– Виги не будут вас казнить, и никому не отсечём правых рук, по Закону Предков. Вы достаточно наказаны за свою жестокость и жадность. Похороните павших воинов по своему обычаю, и уходите домой. Если вы ещё раз решитесь пойти войной на народы севера – мы придём в ваши степи, и тогда пощады не будет. Ваш народ будет уничтожен, и даже в летописях Обитаемого Мира не сохранятся названия ваших племён!
Из толпы челманов поднявшись с колен, вышел раненый в плечо воин. Глаза его лихорадочно блестели, а голова как-то странно подёргивалась. Военный вождь понял, что это у него от сильного удара по шлему. Пленник был выше, чем все остальные степняки, а доспехи хоть и были кое-где помяты и сорваны, всё же было заметно, что это не простой воин. Наверное, кто-то из свиты хана.
Он заговорил на своём непонятном языке, в каком присутствовало больше шипящих звуков, и складывалось впечатление, что он посылает проклятья своим победителям. Наконец он замолчал, опустив голову, и стоящий рядом с конём Балвера, монах, в сером хитоне, перевёл:
– Это тысячник Сагынай. Он говорит, что челманы не заслуживают милости, но воины севера благородны и справедливы. Он благодарит тебя, вождь, за то, что ты не казнишь, и не опустошаешь их степи. Народ челманов ещё сможет возродиться после такого сокрушительного поражения. Они сделают всё, что ты прикажешь, и поклявшись могилами павших воинов уйдут в степи, чтобы никогда не вернуться.
– Хорошо. Если вам что-нибудь понадобиться, то пошлите ко мне гонца. – Военный вождь посмотрел на монаха, и спросил: – Как тебя зовут?
– Лурфар. Мой вождь. Я приёмный сын Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри, да будут бесконечными его дни….
– Если ты сын самого Хранителя, значит, много чего знаешь и умеешь. Ты сможешь остаться с челманами, и быть при них гонцом? Они всё же наши враги, напуганы и озлоблены. Если почувствуешь, что тебе угрожает опасность, то сразу можешь от них уходить.
Монах поклонился, и, подняв голову, со смиреной полуулыбкой произнёс:
– То, что степняки напуганы, это видно сразу. Но то, что озлоблены – это вряд ли. Я слышал их разговоры. Они хотят только одного – вернуться домой.
– Вот как? – Балвер удивлённо приподнял брови. Немного подумал, и спросил: – О чём они ещё говорят? Что ты слышал?
– Большинство степняков проклинают своего повелителя. Теперь они уже понимают, что эта война была для них проиграна, как только они перешли Чёрный Лес. Среди них есть разные люди. И простые крестьяне, и ремесленники, те, кто не хотел идти на нас. Но среди пленных есть и преданные хану люди, что действительно хотели вырезать вигов, и разрушить наши города. Такие могут набраться сил, и потом вернуться с ещё более многочисленным войском.
Военный вождь внимательно оглядел разномастную толпу пленных, словно мог на глаз распознать тех, кто представляет собой опасность, и, поджав губы, недовольно поморщился:
– С этим мы ещё успеем разобраться. Благодарю за предупреждение, Лурфар, приёмный сын Хранителя.
Балвер тронул поводья, и, развернув коня, обратился к вождям кланов и воеводам:
– Братья! Сегодня мы одержали великую победу. Слишком большая цена отдана для того, чтобы страна Лазоревых Гор не погибла в пожаре войны. Но дело даже не в этом, а в том, кто привёл в наши горы врага. Мне надо вам многое рассказать. Прошу всех в мою палатку на Совет Вождей. Там уже всё приготовлено, чтобы мы могли перекусить, и выпить вина.
* * *
Глава 19.
Рутгер сразу почувствовал себя на каком-то особом положении, дающем ему определённые привилегии. Он не понимал, чем это могло быть вызвано, и ощущал себя не совсем уверенно. Стоя на стене, отражая атаки противника, было гораздо спокойнее, чем присутствовать на Совете Вождей, представляя клан Снежного Барса. На него смотрели седые, длиннобородые вожди, повидавшие немало на своём веку, пролившие кровь врагу десятки, если не сотни раз. О чём они думали, глядя на молодого воеводу, какому только недавно исполнилось двадцать лет? Может, в нём они видели себя, и вспоминали те времена, когда сами себе казались вечными, и деревья не были такими большими?
Рутгера посадили по правую руку от военного вождя, рядом с царём россов, Аласейа, и он сразу понял, что это почётное место. Росс оглядел его любопытными, голубыми глазами, широко улыбнулся, обнажая крупные, белые зубы, и, крепко пожав руку, как старому знакомому, шепнул:
– Ты первый раз на Совете? Приготовься. Скоро будет очень весело. Я просто обожаю ваши собрания!
