— Не мучайте, меня…
Ведь вся эта нежная ласка, словно мука, в ожидании чего-то неиз-вестного и ещё непознанного мной. Моё сердце безумно стучало в груди. Дыхание сбивалось. Обхватив руками шею Ричарда, я, поддавшись инстинктам, выгнулась ему навстречу. Он резко вошёл в меня и замер на мгновение. Преграды, что должна была встретиться на его пути, не было. В темноте я не видела разочарования на лице «мужа», но ощутила его в дыхании. Выдохнув, он продолжил не в силах остановиться.
Ведь уже был во мне. Только теперь нежности и осторожности в движе-ниях полковника не было. Я чувствовала, как злость нарастает в нём с каждым толчком. Но почему-то в эти самые мгновения мне было всё равно. Я уже не контролировала себя, как, впрочем, и Ричард тоже. Мы брали друг у друга то удовольствие, что хотели получить с одной только разницей. Со мной это было впервые. Я испытала настоящий экстаз, от-даваясь своему хозяину. Изабель неправа! Это не противно и гадко. То, что происходило между нами, было прекрасно.
Какая же я была наивная дурочка. Лёжа под Ричардом и обнимая его, мечтала, чтобы это сладострастное мгновение никогда не кончалось. Но, что я услышала потом, не описать словами, не передать всех чувств и эмоций, слившихся в одну обиду.
Мисс Луиза говорила, что все мужчины разные, но их объединяет од-но — желание. Кристофер — грубый, жестокий, алчный. Ричард — высокомерный, гордый, нежный. Они разные, но оба желали получить моё тело.
Добившись своего, каждый унизил по-своему. Я думала, что нет большего унижения, которому подверг меня брат. Кристофер опозорил и причинил
104 физическую боль. С позором я смирилась, а боль прошла. Но то, что сделал Ричард, не сравниться ни с чем. Развеяв мои страхи и подарив мне неземное удовольствие, потом он плюнул в мою душу.
Ричард брезгливо убрал мои руки с себя и, поднявшись с постели, быстро оделся. Не говоря ни слова, он ушёл, напоследок громко хлопнув дверь.
Скрутившись калачиком, я тихо заплакала. Причину такого поведения
Ричарда я знала. На торгах было заявлено, что рабыня девственна, а на деле оказалось обратное.
Полковник Монтгомери вернулся в каюту на рассвете и был пьян. Он не разбудил меня, входя, настежь открыв скрипучую дверь. Я и так не смогла сомкнуть глаз, думая, что будет дальше. Чем обернётся мне моя вынужденная ложь? И вот обманутый хозяин стоит посреди каюты. Гневно смотрит на меня холодными серыми глазами.
Подняться с постели я не соизволила и, гордо смотря на «мужа», я ждала своего приговора.
— Похоже, меня обманули, — тон его голоса был глумливым. — Только кто? Работорговец или ты? Было заявлено, что рабыня белая и девственница. Я переплатил!
Ричард повысил голос. Отчего я вздрогнула.
Безмолвная тишина повисла в каюте. Даже, казалось, шум бьющихся волн о борт корабля затих и доносившиеся с палубы голоса матросов растворились в этой натянутой тишине.
— Я жду ответа! Кто меня обманул? — ещё громче повторил Ричард.
После вчерашней ночи страх перед ним исчез. Вряд ли мистер Монтгомери прикажет высечь меня на палубе или сбросить за борт. Для объяснения таких поступков уже мало сказать: «моя рабыня, что хочу, то и делаю».
Тогда полковника обвиняли бы во лжи, чего баловень судьбы и любимец королевского двора не может допустить. Ко всему прочему, его подымят на смех. Купить рабыню и выдавать её за жену, недостойный поступок офицера английской армии. Так что мне нечего было бояться. Наш маскарад зашёл слишком далеко. Ричард сам загнал себя в угол, преподнося ложь как правду. Мой «муж» это понимал не хуже меня, поэтому требовал объяснений, а расплаты.
Учитывая все эти обстоятельства, я встала с постели и без тени раболе-пия взглянула на Ричарда. Расправив хрупкие плечики, осмелилась защищать себя, как свободная женщина.
