— Если причины и были, видимо, он о них никому не говорил, — сказала она.
Взгляд Бэстифара вспыхнул вновь, только теперь в нем была не только злость. Теперь он горел пониманием.
— О, нет, он говорил, — осклабился аркал и стремительно развернулся. Почти бегом он направился прочь из зала.
Кара вновь переглянулась с Отаром Парсом.
— Плохо, — немногословно заметил командир кхалагари. — Он может быть опасен. Я должен…
— Нет. Лучше я, — перебила Кара, положив ему руку на плечо, на миг задержавшись, а затем поспешив за принцем. Она догадывалась, куда он мог направляться.
Лишь у самого входа в подземелье она сумела нагнать его.
— Ты! — прорычал Бэстифар, подходя к клетке.
Грэг Дэвери поднялся с койки и напрягся, словно собрался отражать удар, хотя и знал, что если аркал будет его мучить, пачкать руки ему для этого не придется.
— В чем дело? — хмуро спросил Грэг.
— И ты еще спрашиваешь! — воскликнул Бэстифар. Рука его загорелась опасным алым сиянием, и охотник округлил глаза, раскрыв рот в немом крике.
— Нет, стой! Не надо, Бэс! — выкрикнула Кара. Она не знала, почему обратилась к принцу именно так. Обычно только Мальстен так недостойно сокращал величественное имя принца из семьи Мала. Но в этот раз Каре показалось, что именно такое обращение вернет ему крупицу здравого смысла.
Охотник тяжело выдохнул, устало повалившись на землю и задрожав.
Свет погас.
— Что? — упавшим голосом переспросил Бэстифар, обернувшись к Каре. В его внешнем облике на какую-то долю мгновения произошли странные перемены. Глаза будто запали, а лицо осунулось и стало выглядеть старше. Так мог выглядеть только тот, кто очень сильно измучен усталостью, или тот, кому…
Больно, — изумилась Кара, глядя на него. Однако наваждение быстро прошло, и лицо малагорского принца обрело прежний вид.
Кара покачала головой.
— Послушай меня, — обратилась она, говоря настолько вкрадчиво, насколько умела. С каждым словом она делала осторожный шаг к аркалу. — Я знаю тебя и знаю, что ты собираешься сделать. Но это неразумно.
Лицо Бэстифара исказилось, в нем проступила маска обиды и почти презрения.
— Плевать на разумность! Я с конца войны вел себя разумно, и вот, к чему это привело! — Он вновь поднял руку, намереваясь направить на Грэга Дэвери свою силу.
— Ты просто убьешь его! — предупредила Кара.
— В том и смысл, — осклабился пожиратель боли.
— Зря. — Кара попыталась говорить отстраненно, насколько могла, но голос предательски подрагивал. На ее плечах тяжело лежал груз вины за побег Мальстена Ормонта. Она не хотела, чтобы ее стараниями еще и кто-то погиб. По крайней мере, не сегодня и не так. — Он может тебе пригодиться.
Бэстифар опустил руку, не успевшую засиять красным светом. Природное любопытство боролось в нем с жаждой мщения.
— Например? — холодно спросил он. — Пока он просто надоумил моего друга сбежать из Малагории, поджав хвост!
Ладонь его снова сжалась в кулак. Грэг ползком попятился, уставившись на аркала при этом с ненавистью и мрачной решимостью.
Боги, только пусть охотник смолчит! Петушиные бои нам тут сейчас некстати, — взмолилась Кара про себя.
Боги услышали ее: охотник смолчал.
— Да, но если ты его убьешь, выходит, он был прав. Ты правда хочешь доставить ему такое удовольствие? — скороговоркой выпалила она.
Бэстифар замер. Как и недавнее обращение, эти слова отчего-то возымели эффект. Он бросил взгляд на Грэга, но теперь, казалось, ненависти в нем поубавилось.
— Предлагаешь оставить его в живых, чтобы Мальстен — где-то на материке — просто оказался неправ на мой счет? — хмыкнул он. — Как говаривали в дэ’Вере, овчинка выделки не стоит.
— Напрасно ты так. У Мальстена есть совесть. И чувство долга, — покачала головой Кара. — И если он поймет, что охотник все еще у тебя в плену, он может попытаться освободить его. А значит — вернется. И тогда ты сможешь, как ты сам сказал, выбить всю дурь из его полоумной головы. Но если Мальстен вернется, он может сделать это только по доброй воле. Заставить его не выйдет. Ты знаешь. По крайней мере, не силой.
