Падшие ангелы
Над замком Тиффож опустились сумерки. Слуги погасили свечи в обеденном зале, мажордому господина де Рэ дали понять, что сегодня вечером он не будет нужен Все знали: если сюда пришел господин Прелати, то оба просидят весь вечер. В замке никто даже не предполагал какие важные сведения мог сообщить этот флорентиец, не знал этого и главный повар, которому было известно все остальное, дворня же совершенно ни о чем не догадывалась. Возможно, у них были дела, которые не терпят дневного света, такими делами в годы той войны мог заниматься всякий знатный дворянин, находившийся при казне и желавший платить деньги своим людям. Против этого предположения Говорило то, что после визитов Прелати слуги убирались в странных подвальных помещениях, где им попадались бутылки и восковые фигурки, небольшие горны сосуды для фимиама и треножники, но отнюдь не горы драгоценностей; там не было ничего, кроме хлама и рухляди непонятного назначения. Слуги утверждали, что там попахивает колдовством, а самые боязливые среди них старались незаметно улизнуть из подвала, когда их заставляли наводить там порядок. Вслух об этих делах не говорил никто, так как господин барон платил больше, чем любой другой хозяин в округе, и поэтому все радовались, что он вернулся. За исключением редких дней, когда он выглядел, словно его подменили, и мрачно бродил, предаваясь мучительным размышлениям, все остальное время он был дружелюбен и искренен, сердечен и щедр. В капелле его замка во время каждой мессы играл великолепнейший орган, мальчики-певчие пели так, что слушателям казалось, будто они попали на небо. Барон, возвратившийся в звании маршала, показывал пример глубокого, иногда даже самоуничижительного благочестия, он строго соблюдал все посты, и ходили слухи, что он предается самобичеванию.
Сегодня вечером не горел огонь в небольшом горне в потайной подвальной комнате, только четырнадцать свечей на серебряном канделябре струили мягкий свет.
Жиль сидел на стуле с жесткой обивкой, похожем на трон, и вертел в руках опал, взятый им со стола, на котором лежали щипцы и пинцеты, тигли и какие-то мелкие металлические предметы. Прелати в просторном черном одеянии сидел на корточках перед горном, сложив руки на коленях, словно статуя древнеегипетского царя. Лицо у него было длинное и худое и заканчивалось подстриженной острой бородкой, в которой появились первые седые волосы.
- Господин барон, я составил гороскоп господина Тремуя и вычислил все его констелляции, я вылепил его восковое изображение и вызвал дух того человека, которого он велел убить, - прежнего супруга его жены. Господин Тремуй окружен магической силой, предотвращающей возможность его умерщвления при помощи магических искусств. Эта сила спасла его и тогда, когда под моим воздействием он упал с лошади и должен был сломать себе шею.
- Разве ты мне не говорил, что можешь развеять любые чары? - Жиль подпер голову рукой, словно от усталости, но под полуприкрытыми веками ярко светились глаза, а крылья носа дрожали. - Вот уже четыре месяца ты составляешь его гороскоп и не можешь объяснить мне, почему работа идет так медленно...
- Позвольте мне объяснить, господин де Рэ, - перебил его Прелати, подняв руку в знак клятвы. - Я заблуждался. Это была не звезда, а какая-то сила, которую я не мог понять и ошибочно приписывал воздействию небесных тел. Теперь мне удалось раскрыть, что это сила человека.
- Какого человека?
- Сила Девы Жанны. Только ее искусство сильнее
моего.
Жиль засмеялся, обнажив ряд длинных желтых зубов. То не был приятный смех, он звучал зловеще и оскорбительно.
- Дева! Смотри-ка! Эта невинная девушка стала для тебя препятствием? И ты не смог найти лучшей отговорки?
За окнами шумел мартовский ветер, он проник в комнату сквозь щель, опрокинув небольшие весы для взвешивания золота, которые со скрежетом ударились о бутылку. Взгляды мужчин упали на хранившуюся в ней жидкость, и Прелати торопливо схватил бутылку.
- Вот, господин барон! Разве случайно весы стукнулись о бутылку? Стоит Вам только захотеть, чтобы эта жидкость была подмешана в суп Тремую, и Ваши желания были бы давно исполнены.
- А я был бы заколот и лежал бы в могиле. Тремуй не так прост, как ты думаешь. Он столько платит своим слугам, что никто не в состоянии их подкупить, и все, что он ест и пьет, он сначала дает им попробовать. Если дядя будет отравлен, то я не получу в наследство ни одного су, потому что он составил новое завещание.
- Денег Вы будете иметь, сколько пожелаете. Если только мне удастся приготовить эту смесь, - Прелати склонился над горном и любовно посмотрел в колбу, - то деньги больше не будут иметь значения в Вашей жизни.
