– А вот деголяс номер три, – Макс говорил привычно громко, так, как будто бы выступал на сцене, – видите вот эту маленькую треуголочку? Я купил ее в Париже в модном секс-шопе…
Алиса встала позади, и немного сбоку, так чтобы Макс не встретился с нею взглядом.
– Видите эту треуголочку? Это необычная треуголочка для маленького Наполеончика…
Алиса видела, как Макс показывает всем окружившим его лыбящимся зевакам маленькую сантиметров десять треуголку – такого размера, что если разве что только на куклу Барби.
– А почему такая маленькая? И почему в секс-шопе? – спросил кто-то.
– А вот почему, – самодовольно ухмыляясь, ответил Макс и немного привстав, стал расстегивать штаны, – вот мы достаем нашего наполеончика, и вот мы на его лысую головку напяливаем эту треуголочку, и вот, глядите, разве не Наполеон?
– Скорее на Сан Саныча похож, – крикнула какая-то девица.
Все заржали.
Особенно пьяная девушка, что сидела спиною к Алиске.
– На программе в Комедии-Клаб это надо показать!
– Браво, Макс, настоящий деголяс!
– Макс, вон Алиске Хованской покажи, может она тебя чем-нибудь круче алаверды перебьет…
Макс обернулся в сторону, где стояла Алиса.
– А-а-а! Ка-а-акие люди к нам сюда и без охраны! Алиска, видала моего деголяса?
Макс вальяжно развалился на диване и из расстегнутых его черных вельветовых брюк торчало нечто увенчанное игрушечной кукольной шляпкой.
– Алиска, не хочешь поцеловать Наполеона? – все так-же улыбаясь, спросил Макс.
– По твоему Наполеону гильотина плачет, – фыркнула Алиса.
– Не гильотина, а Тина, которая Демарская, – прыснул Макс, – но я слышал, она с твоим парнем сейчас…
– Да заткнись ты, дурак! – не выдержала обиженная ЖИЗНЬЮ Алиска.
Вся публика замолчала и напряглась, предчувствуя, что намечается скандал.
– Я может, и дурак, – хмыкнул Максим, – но тебя звездочку нашу по рейтингу обойду и сделаю.
– Ты лучше смотри послезавтра моё шоу "Бабе 45", там такой сюрприз для себя увидишь, мало не покажется!
Алиса чуть было не проговорилась, ее так и подмывало сказать, что доверчивую дуру-мамашу, эту Тосненскую простушку уже сняли для программы во всех смешных дурацких видах, и что она – эта ничего не подозревающая простушка не глядя расписалась во всех юридических бумажках, что она разрешает, и что она дает право демонстрировать…
Чуть было не сказала, сдержалась.
– Может, забьёмся на десять котлет, что я тебя к Новому Году по рейтингу обойду ? – с самодовольной ухмылочкой спросил Макс.
– Я тебе сказала, послезавтра шоу моё не забудь посмотреть, – громко сказала Алиса, выходя их гостиной.
Домой она ехала с дежурным шофером футбольной команды Спартак-Москва.
По ночной Рублевке.
В уютном микроавтобусе Форд-транзит, под убаюкивающие мурлыканья ночного эфира любимой радиостанции.
***
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Макс негодовал.
– Ты знал? – орал он на Золотникова, – скажи, ты знал? Вы специально это затеяли?
– Успокойся и не шуми, – выставив обе ладони в виде символического блока против бурно изливающихся эмоций, морщась, сказал Золотников, ты не настоящий шоумэн, если обижаешься, она тебе в своей программе бесплатную рекламу сделала, ты ей спасибо сказать должен.
Они сидели в Питерском офисе Золотникова и пили принесенный Севой Карповым коньяк.
– Гриша, он за мать журится, – сказал Сева, разливая уже по третьей.
– На мать мне насрать, мне обидно, что они меня выставили полным кретином, – продолжал размахивать руками и брызгать слюной обиженный Максим.
– Был бы ты шоумэном, Макс, ты бы так не пылил, а думал бы о том, как развить и еще более раздуть скандал, чтобы поддерживать внимание трудящихся к своей персоне, внимание, кстати говоря, бесплатно привлеченное к тебе засранцу, без наших денег, – назидательно втолковывал Максу Золотников, – подай на Алиску в суд за оскорбление достоинства твоего и твоей маман.
– Суд мы проиграем, – безнадежно махнул рукой Максим, – Тинка сука таких бумаг матери всучила, а мамаша гребаная дура подписала неглядя, что маман теперь по этим бумагам на все согласная и все что в передаче делалось и говорилось подтверждает, как свои собственные добровольные волеизъявления, включая и те слова, что касались меня.
– А ты все равно подай в суд, – настаивал Золотников, – проиграешь суд, но выиграешь в прессе и в пи-ар.
