Агата вскинулась, по щекам ее потекли слезы, но голос не дрогнул:
— Тогда я буду преследовать вас везде, у меня хватит сил на это! Вы не отделаетесь от меня так просто, ради вашего сына я сменила веру и имя, я родила ему сына! И рано или поздно я заберу у вас Надира. Хотите войны? Вы ее получите. И она будет идти до последней капли моей крови, потому что терять мне больше нечего!
Шейх напористо прошел дальше, задев Агату своим мощным плечом. Она пошла за ним. Они вышли из вип-зоны и оказались на парковке, где шейха ждала охрана и машина. Жестом упрямый шейх приказал охранникам не допускать Агату к нему, те, как по волшебству, преградили Агате дорогу. Она хотела обойти их, но ребята в черных костюмах вели себя как зеркальные отражения, повторяли все ее движения, не давая ей пройти к машине.
— Давайте, бегите, шейх! Не оставляйте шанса бедной женщине! — крикнула Агата через плечо одного из охранников. Она встала на цыпочки и вытянула шею. — Ваш Аллах все видит! Я не отстану от вас никогда, пойду на телевидение, обойду все канала, расскажу, какой вы жестокий…
Шейх, разумеется, уже не понимал, о чем кричит эта русская. В глубине души он знал, что нельзя игнорировать ее, нельзя отшвыривать от себя словно отработанный материал. Доведенная до отчаяния женщина страшнее самого жесткого мужчины-врага. Но признать за ней право на Надира шейх-отец не хотел, его единственный сын, наследник должен был жениться на девушке своего круга, на Фатиме. А эта принесла им одни несчастья. Он думал об этом всю дорогу от Шереметьево до Склифа, еще он думал о том, что говорили ему врачи, — у его сына травма позвоночника, которая вряд ли пройдет бесследно. Что он будет делать с сыном-инвалидом? Жена, конечно, горит желанием взять заботу о сыне на себя, холить его и лелеять, но то мать. А что он, отец, должен делать? У него были другие планы на сына…
Вот лежит Надир, без сознания, с перебинтованным торсом, подключенный в каким-то тоскливо пищащим аппаратам, и что с ним теперь делать? Шейх-отец стоял над сыном и моргал большими темными глазами, сбивая слезы.
— Его можно перевезти в Германию? — спросил он врача по-английски. — Не хочу ему навредить, но у меня нет времени. Я должен вернуться в Берлин как можно быстрее…
— Советую переждать дня два, а лучше неделю, когда его состояние стабилизируется. — Ответил врач спокойно. — Понимаю вашу обеспокоенность, но у нас есть все необходимо для того, чтобы…
— Меня не интересует, что у вас есть. Я хочу увезти сына из этой страшной страны. — Оборвал шейх врача, обводя взгляд неподвижного лица Надира в крупных ссадинах. Казалось, он просто спал, перед этим, как в детстве, неудачно выпрыгнув из окна их аравийской виллы. — Смотрите, до чего дошло, он чуть не погиб и останется инвалидом…
Врач скептически пожал плечами. Еще никто не выносил Надиру такой приговор, парень вполне мог прийти в нормальную форму, нужно было только время и терпение. Но судя по тону шейха-отца он не верил, что его сын станет прежним.
— Еще одно, господин Аль-Амин, вчера к нему рвалась молодая женщина. — опять заговорил врач спокойным тоном. — Утверждала, что она его жена. С ней были двое мужчин, наверное, друзья. Что делать, если она снова появится здесь?
Шейх задумался. Первым его желанием было сказать: «гоните ее подальше!», однако потом он решил, что Агата может ему пригодиться хотя бы в качестве сиделки на время пока все не устроится.
— Если ему это не повредит, то пусть ходит, навещает, — ответил он нарочно равнодушно. — Считает себя женой, пусть считает. Позвоните мне, когда можно будет забрать его отсюда…
20.2
Надир очнулся ночью, хотел приподняться на локтях, но, почувствовав боль во всем теле, опустился на подушку и попросил пить. Пришла дежурная медсестра, взглянула на данные аппаратов и ушла за дежурным врачом. Вместе они осмотрели его, поправили что-то в настройках все тех же аппаратов и, сделав обезболивающий укол, ушли.
