следовали одна за другой. Оглушительно грохотал гром, заставляя дрожать и звенеть стекла в окнах. Сильный ливень разразился над Красным Селом в первой половине дня 10 июля 1978 года.
Но вот утихла гроза, умчались тучи, очистилось небо и вновь засияло солнце. Люди распахнули окна. Благодать на улице после грозы! И вдруг отчаянный крик, крик боли и ужаса, пронесся над домами и замер…
«Я, старший следователь прокуратуры Красносельского района Акимова, ознакомившись с данными о неосторожном убийстве несовершеннолетнего Сергея Богданова гражданином Куровским А. Т., приняла дело к своему производству…».
…Осмотр места происшествия Тамара Петровна Акимова производила вместе с понятыми, экспертами, сотрудниками милиции.
Красное Село. Улица Красных Командиров, 78. Жилой деревянный дом стоит несколько в стороне от дороги. При нем — сад с яблонями, сливами, кустами смородины и крыжовника. Участок огорожен штакетником. Калитка. Через нее по дорожке — проход на веранду.
Дом и участок находятся в запущенном состоянии. Повсюду на земле валяются старые ржавые ведра, какая-то рухлядь. И разительным контрастом со всей этой захламленностью выглядит большой портрет улыбающейся красотки, вырезанный из иностранного журнала и прикрепленный изнутри к стеклу веранды. Убогая попытка хоть чем-то скрасить неприглядную обстановку.
Бесстрастно ложатся на бумагу слова протокола осмотра места происшествия.
В доме три окна на улицу и два — с боковой стороны. Из форточки ближайшего к веранде окна выходят два провода. Один идет до входной двери, другой тянется по стене и лежит на поленнице дров. Справа от входа, на изгороди, висит стальной провод, он зацеплен за куст крыжовника. Позади дома — сарай, в его стене проделано отверстие для собаки, которая находится внутри на цепи. От веранды к сараю тоже идет провод. К нему приращены еще три провода, протянутых в трех направлениях. Они охватывают землю полукругом, лежат поперек дорожки, ведущей в глубь сада, зацеплены за деревянную ограду у куста смородины, за ветви яблонь. Весь сад опутан этими страшными оголенными проводами. О том, что совсем недавно они находились под током, свидетельствуют валяющиеся на проводах и возле них мертвые лягушки… Только перед самым появлением следователя вызванный сюда работник Ленэнерго отключил эту смертоносную электросеть…
Но дальше, дальше.
…Сад. Яблони. Сарай. Неподалеку от него лежит на спине мальчик. Кто-то успел подложить под него одеяло. Мальчику двенадцать лет. На нем курточка из черной «болоньи». Рубашонка в белую и красную полоски. Хлопчатобумажные брючишки. Голубые безразмерные носки. Волосы у мальчика русые. Глаза приоткрыты. На ладони левой руки — след электрического ожога.
Мальчик поражен током. Больше он никогда не встанет. Не произнесет ни слова. Звали его Сережа. Он учился в шестом классе. Пришел сюда, в сад, чтобы погулять с собакой, покормить ее, приласкать. Он очень любил животных. И вдруг — смерть, такая нелепая…
…Куровский Анатолий Тихонович. Пенсионер. Холостой. Образование — четыре класса.
— Разъясняю вам, Куровский, что вы подозреваетесь в неосторожном убийстве мальчика Сережи. Вопрос к вам: для какой цели вы присоединили электропровода к кустам, деревьям, изгороди в своем саду?
— Чтобы никто не подходил к моему дому, не бродил по моему саду.
— Кого вы имеете в виду?
— Ну, скажем, соседей. Вы не знаете, какие они! Недолюбливали меня, грозили даже убить. Вот я и сделал электропроводку. Чтобы она меня охраняла.
— Знали ли вы, что ваши провода могут убить человека?
— Нет, не думал. Считал, что только дернет током, пощиплет…
— Пощиплет! А мальчика уже нет в живых…
— Я же сколько раз говорил ему: не ходи к моей собаке. Не разрешал трогать пса, гулять с ним. А он не слушался. Сам же и виноват!..
Чем дальше идет допрос, тем больше раскрывается перед следователем неприглядный облик человека, из лексикона которого, самого по себе ограниченного, не выходили слова: «мое», «моей», «моего». Шестьдесят лет прожил Куровский и за всю жизнь не сделал ничего полезного обществу. Имея две специальности — слесаря и плотника, он не любил задерживаться на одном и том же предприятии больше двух-трех лет. Чаще всего, а в последнее время в особенности, поступал на работу и через несколько месяцев увольнялся «по собственному желанию». В характеристиках, которые ему давали, отмечалось, что ничего плохого за ним не замечалось, но и ничего хорошего тоже. Про таких обычно говорят: «Ни рыба ни мясо».
Таким Куровский был и в быту. После развода с первой женой он больше не пытался устроить свою личную жизнь. Близкие отношения завязывал то с одной женщиной, то с другой, то с третьей, и каждый раз без регистрации брака, чтобы не связывать себя, не лишаться «свободы». Люди отмечали: «Прикидывается тихим, казанской сиротой, а сам — блудня». И еще говорили, что он «нахал и хулиган». Эта характеристика, как мы увидим позже, подтвердилась.
Когда Анатолию Тихоновичу исполнилось пятьдесят пять, он заключил «союз» с одной вдовой и перешел жить к ней, в собственный ее дом на улице Красных Командиров, 78, в Красном Селе. Оформлять брак по закону они не стали. Вскоре бывшая вдова, ставшая «гражданской» женой Куровского, умерла. Все свое имущество, в том числе дом, она завещала Анатолию Тихоновичу. Стал Куровский обладателем дома, обнесенного забором, и большого фруктового сада. Такого ему и во сне не снилось.
Новоявленный хозяин начал с того, что упразднил заботы о собаке, переведя ее на «свободное расписание» и полное самообслуживание. Собака должна сама себя кормить — таково было мнение Куровского. Соседи из жалости покормят пса — хорошо, не покормят — не надо, пусть остается голодным. Тем более что он решил заменить четвероногого сторожа другим, более надежным, по его мнению, — электричеством. С этой целью он насобирал на свалках и стройках провода различного сечения и опутал ими весь дом и участок. Они таились в траве и в листве, как ядовитые змеи. Проводка включалась в розетку на веранде. Делал это Куровский поздно вечером перед тем, как лечь спать, и днем, когда уходил из дома. Он спал или отсутствовал, а электричество охраняло его собственность.
Кое-кто из соседей знал об этом. Сам Куровский хвастался тем, что завел «электросторожа». И люди, которым он рассказывал, что вот-де как надежно охраняется у него участок, говорили ему, что это может кончиться плохо. Да и нельзя в каждом человеке видеть злоумышленника, покушающегося на его яблоки или смородину. И вообще, разве можно применять против людей электрический ток?
Однако Куровский не прислушался к разумным словам. На все доводы соседей отвечал со злостью: «Пусть не болтаются на моем участке!»
И вот те, кто предупреждал Куровского, оказались правы…
В четыре часа дня 10 июля, после грозы, Куровский