– Это Тинка сучка, это ее манера одним каким-то действием сразу целой плеяде своих клиентов рекламу сделать, – восхищенно произнес Сева, – она одним выстрелом всегда двух фазанов заваливает.
– Кто бы ее саму завалил, – вздохнул Максим, – я бы тому денег дал и свечку бы за того в церкви поставил.
– А давайте мы Тинкину мамашу или Алиски Хованской мать на шоу к Максимке вытащим и тоже что-нибудь такое с ними сотворим! – отхлебнув коньяка, предложил Сева.
– А что? Мысль! – хлопнув себя по ляжке, воскликнул Золотников.
– Я ведь с Алиской на десять котлет забился, что к Новому Году ее по рейтингам опережу, – сказал Максим, – не хотите нас с ней разбить?
– На миллион рублей? – переспросил Золотников и призадумался…
***
А призадумался он потому, что сам забился с Зурабом Ахметовичем… На тоже самое.
Но только не на десять котлет, а на сто.
***
Вероника Антоновна теперь стала в Тосно женщиною знаменитой. Да что там в Тосно ? Бери выше, в Кисловодске, куда Вероника Антоновна поехала со своим Степаном Тарасовичем, ее тоже узнавали и везде поздравляли.
– Это же вы в программе "Бабе 45 баба ягодка опять" выступали? Это же вас с вашим любовником показывали? – спрашивали все и повсюду, от администраторши в рисепшн и до медсестры в грязелечебнице, все ее видели и все ее запомнили.
– Нам так нравятся передачи вашего сына, – хватая счастливую Веронику Антоновну за руки, говорили все знакомые и незнакомые отдыхающие санатория.
Даже ее отношения со Степенном Тарасовичем изменились теперь в лучшую сторону и сильно окрепли. Степану Трасовичу было приятно, что у него такая знаменитая баба, которую везде узнают и которой везде улыбаются. Значит и он – мужик что надо, если такую бабенку сумел отхватить себе.
И мужики, с которыми он пил теперь пиво, покуда его Вероника лежала в грязелечебнице или на столе у массажиста, подобострастно заглядывая ему в рот, задавали свои глупые вопросы, вроде, – а как она вообще, как баба? Ну а как у телезвезд с этим, в смысле секса? Делает ли она ему – Степану какие-нибудь необычные штучки?
И Степан Тарасович с высокомерной и снисходительной улыбкой, смахивая пивную пену со своих украинских усов, отвечал, что мол, не обо всем можно болтать, намекая своим корешам на то, что само собой разумеется, бабенка у него не такая как у всех, и что он получает удовольствий гораздо более того, что имеет обычный мужик – пивное брюхо.
С положением телезвезд и Вероника Антоновна и Степан Тарасович очень быстро свыклись, и теперь даже не удивлялись, когда какая-нибудь женщина из Сургута или старичок из Тюмени просили у них автограф. И когда телевизионной программки с изображением Максимки Тушникова у просящих не было, за неимением, Вероника Антоновна расписывалась даже и на журнале с фоткой Дженифер Лопез, а Степан Тарасович подмахивал шариковой ручкой на глянце с портретом Джорджа Клуни.
– Хорошо мы с тобой, Степа, отдохнули, – в конце второй недели подвела итог пребыванию в санатории Вероника Антоновна, – лучше чем в Турции.
– Ясное дело, лучше чем в Турции, – согласился Степан Тарасович, помятуя, сколько пива нахаляву ему выставили его пивные дружки только за честь посидеть с ним, с таким великим человеком, у которого бабу по телевизору показывают…
– Да, турки все-таки хуже наших русских людей, – подытожил Степан Тарасович.
Он помнил, что за неделю его отдыха в Анталии ни один турок ни разу не предложил ему пива нахаляву.
– Турки однозначно хуже, – еще раз сказал Степан Тарасович.
А Вероника Антоновна подумала, что вот за эти две недели ее Степан ни разу не ударил ее. А вот в той же Анталии он каждый денек ее побивал.
Вот как телевидение людей меняет!
***
А Сережа с Кирой тоже были счастливы.
– Слушай, а я ведь хотел тогда ту тысячу баксов на новую машину потратить, – признался Сережа Кире, – я то хотел "девятку" продать, мне за нее полторы тысячи давали однозначно, потом тысячу добавить и купить Фольксвагена-гольфа не старого, лет десять которому.
Они лежали на софе в Кириной однокомнатной квартире и на большом экране плазмы смотрели фигурное катание со звездами, эту любимую программу Киры.
– И правильно я сделал, что телевизор купил, – подытожил Сережа, – а то что эта машина? Какая разница, на чем ездить? А так, мы с тобой такие счастливые, правда?
– Правда, любимый, – отвечала Кира, целуя своего избранника, – я с тобой такая счастливая.