Надир очень хорошо помнил момент аварии, как на полной скорости в его мотоцикл влетела машина, как этот удар выдернул его из седла и отбросил на асфальт. Он помнил, как сильно ударился спиной, вот на этом эпизоде начиналась темнота. Болело все…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Утром к нему пришел целый консилиум врачей. Один из них, склонившись над ним, спросил:
— Вы помните, как вас зовут?
— Надир, — разлепив пересохшие губы, выговорил Надир. — Я хочу пить…
— Хорошо. Сколько пальцев видите? — врач показал ему сложенное из пальцев V.
— Два! Послушайте, — нетерпеливо дернулся Надир. — Мне нужно лететь в Эр-Рияд, к отцу. Я обещал Агате найти сына. Это очень важно!
Врачи переглянулись. И слово взял самый пожилой из них:
— Вам придется повременить с путешествиями, молодой человек. Вот поправитесь, тогда летите, куда хотите… — Врач достал из папки, посмотрел на рентгеновские снимки и ободряюще кивнул пациенту, который глядел на него не моргая. — Вы молоды, справитесь! Пока лежите, отдыхайте. Вам принесут пить. Хотите приставим к вам сиделку?
Хотел Надир или нет, но без посторонней помощи он не мог даже поднести чашку ко рту. Тут до него дошло, что это надолго, и он психанул: наорал на медсестру, ставившую ему капельники, обещал всему персоналу устроить «хорошую жизнь». Голос его налился свинцом, а фразы были смесью русского с арабским. Потом его охватило такое бессилье, что он заплакал. Все кончено. Он никому не нужен. Агата сбежит к другому. Родители будут в отчаянии. Особенно отец, он терпеть не мог физической немощи в людях, считал ее наказанием Аллаха за грехи. Что же теперь делать, лежать и смотреть в потолок, наблюдать как с тебя снимают памперсы? Нет! Надир, успокоившись немного, попросил принести ему телефон.
— Простите меня за грубость, — сказал он медсестре принесшей мобильник. — Мне очень больно…Я в растерянности, вдруг все так изменилось…
— Ничего. Я понимаю. Ни вы первый, ни вы последний — улыбнулась женщина в голубой униформе. — Помочь вам набрать номер? — она нашла в телефонной книге айфона «Агату» и нажала на вызов.
Агата ответила сразу же, она шла по улице к Склифу с намерением увидеть Надира или хотя бы узнать о нем что-нибудь. Узнав, что Надир зовет ее, она ускорила шаг, и вскоре уже бежала по больничному коридору к дверям реанимации, боясь, что кто-нибудь остановит ее на полпути.
Увидев Агату в полупрозрачной шапочке и синем халате, Надир грустно заулыбался:
— Тебе идет… Как ты сюда попала, тебя впустили без проблем?
Агата и сама удивилась тому, как легко ее допустили до мужа. Она готовилась брать штурмом Склиф, но на деле все оказалось просто, — на посту ей выдали шапочку, халат и проводили до двери.
— Да! Как ты себя чувствуешь? — спросила Агата сквозь слезы. — Тебе очень больно?
— Мне колют обезболивающие. Чувствую себя обложенным ватой, — ответил Надир, морщась. — Думаю, у меня что-то с позвоночником, и это надолго. Послушай, ты не должна здесь со мной сидеть, — добавил он взволнованно. — Сиделку я сам для себя найду, мне может помочь Хасан в конце концов. Ты должна найти нашего сына. У меня есть кое-какие подозрения кто его забрал…
Агата благодарно сжала руку Надира, радуясь тому, что он понимает насколько важно для нее, несмотря ни на что, продолжить поиски сына.
— Ты вместо меня поедешь в Аравию с Марухом, а у него везде связи. — Продолжил Надир, настраивая срывающийся от волнения голос на деловой лад. — С некоторых пор женщина может въехать в страну без сопроводителя, но следование старым законам всегда вызывает больше уважения. Я договорюсь с Акифом. Он не откажет, хотя бы потому что любит совать нос в чужие дела…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Агата его внимательно слушала, запоминала все нюансы будущей поездки, и то дрожала от страха перед неведомыми испытаниями, то брала под контроль свой страх и уверенно кивала, дескать, да, я сделаю все, как ты говоришь.
— А теперь поцелуй меня и иди, — закончил свою речь Надир. — Пусть Аллах поможет тебе!
