думал, как понимание языка чужого появляется? О письме, о речи и ее особенностях? Призывается дух и сливается с человеком. Чем древнее дух, и чем активнее, тем лучше происходит понимание. Но духи разные бывают. И они очень не любят, когда их к человеку привязывают.
«Ну а кому понравится в глупой башке сидеть? А, белобрысый?».
— И для чего вы поселили в моей голове психованного духа? — у меня начинает дергаться глаз.
— Он не психованный, — старичок недовольно морщится.
— Ну не в вашей он голове орет. Так что уж поверьте.
— Намтару, может и обладает скверным характером, но остальные от тебя бы просто избавились сразу же.
«Да я в любой момент это сделать могу!» — возмущается дух — «Щелк! И мозги из ушей потекли. Хочешь покажу, белобрысый?».
— А чего он злобный тогда такой?
«Тебя бы дернули из женской душевой в тупую башку! Летал себе, никому не мешал и вот здравствуйте! И полвека не прошло, я даже толком отдохнуть не успел!».
— Успокоится, — обещает старичок. — Дай время, привыкнет. Слишком долго он по земле носился без дела. Набрался дурных привычек и слов… Но, когда подружитесь, великая польза тебе от него будет.
— И как с ним подружиться?
«О, я девок люблю! И накатить чего-нибудь крепкого. И девок!». Вот зашибись, теперь в моей голове будет жить алкаш и бабник. Я не обращаю внимание на его возмущенный вопль, хотя он отдается звоном в правом ухе.
— А избавиться от него как?
— Избавиться? — удивляется старик. — Никак. Только после твоей смерти дух будет свободен. Тебе придется с ним договориться или управиться. Силы у тебя хватит, поэтому и я призвал Намтару.
— И зачем? — вздыхаю я, пока дух орет, что знает пять тысяч способов убийств и начинает занудно их перечислять.
— Домой мы хотим вернуться. В пустыню, — старик грустнеет. — Но пока там силы хаоса, не можем. Даже древние боги не могут с ними совладать.
— А я, значит, могу? — делаю логичный и совершенно дурацкий вывод, а дух прерывается на хохот.
— И ты не можешь. Но помочь можешь. Ты можешь увидеть то, что другим не дано. Может, пока понять не можешь, но научишься. И Намтару тебе тоже в этом поможет. Боги никогда не говорят прямо, что они видят и знают. Я только знаю, что должен был помочь мальчишке, пришедшему с севера. Который ничего не знает, хоть много видит, и за которым идет Белый волк.
Да вот как же можно понятными словами сказать так, что ничего не понятно? Намтару соглашается, что полная хрень, а я трясу головой.
— Так, что я делать должен?
— Тебе надо идти в Дименхор.
Они с бабкой родственники что ли? И этот туда же. Куда я, мать их, уйду с базы? Боюсь, что после этой истории с похищением туземцами, меня и в патруль больше не отправят. И вообще…
— Мне — не надо. Уважаемый…
— Адапа.
— Уважаемый Адапа, либо вы мне человеческим языком сейчас объясните, зачем мне куда-то идти, либо я пойду сам, но в другую сторону.
Я уверенно машу рукой в стороны базы и вздрагиваю. Поиск работает, символы на стенах больше не поглощают мою силу.
«Игнат, прием! Ты меня слышишь?».
«Великая девятка! Слышу!» — доносится приглушенный взволнованный ответ Вяземского — «Ты в порядке? Живой? Ну то есть живой, это понятно. Я не мог до тебя достучаться несколько часов. И мы уже думали прорываться…».
«Я в порядке, живой и относительно здоровый. Оставить прорываться, я вернусь. Отбой».
— Это, — я показываю на стены, — какая-то защита была? Вы ее сняли?
«Сняли! Ну ты пень, белобрысый. Они бы тут эти каменюки скребли до конца миров, чтобы снять!» — ухахатывается дух.
— Сильный дух может поделиться и своими умениями, — важно сообщает старик. — Так что теперь мы перед тобой почти беззащитны. Надеюсь ты не будешь этим пользоваться. Впрочем, здесь ты и не сможешь. Намтару не позволит.
Ну хоть одна хорошая и понятная новость. Получил немного чужой магии. «Хренушки тебе без закуски, а не магии! Пока девок не увижу, ничего не получишь!».
Внезапно снаружи, как будильник, раздается птичья трель.
— И не советую тебе рассказывать кому-либо о том, что произошло, — старик поднимает вверх руку, привлекая мое внимание и указывает на мои татуировки на руках. — Смешение стольких сил в одном человеке вызовет лишь много ненужных вопросов. А ответить на них ты не сможешь. Понимаешь?
Я киваю. Ничего я уже не понимаю. Напихали в меня каких-то сил, а толку от них? Объяснить, конечно же, это уже слишком просто. Значит, буду выяснять опытным путем, как обычно.
Но на что он намекает, яснее неба. Если меня только из-за одного родового персонального дара загребут спецслужбы, то что и говорить про загадочные символы ифритов и не менее загадочную силу этого народа.
Как бы этот пазл загадочности меня самого не пришиб. Теперь еще с голосовым помощником в голове… Намтару, к счастью, замолкает, дав немного подумать.
— То есть все это, — я неопределенно машу рукой на стены. — Было для того, чтобы вселить в меня какого-то ненорм…, простите, сильного духа и сказать, что мне надо в Дименхор?
— То есть все это, — передразнивает он. — Нужно было, чтобы помочь тебе выжить, нетерпеливый мальчишка. Потом придешь и спасибо скажешь. А теперь тебе пора. Твои друзья, боюсь, еще более нетерпеливые.
Небо снаружи уже начинает светлеть. Вроде незаметно, но вот уже видны изгибы скал, можно разобрать карабкающиеся по ним чахлые кустики. Надо поторопиться, чтобы успеть вернуться до восхода солнца.
Я хоть и отправил сообщение, что со мной все в порядке, но уверен, обещание свое Гриша выполнит. Меня ведь могли и заставить, в конце концов. А с него станется пол деревни положить, а потом вопросы задавать.
Сопровождение обратно мне выделяют совсем скромное — троицу безоружных коротышек. Мне хочется у них спросить, бесполезны ли теперь и их плевательницы против меня. Но поверхностное внутреннее исследование вводит меня в молчаливый ступор.
Перед глазами рябит и я даже спотыкаюсь, чуть не улетев лицом в каменную ступеньку. В последний момент успеваю выставить руки, ободрав ладони. Но боли не замечаю.
Моя сила, такое привычное, уютное и белое сияние, преобразилась. Через нее нитями проходит чужеродная, буро-песчаная. Словно пронизывает венами в непрекращающемся движении.
Но самая странная вещь происходит, когда я поднимаюсь и призываю силу в руки. На эту новую смесь реагируют символы, скрытые татуировками. Тлеющий узор призраком отрывается от кожи и пульсирует. К ним начинает притягиваться нечто, настолько незаметное глазу, что вижу только
