— Вика, я, блядь, по-твоему, кто?! — вызверился он. — Ты реально считаешь, что я причиню вред твоей дочери?
— Нет, нет, — запротестовала я, понимая, что перехожу границы, даже в своей истерике, нужно следить за словами.
— Прости меня, — покаянно промямлила я.
Вся эта ситуация высосала из меня всю энергию, захотелось забиться куда-нибудь в уголок и повыть. Чего я боялась больше всего, то и произошло, даже отсрочки, не какой не получилось.
— Послушай меня, — Руслан развернулся ко мне всем корпусом.
Мы как раз встали на светофоре. Он обхватил своими горячими ладонями моё лицо, и заставил посмотреть на него.
— Я найду её. Вы поговорите, и все будет хорошо. Заканчивай истереть, подумай о ребёнке. Поняла меня?
— Поняла, — кивнула я, закусив губу.
— Вот и отлично, — удовлетворённо хмыкнул он, и, вытерев с моих щёк слёзы, отвернулся, снова сосредоточившись на дороге.
17
Но возле подъезда нас ждал сюрприз. Милана и не думала никуда убегать. Она стояла возле дверей, а из припаркованной рядом машины выходил Вик. Вид у него был взволнованный. Он спешно подошёл к ней, а она кинулась к нему в объятия.
— Боже, только не это, — простонала я, понимая, что дочь обо всём рассказала отцу.
Теперь ещё и Вик.
— Посиди, пока, — сказал Руслан, видя, что заметивший нас Вик, направляется в нашу сторону, и вышел из машины.
Они схлестнулись прямо перед капотом машины. Вик не церемонясь налетел на Руслана, даже не став того слушать. Руслан не успел увернуться, и он угодил ему прямо в челюсть. Из разбитой губы хлынула кровь.
Я завизжала, Милана тоже. Мы одинаково поспешили с причитаниями на поле битвы. Но окружив мужчин, ничего не могли сделать, только просили их успокоиться.
Руслан выровнялся, вытер сочащуюся кровь.
— Ну, всё доволен? — спросил он, сплюнув и недобро посмотрев на меня.
— Это ты мне сейчас одолжение делаешь? — процедил Вик, потирая сбитые костяшки.
— Если мало, врежь ещё, и поговорим как взрослые люди, — Руслан раскинул руки, в знак, того что не станет препятствовать Вику, и тот не преминул этим воспользоваться, и ударил его снова под наш синхронный вскрик с Миланой.
— Да, блядь, мне мало, — прохрипел Вик, ненавидяще глядя на Руслана. Такого взгляда я никогда у него не видела. Там столько было ненависти, столько ярости.
Руслан же наоборот, смотрел прямо и даже жёстко, но без агрессии, хотя было видно, что участь боксёрской груши ему не доставляет удовольствия.
— Мало того что ты разрушил нашу семью, — продолжал плеваться ядом Вик, — мало того что обрюхатил мою жену, так тебе ещё и всему миру надо показать, как ты меня унизил!
— Что? — Руслан медленно перевёл взгляд на меня.
Боже, что за день сегодня такой? Почему я не упаду в обморок?
Я немо раскрывала рот, но слова не шли.
Вот теперь его взгляд наполнялся яростью, вместе с пониманием и осознанием, того что я его обманывала.
— Вика, о чём он говорит? — снова спросил Руслан, словно отключившись от всех источников звука, и настроился только на меня.
— Ты что ему не сказала? — зло усмехнулся Вик.
Но я тоже в этот момент, видела и слышала только Руслана, его тёмные глаза, и окровавленный нос и губы. Алые капли, оседали на белой рубашке, жуткими кляксами.
Я стала растирать горло, стараясь сгладить спазм, перехвативший его, совсем не замечая льющихся из глаз слёз.
— Прости, прости, прости, — сипло шептала я, безутешно вглядываясь в остывающий взгляд любимых глаз. Мой оживший истукан, мой падший ангел, мой приручённый хищник, снова менял свою натуру, закрывался, леденел, наращивал броню, через которую я снова не пробьюсь.
Мне казалось, что Руслан сейчас сплюнет очередной кровавой порцией нам под ноги, и уйдёт, и оставит нас разбираться со всем самим. И чувствовала, что от этого стала ещё больше задыхаться.
— Вика, с тобой всё в порядке? — голос донесся вне зоны нашего противостояния взглядами, и я вздрогнула, когда до моего локтя дотронулась чужая рука. А ведь это был Вик, всё ещё мой муж, только вот воспринимался он мной как чужой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне… мне… — взгляд мой блуждал то от Руслана, до Вика, то выхватывал Милану.
