Алексей Макеев,Николай Леонов
Мы из российской полиции
Глава 1
Приглушенно постукивая колесами – что ни говори, а международный экспресс – это вам не задрипанная пригородная электричка, – вагон чуть покачивался и подрагивал на ходу. Поезд мчался сквозь ночную темень, унося в недрах своих синих, расписанных рекламными слоганами вагонов несколько сот человеческих душ, доверивших свою жизнь неведомым им машинистам, проводникам, путейцам… Учитывая поздний час, многие пассажиры уже легли спать. Но кто-то все еще читал книги и периодику, а кто-то, роскошничая в элитных купе, смотрел видео и телевизор. Кто-то просто болтал с соседями, обсуждая такие глобальные проблемы, как падение курса евро в связи с преддефолтным состоянием экономики Греции и Португалии, а также отказ знаменитого американского рэпера Дила Смогсли от гастролей в Европе. Это случилось из-за угроз исламистов, которых уязвили некоторые его песни, где он негативно высказался об исламском фундаментализме.
В одном из купе среднего класса, занятого тремя мужчинами, одному из которых было явно за семьдесят, а двум его спутникам – лет на тридцать меньше, никто спать не собирался, хотя по тому времени, какое сейчас было в их родных местах, не спали одни лишь ночные сторожа. И то из числа добросовестных. Сидя у окна, уже совсем седой мужчина со строгим, уверенным взглядом просматривал какой-то «высоколобый» философский журнал. В нем была заметна военная стать, но чувствовалась и подлинная, непоказная интеллигентность.
Сидевший напротив него попутчик – крупный, высокий, с умным, цепким взглядом и шарами бицепсов, распирающими короткие рукава белой спортивной майки, – вполне мог бы сойти за положительного героя какого-нибудь вестерна или боевика (Клинт Иствуд и Юл Бриннер «отдыхают»). «Герой вестерна», поглядывая в темное окно, за которым мелькали то какие-то поселки, то окна встречных поездов, время от времени о чем-то негромко перебрасывался лаконичными фразами с третьим из находившихся в купе.
Тоже еще достаточно молодой мужчина, сидевший на том же диване, что и отставник, ростом был несколько ниже своего визави, но его широкие плечи давали понять, что и он от природы физическими данными не обделен. Быстрый, хитроватый взгляд явного авантюриста скрашивала открытая жизнерадостная улыбка, временами озарявшая его лицо, что придавало ему неотразимое обаяние. Наверняка к ней не могло бы остаться равнодушным большинство женщин. Что, в общем-то, и было на самом деле.
Соседи по вагону сразу же приметили эту троицу еще во время ее посадки в Берлине, сделав безошибочный вывод, что это, скорее всего, уроженцы Восточной Европы. И наверняка какие-нибудь научные работники, едущие на симпозиум.
Справедливости ради стоило бы сказать, что эти трое путешественников и в самом деле прибыли в Берлин из Москвы, дабы там, пересев на другой поезд, отправиться в Лондон с еще одной пересадкой в Париже. Не была ошибкой и принадлежность одного из них – а именно, отставника – к научной работе. Впрочем, занимался он наукой весьма специфического свойства – разработкой путей и методов проникновения в чужие секреты и тайны, преподавая в закрытом вузе, где готовились специалисты особого, разведывательного профиля. Лишь очень узкий круг лиц знал о том, что именно этот человек – автор и разработчик целого ряда блестящих разведывательных операций, проведенных советской, а позже и российской разведкой.
Его спутники тоже были не чужды науке и высоким технологиям. И тоже особого, специфического профиля – поиска и выявления тех, кто совершил нечто неприглядное, именуемое преступлением. Проще говоря, это были сыщики, или более официально – ведущие оперативные сотрудники Главного федерального управления уголовного розыска России.
Отложив журнал, отставник посмотрел в окно. Заметив светящееся неоном название небольшого полустанка, который экспресс не удостоил даже минутной остановки, он чуть заметно улыбнулся. Ему вспомнилось, как уже довольно давно, почти лет сорок назад, он точно так же ехал по этой самой дороге. Тогда он еще был довольно зеленым лейтенантом разведывательного спецподразделения Комитета госбезопасности, впервые оказавшимся за границей СССР. Впрочем, согласно документам он был англичанином с польскими корнями, который ездил на родину своих предков.
Случилось так, что в одном из крупных портовых городов Западной Европы довольно крепко погорел агент-нелегал, собиравший информацию о военно-морских группировках НАТО. И как погорел-то? Можно сказать, по дурости. Возвращаясь со встречи с завербованным им агентом из местных, он впопыхах залетел под знак, где и был остановлен дорожным полицейским. Опасаясь, что может привлечь слишком пристальное внимание полиции, а следом и контрразведки, он допустил непростительную глупость – попытался «замять дело», откупившись крупной купюрой. И тут же произошло именно то, чего он так опасался. На него был составлен протокол, который полиция передала в суд. Нелегала объявили находящимся под домашним арестом до судебного заседания, и тем же днем возле его дома зашустрили непонятные личности. Это могли быть только сотрудники контрразведывательных спецслужб.