- Слишком поздно. Все слишком поздно. Тремуем заниматься не имеет смысла, я отменяю свое поручение. Но я хочу знать, почему Жанна создает препятствия? Не станешь же ты утверждать, что она защищает Тремуя, так как любит его?
- Нет, сударь, но она его и не ненавидит и тем самым создает ему защиту, ибо ее покровительство распространяется на всех, кто находится поблизости от нее, в том числе и на него. Есть такие силы, которые присущи только ей да малым детям.
- Уверен ли ты, что эти силы все еще окружают ее с тех пор, как мы отступили от Парижа?
- Да, господин. В противном случае Девы давно не было бы в живых. Вот уже три недели она гостит в замке Сюлли...
Жиль молча кивнул, а затем спросил, какие это силы присущи детям. Но Прелати некоторое время не отвечал, он подошел к двери и прислушался:
- Вы ничего не слышали?
- Ничего, кроме крыс, мой слух меня не подводит. Отвечай же мне.
- Если вы будете как дети, сказано в Писании. Только простой народ может считать, что речь идет о неразумности, которую обычно приписывают детям. Для знатоков речь идет об ангельских силах.
- Теперь мы лучше понимаем друг друга. Значит, некоторые люди пользуются ангельскими силами. Но каким образом?
Флорентиец сидел на своем табурете, он помедлил с ответом, пристально глядя Жилю в лицо.
- Существуют два пути: белый и черный. Белый путь долгий и трудный, по нему способны идти лишь избранные. Другой путь может быть смертельным, и на него попадают только вместе с падшими ангелами. Жиль простер перед собой руки и задумчиво посмотрел на них.
- Второй путь - ты уже шел по нему?
- Нет. Это, как аллегорически сказано в Библии при описании избиения младенцев в Вифлееме, грех Ирода, и Господь его не прощает.
- Разве не может Господь простить все грехи в Своем всемогуществе? Разве Каин не убил своего брата?
Прелати молчал, он молчал столь долго, что Жиль, наконец, взял два серебряных кубка, налил в них вино; один из кубков он передал флорентийцу, а другой держал так, что на него падал отблеск пламени свечи.
- Ты устал, Прелати. Бургундское приносит плодотворные сны.
Они молча выпили, каждый в своем углу, не глядя друг на друга. Затем Прелати пожелал Жилю доброй ночи, а Жиль отпер дверь.
- Только после Вас, - пробормотал флорентиец, пятясь назад, но Жиль покачал головой. Он хотел еще почитать фолианты, купленные им у аббата из Сен-Дени, сочинения Скотта Эриугены о девяти чинах ангельских. По слухам, они восходят к сочинениям Дионисия, ученика апостола Павла.
Прелати пожал протянутую ему руку и бросил робкий взгляд на бледное лицо, которое под воздействием игры света и тени внезапно показалось постаревшим на много лет. Он подумал о том, кому этот человек хочет отдать свою душу: Богу или дьяволу. И громко сказал:
- Созвездие Скорпиона управляет Вами, как никем из известных мне людей. Из праха скорпиона восстанет орел.
Жиль рассмеялся, самоуверенно и злорадно.
- Только сначала скорпион должен погибнуть в собственном пламени. Хорошо отоспись, Прелати. Завтра в девять часов утра в капелле состоится нечто необыкновенное, трехголосное пение моих мальчиков в октавах и квинтах, "Песнь трех отроков в пещи огненной".
Такая же весна была в разгаре в окрестностях замка Сюлли, в котором Тремуй продемонстрировал свое несравненное гостеприимство. Целыми днями он устраивал охоту, а вечерами - танцы и игры, он не скупился на еду и питье, а с тех пор, как у него стала гостить Дева Жанна, праздничным развлечениям не было видно конца. Правда, жила девушка не в замке, а в крестьянском доме, и каждому было ясно, что она ожидала лишь кратких мгновений, которые король посвящал беседам с ней.
- Мы проведем Всеобщий мирный конгресс с Англией и Бургундией, говорил он ей, тщательно подбирая слова, ежедневно повторяемые Режинальдом. - Имей терпение, Жанна, скоро мы его проведем.
- Сир, бургундцы угрожают Реймсу. Они и думать не хотят о том, чтобы соблюдать перемирие. Париж голодает и надеется на нас. Почему Вы меня вынуждаете действовать в одиночку? Скоро закончится предоставленный мне год. Ах, почему Вы мне не верите?
Стоял чудесный день, на деревьях с раскрывающимися почками пели птицы, в окна дул легкий ветерок, и худое лицо Карла выглядело более веселым, чем с обычно.
