад. Такой свежий. Яркая зелень травы все ещё блестела от росы. Птицы раскачивали яблоневые ветки, беспокойно чирикая и ссорясь друг с другом.
От скрипа калитки я вздрогнула. Вернулся Никита? Глупость. Я бы услышала его машину.
Вспомнила о своих вчерашних ощущениях, что кто-то смотрит на меня.
Калитка приоткрылась. Сначала я увидела чью-то руку, пытающуюся сбросить цепочку. Затем край темно-синей одежды.
Мурашки побежали у меня по спине. Кто бы это мог быть? Незнакомая женщина. Что ей здесь надо?
Я резко поднялась с кресла и шагнула на дорожку. Теперь я могла хорошенько разглядеть незваную гостью. На нищенку она была не похожа. Намётанным взором я сразу увидела, что одета она неброско и не в брендовые вещи, но с хорошим вкусом. Странно. Черты лица ее показались мне знакомыми.
— Кто вы? Что вам здесь надо?
Она стояла неподвижно, сжимая сумочку а ля Шанель в беспокойных руках.
— Веля.
Я хотела было уже нахмуриться — откуда она меня знает, но уже поняла, что знаю, кто это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мама? — я сделала один шаг, другой. Нерешительно застыла. Женщина бросилась ко мне, обхватила меня обеими руками.
— Велечка, девонька моя, родная...
* * *
Мы сидели за столом друг напротив друга. Она говорила долго, захлебываясь слезами. Говорила о том, как все эти годы скучала по мне, искала со мной встречи. Я хотела верить и в то же время не могла. Да и не желала.