— Пойдём домой, — он потянул меня, уводя от Руслана, и я как в замедленной съёмке наблюдала смену кадров, и повлиять на это, почему-то не хватало сил.
— Тебе надо прилечь, — продолжал Вик, и я шла, а он оставался позади.
Стоял и смотрел, и не предпринимал ни одной попытки остановить всё это.
— Я люблю его, — прохрипела я, попробовав остановиться.
— Что? — не понял Вик, уже практически доведя меня до Миланы, которая замерла у подъезда, обеспокоенно взирая на нас.
— Я люблю его, — собравшись с силами, вытолкнула из себя эти слова громче и чётче.
— Слышишь? — спросила и выдернула из его рук, свою, наконец, остановилась.
Милана тут же замерла, исподлобья, обвиняюще глядя на меня.
— А нас? Нас ты любишь? — насупился Вик.
— Простите меня, но я не могу иначе, — сдавленно говорила я, и отступала назад.
— Мам, — жалобно всхлипнула Милана.
Я остановилась.
— Милана, детка, прости меня, — проговорила я.
И сделала шаг навстречу ей, желая обнять, но дочь отступила, и я замерла.
— Надеюсь, ты поймёшь меня когда-нибудь…
Она затрясла головой, и закрыла уши, спрятавшись у Вика за плечом.
— Вика что ты творишь? — растерянно спросил Вик, обнимая дочь. — Он же гопник, урка, бандит.
Я обернулась к Руслану, который всё это время так и стоял возле машины, спокойно снося все произносимые сейчас Виком эпитеты, которыми тот его награждал.
— Он сильный, красивый, целеустремлённый, — проговорила я, — с ним я чувствую себя настоящей женщиной.
— А со мной? — горько усмехнулся Вик, уже зная ответ.
— Прости, — покачала я головой, — и ты Милана тоже прости меня. Я не должна была тебя обманывать.
Но дочь только выглянула из-за отца. По глазам я видела, что ей хочется что-то сказать, но она не решается.
Я допятилась ровно до того места, где стоял Руслан, и посмотрела на него, в немом вопросе.
— Садись, поехали, — кивнул он, на все мои невысказанные просьбы.
18
Руслана разбудил утренний свет. Луч солнца пробрался сквозь занавески и подло светил ему прямо в глаза. Хочешь, не хочешь, а из сна вынырнешь, хотя бы чтобы, прищурившись разглядеть и понять, что уже утро, и включившийся мозг, начнёт тебе выдавать список предстоящих дел.
Руслан повернулся на бок, откидывая одеяло, и только сейчас понял что он один.
Он моментально разлепил глаза и сел в пустой постели. Царицы не было рядом, только примятая подушка, тонкий сладкий аромат, и фантомные ощущения тёплой кожи на кончиках пальцев.
Они вчера так и не поговорили.
Вика что-то пыталась начать, лепетала, но Руслан останавливал её каждый раз, когда она с покаянным взглядом пыталась найти подходящие слова. Он не хотел ничего слышать. Вчера, ему хватило информации с лихвой, и начинать новый тяжёлый разговор было выше его терпения и сил. Потому что он бы не сдержался. С его языка так и рвались одни непечатные слова и междометия.
Всё-таки царица была коварной представительницей своего рода, типичной стервой. Как бы ни осветлял он её образ. Как бы ни придавал ей лучшие качества. Она переигрывала его. Сперва он смирился с непреодолимым влечением к ней, с её властью. Смирился, что беременна не от него. Что по легкомыслию легла, после него, под своего мужа. Свыкся с этой мыслью, поняв, что в конечном итоге ему всё равно, лишь бы теперь была с ним. А в итоге она его опять переиграла. Оказалась верной, и ребёнок это его. Вот только говорить ему об этом не собиралась. Вроде как облегчение, но чувства гадского подвоха, обмана, не оставляли Руслана. И он молчал. Ему нужно было свыкнуться с новой реальностью, понять, как действовать дальше, и для этого ему нужна была тишина и одиночество.
Как только они добрались до дома, Руслан отправил Вику наверх, рыкнув, чтобы ложилась спать, и его не ждала, и она, понурившись, чётко осознавая свою вину, побрела наверх. И нет, этим своим поведением она не вызывала в нём жалость, ему наоборот хотелось встряхнуть её и потребовать ответа.
