Месяца через два автомобиль выставили на аукцион. Механик, готовивший ее к торгам, на полу у водительского сиденья нашел пулю, которую не заметили при первоначальном осмотре, а эксперты на порванном подлокотнике кресла обнаружили следы крови.
О'Шонесси продолжала листать страницы дела.
«Отпечатки пальцев на дверце у места водителя и следы ладоней на рулевом колесе не могут служить неопровержимыми вещественными доказательствами. В непосредственной близости от машины собраны следующие предметы: пачка сигарет без фильтра, корешок квитанции ТУУ (Транспортное управление Уайлдвуда), газовая зажигалка, пластмассовое стекло заднего фонаря с автомобиля отечественного производства».
О'Шонесси знала, что семидесятые годы являлись для полиции по всем штатам периодом полнейшей неразберихи. В то время она была еще ребенком и все же отчетливо помнила бесконечные несчастные случаи, разнообразные заболевания, отравления наркотиками. Хиппи жили под чужими фамилиями, и если кто-нибудь из них пропадал, считалось, что он (она) уехал(а) тусоваться в иное место.
Еще много лет следственные органы страны будут считать, что поиски пропавших без вести людей и возня с брошенными легковушками не входят в число их первоочередных задач.
О'Шонесси языком передвинула изжеванный «Никорет» из одного края рта в другой и стала перелистывать подмоченные когда-то страницы дела. Неожиданно она наткнулась на список. Он был написан на линованной бумаге от руки, синими чернилами.
Венэйбл, Марисса, белая, родилась 6.06.58 в Беркли, Зап. Виргиния, пропала без вести 7.07.74.
Эшли-Уэллс, Бьянка, белая, родилась 3.03.54 в Уайлдвуде, пропала без вести 27.11.74.
Мелисса, фамилия и место рождения неизвестны, приблизительно 20 лет, пропала без вести 18.02.76 вместе с ребенком.
В нижней части страницы была запись, обведенная красным: «Пенн, Лиза, род. 13.04.56, пропала без вести 21.09.74». От записи тянулась линия, помещающая ее между фамилиями Венэйбл и Эшли.
О Мариссе Венэйбл в деле были приведены дополнительные данные.
Проживала на Версал-стрит в доме, который снимали в складчину одиннадцать человек. О том, что она пропала, сообщил мужчина, с кем она делила постель. По его словам, он последний раз видел Мариссу на пляже, где собралась группа любителей марихуаны. Утром он обнаружил, что ее нет дома. Прошло несколько дней, она не появилась, тогда он пошел в полицию заявить о пропаже подруги.
Родители Мариссы Венэйбл заявили, что четыре месяца не виделись с дочерью и не имели от нее никаких вестей. В дело были вложены две фотографии, на одной Марисса с матерью несколько лет назад, другая, снятая в Аризоне в 1971 году, с двоюродной сестрой. Девушки в солнцезащитных очках и длинных, украшенных бусами жилетках стоят перед гигантским кактусом.
Вторая пропавшая без вести, Бьянка Эшли-Уэллс, родилась и выросла в Уайлдвуде, в районе Норт-Бич, и вышла замуж за владельца компании по недвижимости. В материалах следствия говорилось, что неподалеку от загородного клуба с площадками для гольфа стоял «вольво» с поднятым капотом. Механики установили: в радиаторе произошла утечка охлаждающей жидкости, и двигатель перегрелся. Бьянка Эшли-Уэллс не доехала до клуба, где они с мужем собирались отметить шестую годовщину их брака. Один из городских ювелиров впоследствии показал, что незадолго до закрытия магазина одна женщина купила «Ролекс». Она была в приподнятом настроении и сказала, что хочет сделать подарок мужу. После этого Бьянку Эшли-Уэллс никто не видел. Полиция ее тоже не нашла. Детективы установили, что муж непричастен к ее исчезновению.
Через два года, в феврале, вместе с дочерью бесследно исчезла женщина, живущая в коттеджном поселке. На найденной фотографии была изображена темноволосая красавица. На обороте карточки – одно слово: «Мелисса».
Соседи показали, что у нее была дочь дошкольного возраста. Мелисса не упоминала ни о своем прошлом, ни об отце девочки. Друзья считали, что она приехала вроде бы с Северо-Востока.
О'Шонесси сняла трубку и набрала номер лаборатории.
– Гас? Это Келли. Ты не мог бы зайти на несколько минут? Мне нужно кое-что тебе сообщить.
* * *
– Ты что-нибудь слышал о полицейском Эндрю Марки?
– Да, – кивнул Гас. – Он был капитаном, когда я пришел в полицию. В семидесятых годах его схватили в Атлантик-Сити за вымогательство. ФБР хорошо тогда поработало. Отсидел срок где-то в северной части штата Нью-Йорк.
