— Сигарету дай, — потребовал он.
Веня вытаращил глаза, но, разглядев в лице Ермилова что-то новое, предпочел промолчать и достал из-под кровати ящик, в котором лежало несколько сот пачек «Петра I» — подарок некурящей Марты Юркевич, это не был бартер за рекламу, просто широкий жест заказчика.
Ермилов выкурил сигарету и посвятил в свою идею соседа по комнате. И получил немедленное горячее одобрение. Веня вытащил фляжку с чем-то, что он называл коньяком, и предложил отметить.
— Илюха, это, я тебе скажу, исторический разговор! В историю войдем!
— Прямо как Станиславский с Немировичем, ресторан «Славянский базар»?
— Чисто славянский базар, — уточнил Веня, делая хороший глоток.
— Так и знал, что это скажешь, — хмыкнул Ермилов и тоже поучаствовал в оргии — символически подержал фляжку несколько секунд…
2006 год
ЦВЕТКОВ
Георгий сидел за столиком в пустом зале придорожного кафе — за МКАД. Он не смотрел на часы, но явно кого-то ждал. Заказал вторую чашку кофе и не сводил взгляд с входной двери. Кофе Георгий выпил двумя большими глотками, расплатился и больше ничего заказывать не стал.
Наконец дверь открылась, и в кафе вошел Цветков. Он был энергичен, явно в приподнятом настроении. Сразу увидел Георгия и двинулся к нему.
— Что здесь можно поесть? — весело спросил Цветков.
— Шашлык у нас хороший, — крикнула официантка через весь зал. — Как раз через минуту поспеет! — Она сидела за барной стойкой, общалась с барменом и явно ленилась идти в зал.
— Свинина или баранина?
— Свининка!
— Свининка, ха-ха!..
Цветков махнул рукой — тащите, мол. И плюхнулся на стул напротив Георгия.
Георгий с каменным лицом смотрел на него. Цветков осмотрелся и заявил:
— Миленькое местечко. Тихое, спокойное, уютное. Жаль, от центра далеко. — Он повернулся к официантке, которая, кажется, и не думала отправляться на кухню, и крикнул: — И водки соточку! — Спросил у Георгия: — А ты уже поел? У них — свининка!
— Сыт, — холодно сказал Георгий. — Давай рассказывай, что у тебя там?
— А чего рассказывать? Все шик и блеск! Подозреваемый есть. Мент, кстати! — хохотнул Цветков. — И уже в тюрьме. Нормально? — Он не дождался от Георгия ни одобрения, ни какой-либо другой реакции и продолжил: — Я на него столько навалил — мама не горюй! Если даже на срок не пойдет, все равно минимум полгода кутузки. Он ничейный, за ним никого нет… короче, неудачник. И, видать, трусло последнее: на него надавить — вообще чистосердечное напишет. Я знаешь, как его взял? Это песня! Он в библиотеке сидел. У него…
— Мне это не интересно, — оборвал Георгий. — Этим ты себе задницу прикрываешь, а меня мои интересы заботят. Теперь следующее дело. И очень быстро.
— Быстро-быстро… — проворчал Цветков, расстроенный главным образом из-за того, что ему не дали похвастаться. — Ты деньги-то принес? А то мне что-то надоел этот вечный субботник. Давай так, утром деньги — вечером дела. О’кей?
Георгий вдруг улыбнулся краешком рта, при этом глаза продолжали излучать пронизывающий холод.
— Наглеешь, маленький сукин сын…
— Я не наглею, я рискую! У меня же нет, как у вас, светлой идеи. Риск — только за деньги, согласны?
Цветкову принесли шашлык. Он с аппетитом вгрызся в мясо.
Возникла пауза. Георгий изучающе смотрел на Цветкова, рассматривал его как интересное насекомое в коллекции. Усмехнувшись, он сказал:
— Ты прав… Ты действительно рискуешь. Понимаешь, что я тебя могу в любую минуту вскрыть, как банку, тихушник? Твои же менты мне потом спасибо скажут.
— Чего это вдруг? — не понял Цветков. В горле вдруг пересохло, и он невольно отодвинул тарелку с дымящейся свининкой.
— Оглянись. Тебе же деваться некуда. Ты у меня не за деньги, ты у меня за страх работать будешь, — Георгий встал из-за стола. — Приятного аппетита.
И он вышел из кафе.