— Чего вы ожидали, покупая рабыню, масса? — я специально сделала акцент на последнем слове, чтобы напомнить ему, кто я для него, и эти обвинения смешны. — Моя жизнь и моё тело не принадлежат мне после смерти отца. Я солгала работорговцу, но только чтобы оградить себя от по-хотливых посягательств его работников. Ведь пока я была девственницей, я была недоступна. И я не понимаю, ваших претензий по поводу переплатил и невинности. Купив куртизанку на год, вы сами говорили, что разори-105 лись бы. И она, прошедшая через множество мужчин, вас не смущает?!
Что касается невинности, то я не леди и вам не жена.
Говоря всё это, я ощущала уверенность в себе. Пусть я рабыня, но обвинять меня в том, где нет моей вины, не позволю.
Закончив свою речь, я смерила безразличным взглядом Ричарда. Как много эмоций я увидела на его лице. Сплошной круговорот рассеянности, злобы, упоения, вожделения.
Ещё несколько минут полковник не мог найти слова, чтобы достойно ответить. Мне, кажется, он их так и не нашёл. Сказал первое, что пришло в его затуманенную гневом голову.
— Ваше счастье, что вы мне не жена, — впервые он обращался ко мне на «вы». Видимо, мои слова его очень задали. — Будь вы моей женой, то после этой ночи, я потребовал бы развод. И поверьте, церковь бы одобри-ла мои требования. Ещё потребовал огромную сумму за моральный ущерб у ваших родственников. А так, Лилия, вы правы. На что я надеялся, покупая рабыню. Но, чёрт возьми! — опять закричал Ричард. — Почему, вы играли со мной, изображая невинную деву, заставляя так долго ждать?!
Ах, вот оно, что?! Он терпел, думая, что я девственница. Целых три дня потерял, подбирая удобный момент. Кто из нас двоих разочаровался больше, так это я!
— Я не играла вами! — уже кричала я. — У меня не было выбора! Будь он у меня, я бы лучше утопилась, чем стала любовницей незнакомого мне мужчины!
— Так в чём же дело?! — перебил он меня. — На ваше счастье, воды вокруг полно!
Сейчас я походила на свою мачеху. Она так же кричала, ругаясь с отцом. Вспомнив об этом, я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успоко-иться. Раньше мне это помогало прийти в себя, но почему-то сейчас было сложно. Меня ужасно трясло от злости и негодования.
«Может, и вправду, утопиться, — промелькнуло в голове, — и всё закончится».
Продолжая глубоко дышать, я сказала Ричарду:
— Будь я вашей женой, это, конечно же, решило проблему с нашим неудачным браком, — я старалась быть рассудительной. — Но, я не ваша жена, а ваша рабыня. Дайте мне свободную и после прибытия в Джеймстаун, вы больше меня не увидите.
— Ха! — усмехнулся язвительно Ричард. — Нет, уж, милая! По уговору вы год будете играть роль моей жены, а потом, даю слово, отпущу вас на все четыре стороны.
— Я могу быть в этом уверена? — позволила я себе усомниться, а почему бы и нет, после сегодняшней сцены, устроенной Ричардом.
— Да, можете! Свою честь я не потерял, — в укоризну мне напомнил «муж».
Исходя из слов Ричарда, честь женщины — это не душевное состояние, 106 а физиологическое. Эта честь принадлежит её мужу или хозяину. Всё зависит от положения женщины в обществе. Не абсурд ли это утверждение?
Ведь тогда любой мужчина может забрать честь при большом желании, даже не спросив у самой женщины. А про рабынь и говорить нечего. Ведь нас не спрашивают, нами владеют.
Мне хотелось возразить хозяину, что честь мужчины и женщины не имеют моральных различий, но он снова меня опередил.
— И хотелось бы знать, какие тайны ещё скрываете вы?
Какие тайны? Осталась всего одна, и мне не стыдно было её открыть.
Мук совести я не испытывала.
— Год в качестве вашей жены, пройдёт без последствий для вас и ме-ня, маса, — спокойно призналась я.
Как говорили Мэри и мисс Луиза, бездетность любовниц радует мужчин. Они не очень горят желанием обеспечивать своих ублюдков, как их делать. Мой отец был исключением, конечно же. Своих незаконнорождён-ных детей он обеспечил бы всех, но у него была только я одна. И отец дал мне хорошее образование и окружил настоящей родительской любовью.
Я ожидала увидеть на лице Ричарда некое подобие радости.