– У него была дочь?
– Верно.
– Месяц назад он умер. Упал с лестницы в приюте «Под вязами» и разбился насмерть. Это было первого мая. Через неделю в Филадельфии застрелили его дочь, причем застрелили профессионально, будто смертный приговор привели в исполнение. В магазин, где она работала, явился незнакомец и всадил в нее три пули. Ни изнасилования, ни ограбления, ничего. Но ее отец сдал второго человека в семейке Гамбино.
– Долго же они откладывали разборку.
– Но главное в другом. Орудие убийства, совершенного в Филадельфии, похоже на то, что фигурирует в одном нашем деле.
Гас подался вперед. Разгадывать загадки подобного рода – его специальность.
– В каком?
– В деле Лизы Пенн.
– Не помню его.
Келли улыбнулась.
– Оно произошло в 1974. Мне было три года.
– О Господи! Это то дело, что у тебя на столе?
– Да. Только оно мало что дает. А жертву так и не нашли.
– Подробнее о происшествии в Филадельфии можешь рассказать?
– Дочь Эндрю Марки приехала в Филадельфию двадцать пять лет назад. В полиции говорили, она чиста как стеклышко. Хороший муж, солидные знакомые. Регулярно посещала церковь. В Уайлдвуд больше не возвращалась и связь ни с кем оттуда не поддерживала. Даже с отцом, который уже десять лет жил в приюте «Под вязами».
– Насчет ее мужа что-нибудь известно?
– Родился и вырос в Филадельфии в состоятельной семье. Получил хорошее образование. За ним тоже ничего не числится. В Филадельфии рассчитывают, что мы им сообщим что-нибудь новенькое о Марки.
– Могу я заглянуть в дело?
О'Шонесси подала ему папку.
– Я была уверена, что ты захочешь заглянуть.
Гас положил папку на колени, погладил корешок.
– О ее матери что-нибудь известно? Филадельфийцы не упоминают о ней.
– Красивая была женщина. Через неделю после того, как мужу предъявили обвинение, она утопилась. Просто шагнула с мола в море. В полиции сообщили, что ее дочь несколько раз попадалась с наркотиками. Водилась со шпаной и сама шпаной была. Ей даже кличку дали – Стервоза Сью. Потом она исчезла, и о ней больше ничего не слышали.
О'Шонесси подумала, что детективу Пейну будет интересно услышать новую информацию, в частности узнать о связи отца Сьюзи с мафией, хотя это события давно минувших дней.
– Позвони мне, когда прочитаешь, – сказала она Гасу.
– Завтра позвоню. Сегодня мне надо подготовить Кларку материалы по вкладам и кредитам – ФБР уже наседает на него.
Четверг, 2 июня
Все утро О'Шонесси собирала информацию о Санди Лайонсе. Жил он на улице Рио-Гранде недалеко от автомагистрали. У дома стояли мотоцикл и «субару», сошедший с конвейера лет десять назад. По огороженному дворику бегал доберман-пинчер. По словам почтальона, Лайонс жил один.
Ей подготовили выписку из его дел по половым преступлениям. Келли интересовало, использовал ли Лайонс при этом скотч и увозил ли куда-нибудь свои жертвы.
Сразу после ленча к дверям ее кабинета принесли букет белых роз. Одобрительные возгласы подчиненных Келли наводили на мысль, что они наконец приняли ее в свое сообщество – или им понравилась молоденькая посыльная? Визитная карточка в букете была от Кларка – не от Тима.
Она позвонила ему, забыв, что в это время окружной прокурор выступает в суде против прекращения дела о вкладах и кредитах. Потом она позвонила девочкам, которые сегодня должны были ночевать у бабушки.
К телефону подошел Тим.
– Ты как, Келли?
– Хорошо. А ты, Тим?
«Почему он не на работе?» – подумала она и хотела уже спросить о злополучной деловой встрече, но удержалась. Они – взрослые люди. Она сама предложила им разойтись. И у нее было свидание с Кларком.
Они с Тимом поговорили о предстоящем дне рождения Регины, затем он позвал к телефону девочек.
– Мам, я принесла домой хорька! – услышала Келли возбужденный голосок Марси.
– Хорька?
– Ага. Его Альфом зовут. Мы по очереди будем брать его на неделю, если родители не против. Папа сказал, что он не против, и ты тоже не против. Ты не против, мам?
– Нет. Как твоя сестра?
– Нормально. Только Альф ее меньше любит.
– Дай мне ее.
– И еще Регина победила на школьном конкурсе по правописанию и получила билет на утренник, представляешь?
– Дай сестру! Регина, наверное, хочет сама сообщить мне об этом.