После того как Барса рядом с собой посадил военный вождь, он всё чаще стал ловить на себе настороженные взгляды других вождей, воевод, и видел в них нечто похожее на оскорблённое собственное достоинство. Пока Балвер не начал Совет, виги перешёптывались между собой, и, похоже, недоумевали, почему одно из почётных мест занял отрок, кого только недавно посвятили в воины. Пусть его доспехи заляпаны кровью, пусть его рука перевязана, пусть на лице ещё не смыта боевая раскраска, но ему слишком мало лет, и он не может присутствовать на Совете Вождей, куда пускают только тех, кто обличён властью. Чем этот отрок заслужил такую честь? Тем, что участвовал в битве? Так этим могут похвастать многие!
Балвер поднялся, и взял со стола серебряный кубок. Он подождал, пока не смолкнут все разговоры и перешёптывания, посмотрел на Рутгера каким-то тёплым, почти отеческим взглядом, и заговорил:
– Вожди и воеводы кланов! Мы – победили. Все приложили для этого нечеловеческие усилия. Слишком много воинов погибло, так давайте поднимем наши кубки, и выпьем за их души, чтобы возле Очага Бессмертного Тэнгри для них нашлось место, и они ни в чём не нуждались. Слава павшим героям!
В мёртвой тишине, так, что не звякнула ни кольчуга, ни оружие, все поднялись со своих мест, и молча, выпили кубки до дна. Когда воины опустились, Балвер остался стоять. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и проговорил:
– Я собрал вас здесь для того, чтобы мы могли вместе подумать, и принять дальнейшее решение, касающееся будущего страны Лазоревых Гор.
– Пусть военный вождь Балвер объяснит, что делает за одним столом с нами отрок из клана Снежного Барса. Почему ему оказана такая честь?
Рутгер узнал голос Зифтера, вождя клана Белого Быка. Он посмотрел на него, и наткнулся на взгляд полный недовольства. Голова вождя была перевязана, а на белой, узкой полоске ткани красным цветком проступала запёкшаяся кровь. Он бился вместе со своими воинами, и разделял с ними все опасности, подстерегающие на поле боя. Последний раз Рутгер видел Зифтера лет пять назад, когда тот приезжал к отцу по какому-то делу, как раз перед войной с гаарами. Почему он так смотрит на него? Неужели не узнал? Пять лет не слишком большой срок, чтобы человек сильно изменился.
– Конечно. – Балвер улыбнулся. – Вы же не можете знать, что Рутгер был выбран воеводой клана на Совете Воинов.
– Рутгер? – Переспросил Зифтер, и он немного помолчал, пытаясь что-то припомнить. – Я мало кого знаю из отроков, недавно посвящённых в воинов даже в своём клане. Что уж говорить о других! – За столом послышались смешки. – Но имя Рутгер мне знакомо! Помнится, так звали нескладного сынка головореза Ульриха.
Грубая речь неприятно резанула слух, и Стальному Барсу пришлось приложить определённые усилия, чтобы не вспылить самому, и не ответить такой же грубостью. Заставив себя улыбнуться, он поднялся, и чуть кивнул головой:
– Да. Мой отец Ульрих.
– Это меняет дело. – Зифтер доброжелательно улыбнулся, оглаживая рыжую, как огонь, бороду, словно и не произносил мгновение назад грубых слов. – То был свирепый воин, и я могу рассказать много историй, когда мы бились рядом с ним плечом к плечу! Одно я не могу понять, за какие заслуги воины клана Снежного Барса поставили воеводой над собой юнца? Куда они смотрели, когда голосуя, поднимали мечи?
Рутгер растерялся, и не знал, что ответить. Что-то ему подсказывало, что любое его слово будет встречено со смехом и шутками. Как повести себя? Молча проглотить обиду из уважения к седым и опытным воинам? Или всё же что-то ответить, и попытаться пресечь насмешки? Все знают, что Зифтер очень вспыльчив, и любое неосторожное слово может вызвать в нём гнев. Конечно, он быстро отходчив, но не будет ли тогда уже поздно, и не вызовет ли он обидчика на поединок на перекрёстке четырёх дорог по законам предков?
Воевода оглядел суровые лица воинов, в глазах коих светилось любопытство, встал, и, обращаясь ко всем присутствующим, как можно твёрже, ответил:
– Мне всего двадцать лет, и только год назад я прошёл Посвящение. До вчерашнего дня я не участвовал ни в одной битве, но теперь я могу сплести десятки кос на своей голове. Я и мои воины два дня удерживали тысячи челманов в Волчьих Воротах, чтобы кланы успели собрать войско и подготовится к войне. Из двух сотен Снежных Барсов осталось в живых только пятьдесят шесть, и около сотни заулов с ополченцами. Врага мы не пропустили, так разве мой клан ошибся в своём выборе?
