«Может, я сумею успокоить этого человека, — подумал Симус. — Наставлю его на путь истинный. В конце концов это моя работа».
— Вижу, ты взволнован, сын мой, — сказал он, когда убийца повел его в гостиную. — Я помогу тебе успокоиться. Облегчи душу, исповедуйся в грехах. Исповедаться никогда не поздно.
— Существует одна маленькая проблема, выживший из ума осел — никакого Бога нет. Так что я повременю с исповедью.
«Выживший из ума? — гневно подумал Симус. — Нужно переходить к плану Б».
— Ну что ж, — заговорил он, не обращая внимания на пистолет и вызывающе глядя в глаза убийце. — Меня радует, что ты отправишься прямиком в ад, где тебе и место.
Мальчик ахнул.
— Полегче, падре. Моя вера не запрещает убивать детей. Священников, кстати, тоже.
— Для тебя я монсеньор, мерзавец! — Симус продолжал свирепо смотреть на него, словно им предстояло сражаться на ринге пятнадцать раундов.
Мальчик ахнул еще громче. И Симус со стыдом понял, что убийца прав. Он поступает, как старый дурак. Нужно взять себя в руки и позаботиться о детях.
Психопат усмехнулся:
— Старик, мне нравится твоя смелость, но обзови меня еще раз, и будешь служить полуночную мессу у жемчужных ворот вместе со святым Петром.
Неожиданно Фиона, ближайшая в группе сбившихся в кучу детей, издала гортанный звук и согнулась. Поняв, что происходит, убийца отскочил назад. Но недостаточно быстро, и на его туфли хлынула струя рвоты.
«Молодец, девочка», — подумал Симус.
Убийца скривился в отвращении, смахивая рвоту с шикарной обуви. Но смутился, увидев, что Джейн торопливо описывает в тетради эту сцену.
— Таких, как вы, поискать, — негромко произнес он. — Беннетт поблагодарит меня, когда я избавлю его от этой напасти.
Глава восемьдесят вторая
После того как инцидент с Дженелли был благополучно улажен, позвонила Мэри Кэтрин. Сказала, что Джейн серьезно заболела — подскочила температура, и ее непрерывно рвет. Мэри не знала, вызывать ли «скорую помощь». Не могу ли я немедленно приехать?
Выбора не было. К счастью, у Бланшеттов все спокойно. Я оставил Стива Рено за старшего и направился к выходу. Мэр, которого фотографировали в фойе, злобно посмотрел на меня, когда я проходил мимо. Недоволен, что убийца так и не появился?
Прохладный воздух и отсутствие оглушающей танцевальной музыки подействовали на меня как освежающий напиток. Я перешел улицу к своей машине, несколько раз глубоко вдохнул, повертел затекшей шеей. Завел мотор и резко свернул направо, на Восемьдесят пятую улицу.
По пути через совершенно темный Центральный парк к Уэст-Сайду я снова задумался. Почему кто-то убил Томаса Гладстона, его семью и, очевидно, наобум, нескольких высокомерных ньюйоркцев?
Безумие? Разумеется, этот человек — псих, но организованный, умный, хорошо владеющий собой. Я не верил, что убийства совершены импульсивно. У него имелись на то причины. Месть? Может быть, но за что? Невозможно даже предположить.
Несомненно одно — этот человек как-то связан с Гладстоном.
Я выключил полицейское радио и включил обычное, чтобы успокоить больную голову. Куда там: новостной канал вел передачу о серийном убийце, Си-би-эс тоже, поэтому я выбрал спортивно-развлекательную программу.
Но спасения не было и здесь.
— Нам позвонил Марио со Стейтен-Айленда, — сообщил ведущий. — Что тебя волнует, Марио?
— Главным образом моя мама, — ответил тот голосом Роки Бальбо. — Она живет в Маленькой Италии и боится открыть дверь. Когда только полицейские возьмут этого гнусного типа? Черт!
— Я занимаюсь этим, Марио, — сказал я и выключил приемник. Тут мне позвонила по сотовому Бет Питерс.
— Майк, надеюсь, ты сидишь и не свалишься на пол. Нам только что сообщили: квартира снята на имя некоего Уильяма Мейера. Оказывается, он наемник из компании «Кобальт партнерс», обеспечивающей безопасность американцев в Ираке. Она сейчас в полном дерьме из-за инцидента со стрельбой.
Я больше создаю новости, чем слушаю их, но кое-что смутно припомнил. Обстреляли транспорт служащих госдепартамента, люди из «Кобальта» открыли ответный огонь в большую толпу. Были убиты одиннадцать человек, в том числе четверо детей. Ожидалось предъявление обвинения.
— Этот Уильям Мейер — главный подозреваемый, но его освободили под залог. До «Кобальта» он служил в морской пехоте, подразделение специальных операций. Это определенно согласуется с его умением стрелять.
