Женевьева с ужасом смотрела на сверкающие в ее руках украшения.
– Господи, Джек, что ты наделал, – прошептала она, задыхаясь.
Мальчик зажмурился, чтобы сдержать слезы.
– Я украл эти драгоценности в лавке мистера Инграма. – Он тяжело вздохнул. – Я хотел их продать, а деньги отдать вам, чтобы вы могли заплатить этому проклятому банку и сохранить дом. Тогда никто бы не оказался на улице. Но мистер Инграм заметил меня до того, как я ушел из магазина. И тогда все побежали, а Шарлотта споткнулась, упала, и он ее поймал.
По лестнице в подвал скатились остальные дети. А за ними спустились Оливер, Дорин, Юнис и Хейдон.
– Совершенно ничего не понимаю… – С трудом сохраняя спокойствие, Женевьева пыталась вникнуть в то, что говорил Джек. – Почему мистер Инграм задержал Шарлотту?
– Потому что только ее он сумел догнать, – проговорила смертельно бледная Грейс. – Надо было сделать так, чтобы она оказалась впереди меня, но я находилась ближе к двери и думала, что она прямо за мной. Так сначала и было, но она споткнулась и… Прости, Женевьева. – Грейс утерла ладонью слезы.
Тут дети заговорили все сразу:
– Мы думали, что зайдем и выйдем без всяких трудностей…
– Но когда мистер Инграм увидел Джека возле шкафа с драгоценностями, я ударил по рыцарским доспехам…
– А пожилой покупатель сунул свою трость под ноги Джейми, но его жена упала, как…
– А я ему сказал, чтобы отпустил Джейми. Он не отпустил, и тогда я ударил его по ногам тростью…
– А я порвала картину о голову мистера Инграма, и он погнался за мной…
– И тогда мы набросили на него скатерть, и он совсем свихнулся…
– А потом мы все убежали…
– Кроме Шарлотты.
Ошеломленная этим рассказом, Женевьева пробормотала:
– Вы напали на мистера Инграма?..
– Это была моя идея, – решительно заявил Джек. – Да, я во всем виноват. Я заставил их пойти со мной и…
– Неправда! – перебила Грейс.
– Мы все хотели пойти, – поддержал ее Саймон.
– Мы заставили Джека согласиться с нами, сказали, что лучше такие дела не делать в одиночку, – уточнила Аннабелл.
– Они хотели оставить меня дома, но я не захотел, – закончил Джейми.
– Теперь, кажется, понимаю… – прошептала Женевьева. Конечно, ей следовало отругать детей, но сейчас для этого не было времени. Позже она с ними серьезно поговорит, но сейчас… Надо было срочно вернуть украденные драгоценности и привести Шарлотту домой.
– Идемте, Женевьева. – Хейдон тронул ее за плечо. – Мы должны вернуть драгоценности мистеру Инграму, извиниться за причиненные неприятности, пообещать заплатить за все, что дети испортили, и привести Шарлотту домой.
Женевьева вздохнула и покачала головой:
– Думаю, у мистера Инграма ее уже нет. Наверняка девочку забрала полиция. Она в тюрьме.
– Тогда мы вызволим ее из тюрьмы. Идемте. – Хейдон протянул ей руку.
– Вам нельзя меня сопровождать. – Женевьева медленно поднялась на ноги, судорожно сжимая в руках украденные детьми драгоценности.
– Нет, я должен пойти с вами. Было бы странно, если бы вы пошли без мужа.
Женевьева снова покачала головой:
– Мы уже накликали беду, когда комендант Томсон и констебль Драммонд вас увидели. Один раз мы их провели, но это не значит, что удастся и во второй. Кроме того, вас может узнать тот ужасный надзиратель. Или кто-то из заключенных. Нет, вам нельзя туда идти.
– Боюсь, парень, мисс Женевьева права, – подал голос Оливер. – Заключенные могут узнать. Видишь ли, те, кто сидит в тюрьме, чувствуют такие вещи острее, чем недоумок Томсон или даже констебль Драммонд.
– Сидишь день и ночь в грязной и холодной камере, вот и начинаешь понимать все окружающее. И людей тоже, – объяснила Дорин.
– Едва ли кто-то из заключенных меня узнает, – возразил Хейдон. – Я совсем не похож на того, каким был в тюрьме.
– А им и не надо будет смотреть, – сказала Юнис. – Они узнают по голосу и даже по звуку шагов, когда вы будете проходить по коридору. Даже я этому научилась, пока сидела в тюрьме. Там начинаешь обращать внимание на всякие мелочи – например, как человек ступает, тяжелый ли у него шаг и прочее… Все это помогает коротать время.
– Значит, мне придется изменить голос и походку, – упорствовал Хейдон.
– Нет, – решительно сказала Женевьева. По правде говоря, ей было бы намного легче, если бы Хейдон пошел с ней в тюрьму, но слишком велика была опасность, что в нем узнают лорда Редмонда и снова бросят в камеру. – Шарлотта уже сидит в тюрьме, и я не хочу, чтобы еще и вас, Хейдон, арестовали.
– Тогда я пойду с вами, – вызвался Джек. – Я им скажу, что Шарлотта ни в чем не виновата. Пусть вместо нее посадят за решетку меня. Старику Томсону ужасно хочется выпороть меня и отправить в исправительную тюрьму. И ублюдку Драммонду хочется того же. Но что бы они со мной ни сделали, мне будет не так плохо, как Шарлотте, если она останется в тюрьме.
Женевьева с удивлением посмотрела на Джека. В серых глазах мальчика сверкала решимость – чувствовалось, что он хоть сейчас готов отправиться обратно за решетку. Разумеется, Женевьева и раньше знала, что Джек способен на решительные действия, он это доказал, когда помог Хейдону бежать, хотя сам очень рисковал. Но все-таки ее глубоко тронуло самопожертвование Джека – ведь на сей раз он рисковал ради Шарлотты.
– Нет, Джек, я не могу такое позволить. Я понимаю, ты хочешь помочь Шарлотте, но я не верю, что комендант Томсон согласится обменять ее на тебя. Он просто арестует тебя, а Шарлотту оставит в тюрьме, и мне придется заботиться о вас обоих. Я пойду одна, верну драгоценности и докажу Томсону и Драммонду, что у них больше нет оснований задерживать Шарлотту. А когда она снова будет дома, – Женевьева окинула детей строгим взглядом, – мы с вами очень серьезно поговорим.
Констебль Драммонд с деланным сочувствием поглядывал на Женевьеву. Он сидел, сложив пальцы домиком, а руки у него были необычайно большие, с длинными, но не слишком чистыми ногтями. Эти руки и длинные сальные волосы свидетельствовали о том, что он не очень-то следил за своим внешним видом. Правда, на сей раз констебль пригладил свои черные пряди, но их не мешало бы сначала вымыть и расчесать. «Скорее всего давно у него нет ни жены, ни любовницы», – подумала Женевьева, усаживаясь в кабинете начальника тюрьмы Драммонда.
– Миссис Блейк, я уверен, вы понимаете, что участие в жестоком нападении на мистера Инграма, а также на лорда Страдерса и его супругу сводит на нет любые ваши договоренности с комендантом Томсоном в отношении опеки над девочкой. – Драммонд не улыбнулся, но Женевьева знала: делая такое заявление, он испытывал огромное удовольствие.