Хорошо еще, он ухитрился предупредить Центр о своем фактически провале. Понимая, что его нужно срочно оттуда вытаскивать, было решено организовать побег. В операции по переброске нелегала к родным пенатам было задействовано несколько человек. Однако ее самая существенная часть, перемещение его за пределы квартиры и уход от возможной погони, была возложена на лейтенанта Смирнова – прежде всего потому, что он владел несколькими языками, по большей части европейскими, но еще и арабским, турецким и отчасти китайским. А еще Смирнов имел звание КМС по шоссейным гонкам, в совершенстве владел несколькими видами единоборств и вдобавок еще во время учебы в школе закончил юношескую театральную студию.
…Припарковавшийся у трехэтажного здания старой постройки на одной из улочек, примыкающих к порту, фургончик ремонтника бытовой техники едва ли у кого мог вызвать подозрение. Как и его шофер – улыбчивый парень в синем комбинезоне, который, насвистывая один из последних шлягеров Шарля Азнавура, с безмятежным видом прошел в подъезд. Агент контрразведки, который направился следом за ним, обнаружив, что ремонтник скрылся за дверью квартиры этажом ниже, чем та, за которой ему поручили приглядывать, скучающе позевывая, вернулся на исходные позиции.
Не вызвали его подозрений и трое проживавших в этом подъезде мужчин, которые помогли ремонтнику вынести упакованный в гофрокартон чей-то неисправный холодильник. Сияя приятельской улыбкой, тот обменялся с каждым из них рукопожатием и, сев в кабину, уехал. Лишь спустя минут десять до контрразведчика дошло, что зря он так расслабился. Взбежав на третий этаж, он обнаружил, что обвиняемый в попытке дать взятку представителю дорожной полиции куда-то бесследно исчез.
«Поставленные на уши» и полиция, и контрразведка очень скоро нашли брошенный за городом автофургончик, рядом с которым валялась пустая коробка из-под холодильника с размашистой язвительной надписью на французском: «Мерси, ажан! Ку-ку!» Взбешенные этой издевкой спецслужбисты утроили свои усилия по поиску и поимке – теперь уже само собой разумеется! – агентов КГБ и Варшавского договора. Они уже заранее знали, что таковыми могут быть только русские. К примеру, пунктуальные немцы из восточногерманской «Штази» работали чрезвычайно чисто и крайне педантично, не допуская и тени подобного шпионского хулиганства.
Ближе к вечеру того же дня полицейский патруль засек подозрительный «Ситроен», за которым тут же начал погоню. Трое ажанов, уже заранее предвкушавших повышение по званию и всевозможные почести, очень скоро поняли, что имеют дело не со вчерашним выпускником захолустной автошколы, а с опытным гонщиком, знающим толк в скоростных трассах. Летя на бешеной скорости по серпантину горных дорог, «Ситроен» каким-то неведомым образом удерживался на асфальтовом полотне, выписывая на поворотах немыслимые виражи.
Полицейский, сидевший за рулем, крайне раздраженный тем, что их экипаж постепенно начал отставать и терять из виду машину беглецов, прибавил ходу и, не удержавшись на очередном повороте, кувыркнулся под откос. Несколько раз перевернувшись на относительно пологом склоне, полицейская машина остановилась далеко внизу, привалившись к толстенному стволу вековой сосны. Подоспевшие спасатели констатировали многочисленные переломы всех троих, сидевших в полицейской машине. Водителю не повезло больше всего – не приходя в сознание, он скончался на месте.
Поймать беглецов ни полицейским, ни контрразведке так и не удалось – они словно растворились в воздухе. Но несколько месяцев спустя эта история получила свое неожиданное продолжение. Перебежчик из московских разведслужб рассказал своим новым хозяевам истинную подоплеку той истории со взяткой, побегом подозреваемого и автокатастрофой. Это стало, можно сказать, взрывом бомбы в западных СМИ. И если левые язвили по поводу полного провала известной маккартистской доктрины, согласно которой надлежало «искать шпионов под собственной кроватью», то правые, брызжа слюной, жаждали сатисфакции. В Москву посыпались ноты и запросы, протесты и меморандумы… Советскую разведку обвиняли в банальной уголовщине, пытаясь приписать ее агентуре вину за гибель полицейского. Кое-кто даже требовал выдачи Смирнова для предания его суду. Хотя заранее было ясно – эти притязания настолько бессмысленны, что никто не будет их даже рассматривать.