Ошарашенный Цветков остался сидеть. Нервно залез в карман куртки. Достал пузырек ношпы, вывалил на ладонь пилюлю, проглотил. Крикнул официантке:
— Не надо водки! Воды принеси…
ТУРЕЦКИЙ
Турецкий смотрел на стену. Он представил себе круг, внутри этого круга другой, а внутри другого еще один, и еще, и еще и отправил внутреннее зрение стремительно пронизывать бесконечное кольцо колец, отыскивая в центре каждого светящуюся точку, которая, в свой черед, обращалась в новый кружок, содержавший все больше и больше кружков. Это походило на нырок в самую глубь вещей и отвлекало сознание от любых низменных, суетных мыслей. Турецкий позаимствовал эту технику из какой-то книжки Ирины. Работала она превосходно, надо было только добиться крайней сосредоточенности, оставаясь в то же время полностью расслабленным. В таком состоянии время летело удивительно быстро…
— Эй, Саша, ты где? — раздался тревожный голос Меркулова.
Турецкий встряхнулся, покрутил джойстик инвалидного кресла и поездил туда-сюда по палате. Меркулов, сидя в кресле, с интересом наблюдал за ним.
— Значит, Щеткин погорел на взятке? — спросил Турецкий.
Меркулов покивал и добавил:
— Да, но вывел нас на главного подозреваемого.
— Фигня, конечно, получается. Да какой из него пособник террориста?! Хм… А что он сам говорит?
— Говорит, деньги какому-то человеку поменял. Видел его первый и последний раз в жизни.
Турецкий остановил кресло. И начал размышлять вслух:
— Плетнев говорит, что это действует маньяк— одиночка, так? Ладно. Будем считать, маньяк… Но ведь он никак не мог обойтись без помощников… Где он доставал пластид? Как он передвигался по городу, — со взрывчаткой, радиостанцией и невменяемой девчонкой? Ведь любой патруль может проверить, и тогда… — Турецкий помолчал. — У него наверняка хорошие документы для прикрытия. Или купленный человек с «коркой», который его прикрывал.
Меркулов сверкнул глазами:
— То есть ты хочешь сказать, что Щеткин все-
таки не при делах, я правильно понял?
Турецкий неопределенно кивнул.
— Это я сейчас не при делах, так что окончательные выводы — по твоей части, Костя. Все бывает — и гусь свистит, и рак летает. Может… может, Щет-кин как раз и есть тот, кого мы ищем.
— Ну, уж это ты брось, Саша! Ты бы глаза его видел! Я понимаю, что их к делу не пришьешь…
— Ладно-ладно, не кипятись. Я сам с ним знаком с незапамятных времен. Но давай просто допустим, что чисто логически Щеткин может быть пособником террориста. Допустим?
— Ну, допустим.
— Хотя именно в этом его пока еще не обвинили?… До того, как я впал в кому, у нас вроде была презумпция невиновности?
— Она и осталась, — успокоил Меркулов. — Кроме визуального подтверждения денежной связи с террористом, на Щеткина ничего нет.
— Тогда есть и другой вариант, который мы тоже исключать не можем.
— Какой? Совпадение? Теоретически — конечно.
— Нет, про это забудь. Вероятность настолько ничтожная, что ее не стоит принимать всерьез.
— Я тебя не понимаю, — начал злиться Меркулов. — Ты сам не веришь, что Щеткин при делах.
И тут же начинаешь уверять, что банального совпадения его связи с террористом быть не может! Что же тогда?
— Не прессингуй, Костя. Сейчас объясню, что я имею в виду. Помнишь, как Штирлиц Мюллеру голову морочил, когда его отпечатки нашли на чемодане русской радистки? Он доказал, что был в районе бомбежки, там, где был дом радистки, и помог перенести вещи. Нашли косвенного свидетеля, и все совпало. Отмазался. Но ведь это же чушь, Костя! Реальный Мюллер, реальный разведчик ни за что не поверит в такое совпадение в миллионном городе! Нет, мы пойдем другим путем. Предположим, что Щеткина могли подставить.
— Подставить, — механически повторил Меркулов. — Хм… Не могу сказать, что не думал об этом, но как-то не очень одно с другим вяжется.
— Все вяжется. Сделали мужика крайним… Или он что-то знал… Или мог узнать. Что наиболее вероятно.
— Что наиболее вероятно? — задумчиво повторил Меркулов.
— Мы же имеем право такое предполагать? В конце концов, именно он принес мне амулет… — Турецкий механически покрутил джойстик и снова немного поездил. — А если его подставили, то это мог сделать тот, кто… Кто…
Турецкий закашлялся и кашлял так долго, что заставил Меркулова немного испугаться. Константин Дмитриевич уже заозирался было в поисках медсестры, но Турецкий остановил его движением руки.
— Сигаретку бы сейчас, — вздохнул он.
— Совсем сдурел?! — рассердился Меркулов.
— Да ладно тебе, — примирительно сказал Турецкий. — Сам же мне курево притащил, забыл, что ли? Ну, так кто брал с поличным Щеткина? Кто это был?
— Капитан Цветков, — сказал Меркулов. — Из министерства.