Бэстифар медленно вздохнул.
Несколько мгновений он напряженно молчал, затем покачал головой.
— И где Парс, когда он нужен? Я хочу отправить несколько групп кхалагари на материк. Пусть обрыщут там все. Я найду его.
Кара не спорила. Этот план хотя бы давал спасительное время. Она лелеяла надежду, что Бэстифар рано или поздно остынет, что его уязвленная гордость затянет рану, и вскоре он забудет о Мальстене.
— Значит, Парс отправит людей, — кивнула она.
— Я выясню, в какую дыру он направился, — как заговоренный, повторял Бэстифар, и Кара не спорила. Впервые за много лет она видела его таким.
Новых советов принц не ждал. Он прошел мимо Кары, вихрем вылетев из подземелья. Издали до нее доносились его выкрики, он звал Парса и, похоже, собирался обсуждать с ним новый план.
Некоторое время Кара молча стояла в подземелье напротив клетки Грэга Дэвери и пыталась унять бешено колотящееся сердце.
Что же я наделала? Что натворила?
Шелест одежды охотника отвлек ее. Она посмотрела на него, и лицо пленника показалось ей изможденным и постаревшим, как и лицо Бэстифара несколько минут назад.
— Зачем? — проскрипел он, осторожно поднимаясь с пола.
— Что — зачем? — раздраженно отчеканила она.
— Зачем тебе было за меня вступаться? Что тебе за дело?
Кара долго смотрела ему в глаза, не отвечая. И, видят боги, она и сама почувствовала себя так, будто постарела на десяток лет.
***
Грат, Малагория
Первый день Паззона, год 1489 с.д.п.
Кто-то кричал, на площади началась суматоха. Похоже, какая-то женщина наткнулась на одного из убитых кхалагари и подняла шум. Ей тут же вторил кто-то еще, но в тумане боли Мальстен толком не распознавал, откуда идет звук. Люди не обращали на него внимания: что им за дело до кого-то, кто просто сидит на земле, скрывая плащом торчащую из живота короткую арбалетную стрелку, когда здесь, в самом центре Грата два десятка кхалагари во главе со своим командиром массово покончили с собой?
Сил Мальстена хватило лишь на то, чтобы обломать стрелу, но вытащить ее во время расплаты он не сумел. Попытался, но понял, что повторить попытку не сможет.
Мальстен направил туманный взгляд на площадь. Люди сновали из стороны в сторону, кто-то бежал, кто-то с кем-то переговаривался. Гомон голосов становился безжалостно громким и будто проникал в каждый нерв тела данталли, горящий раскаленным огнем расплаты. Волна боли расходилась от раны по всему телу, и у Мальстена не было сил даже пошевелиться. Контроль людей на площади, контроль кхалагари, контроль сознания Аэлин… эта расплата должна была быть жестокой, и он понятия не имел, сколько она продлится.
Он не был уверен, что следует наставлениям Сезара Линьи и пережидает боль молча — сейчас у него просто не было сил кричать или стонать. Единственной целью было не ускользнуть на теневую сторону мира. Ланкарт объяснил, что это не станет для данталли физической смертью, однако неминуемый страх перед забвением продолжал тлеть в душе Мальстена.
Он поднял рассеянный взгляд, вновь посмотрев на площадь.
Множество фигур в красных накидках или рубахах вдруг словно расступились перед кем-то, кто шествовал по улице. И этот кто-то сразу увидел анкордского кукловода в толпе — потому что именно его и искал.
Даже с такого далекого расстояния Мальстен прекрасно понял, кого перед собой видит, но у него не осталось сил на волнение перед этой встречей. Столько раз он представлял себе, как она произойдет и что он будет испытывать в этот момент, но сейчас… сейчас ему было все равно.
Бэстифар шим Мала двигался размеренной, царственной походкой, но одновременно в нем сквозила легкая расхлябанность, которую не вытравила ни война, ни годы обучения при дворе прошлого малагорского царя. Он был одет по своим старым привычкам — красная рубаха навыпуск, длинные сапоги из легкой кожи, темные штаны. Темные волосы трепал ветер, рот обрамляла все так же аккуратная бородка. Казалось, тех трех лет, что прошло с их последней встречи, просто не было.
