Вдруг Гасси прыгнул мне на колени с намерением высунуть нос из окна. За городом он делает это только в двух местах: когда мы подъезжаем к дому или когда чувствует, что рядом берег.
— Погодите, Питер! Нам нужно свернуть! Направо, давайте направо! — крикнула я.
— Я прекрасно знаю, как вернуться в город. Просто мы сейчас в город не поедем.
— Что?
— Сегодня чудесный день. Мы едем на пляж. Собаке нужно погулять. И вам, похоже, тоже.
Он подъехал к Куперс-Бич, к самому песку, так, что нам видна была полоса прибоя. Гасси уже сходил с ума, и Питер открыл дверь и выпустил его. Неподалеку сидел парень в грузовике «Веризона». Он жевал сандвич с мясом и яйцом. Увидев меня, он помахал рукой и подмигнул мне. Неужели он меня знает? Может, он из местных торговцев, с которыми Филип много лет ругался? Даже если он меня не знает, он наверняка примет нас за парочку. Если я кого-то встречу, Тони с рынка, например, или Роско, того беспутного ремонтника, который никогда не является по вызову, они решат, что у меня роман. Бриджхзмптон такое крошечное местечко! Я не могу пойти гулять на пляж. Но Питер решит, что я зануда и неудачница, если я не могу и десяти минут погулять по берегу с собакой.
И я не могла не признать, что берег прекрасен. А в это чудесное время года, когда летние толпы отдыхающих рассеялись, он был еще лучше. Волны лениво катились по песку, почти не задевая бегавших по берегу крошечных куликов.
— Сейчас слишком холодно для прогулок, — сказала я не очень убежденно.
— Вовсе нет. Посмотрите на волны: они гладкие, значит, ветра нет. Все будет в порядке. Собаке нужно погулять, И вам тоже. И мне будет приятно.
— Но мы не можем. Нужно забрать детей.
— Нет, можем. — Питер схватил мой телефон и набрал номер. — Привет, Иветта. — Я попыталась вырвать у него телефон, но он отпрянул и выскочил из машины.
Я рванулась к нему, перегнувшись через пульт переключения скоростей.
— Дайте сюда телефон!
— Это Питер. У нас тут куча вещей… Да, к концу занятий не успеем… Вы не заберете Дилана за меня? Отлично. Мы вернемся после обеда. — Он выключил телефон, сунул обратно мне в сумку и побежал вслед за Гасси.
Я вела себя глупо. С чего бы мне чувствовать себя виноватой? Ну, прогуляемся мы по песочку и поедем обратно. Ничего страшного. Я вылезла из машины и подошла к пляжу, остановившись у метровой высоты песчаного склона. Вниз я съехала на корточках. Питер уже стоял у воды, уперев руки в бедра. Ну ладно, он классно выглядит. Но, как всегда говорила моя мать, нет ничего страшного в том, чтобы поглазеть на витрины. Проблемы начинаются при покупке.
— Ну, вот и вы. Не так уж страшно, правда? — Он обвел рукой океан, ярко-голубое небо и мягкий белый песок.
— Просто ужасно, — улыбнулась я. Питер нашел грязный старый теннисный мячик и принялся играть с собакой. Гасси весь перепачкался, шерсть у него была в песке, а лапы влажные и липкие. Мне уже не вернуться в дом, чтобы помыть его, придется мыть машину перед тем, как она понадобится Филипу.
— Эй, Джейми! Пора размяться и взбодриться! Вам это полезно!
Я неохотно двинулась вслед за Питером и псом. В сотне ярдов от берега одинокий серфер в зимнем водолазном костюме, ботах и шапочке отважно пытался поймать мелкую волну. Вдоль горизонта медленно двигался танкер. За поросшими травой дюнами вставали величественные летние особняки Хэмптона. Казалось, что большинство из них построил один и тот же архитектор: бежевая старая черепица, сводчатые окна бессчетных спален, изогнутые веранды, обтекающие основное здание. Время от времени между ними виднелось нечто более современное: строгий двухэтажный черный прямоугольник, высокое треугольное здание со стеклянными стенами или простое каменное строение, как в прериях, словно напоминая нам, что мы в 2007 году, а не в начале предыдущего века.
— Потрясающие дома. — Питер нагнал меня. Я сделала шаг назад.
— Да, один другого лучше, — согласилась я. — А удивительнее всего то, что это не основное жилье, а дополнительное.
— Как думаете, сколько стоит вон тот большой? — Питер указал на дом с куполами. Он состоял из трех крыльев, каждое из которых могло вместить семью из двенадцати человек.
; — Вот это я как раз знаю. Это дом Джека Эйвинса. Он купил его за тридцать пять миллионов после знаменитой сделки с «Хэдлоу холдингз». Основные участники заработали миллионов по восемьсот. Ею занимался Филип.
Питер вопросительно посмотрел на меня.
— Нет-нет, он получил лишь свою обычную почасовую плату, и можете мне поверить, он этим весьма недоволен.
— Ага. — Он сказал это таким тоном, будто ему ужасно хотелось что-то добавить.
— Не знаю, к чему вы клоните, но это не имеет значения. Просто обратите внимание: прошлому работодателю вы сказали, что он пассивно-агрессивный ублюдок, мне вы говорите, что я слишком дергаюсь и переутомляюсь. Улавливаете связь?
— Вы на него ни капли не похожи.
— Но вы все равно находите причины для критики. — Черт, он так классно выглядел в черной пуховой куртке и джинсах.
— Я вас не критикую. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Но вам на самом деле не стоит так все усложнять с расписанием для Дилана.
Я заставила себя не смотреть ему в лицо, сама удивляясь тому, насколько задетой я себя почувствовала.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что ничего ужасного не случится, если Дилан куда-нибудь опоздает или пропустит чей-нибудь день рождения.
— Но он любит дни рождения.
— Нет, не любит.
— Нет, любит.
— Извините, но он их не любит, — упрямо продолжил Питер. — Он не любит толпу, это одна из причин, по которой он не хочет вернуться в баскетбол: толпы и шум сбивают его с толку. Он мыслитель, одиночка, в толпе он начинает нервничать. В тот день, когда он сорвался и не смог бросить мяч в корзину, он перенервничал не столько из-за ответственной задачи, сколько из-за того, что там было слишком много народу.
— Вы с ним об этом разговаривали? Это он так сказал?
— Да, он.
С какой стати он считает, что знает, моего собственного сына лучше, чем я? Мне не нравилось, что Дилан открывается перед Питером больше, чем передо мной. Меня охватило раздражение, но я постаралась не показать этого.
— Я рада это слышать, Питер. Теперь я могу вздохнуть с облегчением. — Я сложила руки на груди. — Дилан не слишком-то склонен к откровенности. Со мной он откровенничает чаще всего перед сном, когда чувствует себя в безопасности в темноте, будто возвращается в материнское лоно.
— Вам бы тоже неплохо время от времени отходить от расписания.
— Вы ничего не знаете о том, каково быть в этом городе работающей матерью с тремя детьми. Вы имеете смутное представление о том, как проходит мой день.