— Есть какие-то догадки, почему Гладстон оказался в квартире Мейера? — спросил я.
— Совершенно никаких, Майк, но теперь по крайней мере у нас есть фамилия. Мы составим его психологический портрет и возьмем его. Это только вопрос времени.
Глава восемьдесят третья
«Уильям Мейер, — думал я, поднимаясь в лифте к своей квартире. — По тому, как убирает людей, его можно принять за Майкла Майерса, психопата из фильма «Канун Дня всех святых»».
Оставалось еще много безответных вопросов. Были Томас Гладстон и Уильям Мейер друзьями по военной службе? Я бы спросил кого-нибудь из приятелей или родных Мейера, но все они мертвы. Если наша последняя версия верна, их застрелил Мейер. Разозлил Гладстон Мейера, или в чем тут дело? И как объяснить, что Мейера опознали как Гладстона? Они были очень похожи внешне?
В фойе перед моей квартирой витал яблочный аромат. На старом столе для почты, которым мы пользовались с соседями, стояла серебряная чаша с яблоками, тыквами-горлянками и маленькими симпатичными пепо. Над соседской дверью висел венок из золотисто-алых сухих листьев.
Пока я преследовал психопата и смотрел на обгоревшие тела, Камилла Андерхилл, клон Марты Стюарт, убрала наш альков осенним великолепием. Нужно будет поблагодарить ее, когда завершится это дело.
Я взглянул в зеркало над столом и замер — бледен как смерть, под глазами мешки, на подбородке пятна сажи из выгоревшей квартиры. И хуже всего, на лице было хмурое выражение, становящееся постоянным.
Я решил, что пора всерьез подумать о перемене работы. Чем скорей, тем лучше.
В квартире я посмотрел в сторону комнаты Джейн, но увидел мерцающий голубой свет телевизора, идущий из гостиной. Детям давно пора спать, но, возможно, Мэри Кэтрин усадила всех перед ящиком, чтобы иметь возможность ухаживать за Джейн. Я не слышал ни кашля, ни звуков рвоты. Эпидемия кончилась?
Когда я вошел в темную гостиную, моя догадка показалась верной. На телеэкране Гарри и Рон бегали по коридору Хогвартса, а дети сидели на диване и креслах.
Все дети, в том числе и смертельно больная Джейн. И, что еще более странно, с детьми были Мэри Кэтрин и Симус, и они неотрывно глядели на меня.
— Черт возьми, почему никто не спит? — спросил я. — Дж. К. Ролинг издала еще одну книгу? Давайте, ребята, пора на боковую.
— Нет, пора достать пистолет из кобуры и ногой отправить его ко мне, — раздался голос за моей спиной. В гостиной вспыхнул свет.
И я увидел электрический шнур, которым Симус и Мэри Кэтрин были привязаны к стульям из столовой, на которых сидели.
«Что?! Нет, только не здесь! О Господи. Сукин сын!»
— Еще раз говорю. Вынь пистолет из кобуры и отбрось ногой сюда, — послышался тот же голос. — Советую быть осторожным. Ты прекрасно знаешь, как я стреляю.
Я повернулся и наконец оказался лицом к лицу со своим кошмаром.
«Свидетели хорошо его описали», — подумал я. Рослый, атлетического сложения, с красивым, мальчишеским лицом. Волосы светлые, но явно окрашенные. И вылитый Томас Гладстон. Я понимал, почему стюардесса опознала его. Этот человек выглядел старшей, улучшенной версией покойного летчика.
Был он Гладстоном? Или Мейером? Могли рентгеновские снимки зубов того тела в квартире оказаться ошибочными?
Еще я видел, как плотно прижат его палец к спусковому крючку автоматического пистолета, наведенного мне в сердце.
Я вынул «глок» из поясной кобуры, положил на пол и толкнул ногой к нему. Он поднял его и сунул за пояс, открыв рукоятку еще одного автоматического пистолета. Вооружен до зубов. Черт возьми, этот человек по-настоящему страшен.
— Пора немного поговорить по-мужски, Майк, вон там, — указал он подбородком в сторону кухни. — Нам с тобой многое нужно наверстать.
Глава восемьдесят четвертая
— А теперь, дети, не делайте глупостей. Сидите спокойно, — любезно посоветовал убийца моей семье. — Я буду слушать, и если мне что-то не понравится, придется пустить пулю в голову вашего папочки. И все его труды пойдут насмарку.
Я видел, как сжались дети, маленькая Шона, сидевшая на коленях у Джулианы, плакала, а Джулиана старалась ее утешить. Черт возьми, каково им это слышать после того, как они лишились матери меньше года назад. Я с удовольствием убил бы этого сукина сына — уже только за то, что он находился в моем доме.
