присоединиться?
— Присоединиться? — та повторила фразу из сна, медленно прокручивая в голове происходящее.
— О, диос мио, — Мишель всплеснула руками, — вставай же. Вот купальник и полотенце, через десять минут будь готова.
Она повернулась и направилась к выходу, что-то раздраженно бормоча на испанском. Тен проводил ее довольным взглядом.
— Вчера она с удовольствием придушила бы меня этим купальником… А сегодня зовет с вами на пляж? — Лида с недоумением разглядывала брошенные перед ней вещи.
— Характер у Мишель взрывной, — весело отозвался Тен, — но отходчивый. Она тебе понравится. Ладно… Как соберешься, выходи. Мы будем тебя ждать.
Вода была потрясающе теплой. Впервые за свою жизнь Лида оказалась на таком чистом пляже. Она купалась и загорала, а позже Тен предложил ей попробовать себя в серфинге. Лида поначалу отказалась, но потом махнула рукой, дескать “была не была” и встала на доску. Когда девушка вдоволь нахлебалась соленой воды, Мишель таки смилостивилась, показала ей пару приемов, и дело пошло увереннее. Домой возвращались усталые и голодные, но счастливые.
Лида могла бы принять такое времяпровождение за отпуск, если бы не неведение, в котором ее держали Тен с Мишель. От Алекса не было вестей, и Лида вдруг осознала, что бы он ни натворил, чем бы он не оправдывал тот кошмар, она скучает. Скучает по зеленоглазому засранцу, который хотел ее убить. И все становилось хуже, когда перед глазами маячили влюбленные Мишель с Теннесси. Они постоянно обнимались и целовались, ничуть не стесняясь. А во вторую ночь Лида не могла уснуть, но уже не из-за кошмаров, а из-за стонов и криков на испанском. Мишель оказалась весьма страстной и громкоголосой особой.
Второй день прошел так же как и первый. Лида купалась, загорала, выпила наконец вкусного вина, а вечером все играли в скрэббл на русском. Хозяева дома показывали завидное знание языка, и Лида не раз спрашивала, когда они выучили его и зачем. И откуда они сами, и как называется место, в котором они сейчас живут? Но на все вопросы ребята хранили железобетонное молчание или уводили разговор в другое русло.
Когда Тен выиграл уже третью партию, а Мишель громко ругала его уже на трех языках, за окном послышался скрип тормозов и хруст гравия. Лида взвилась с места, Тен и Мишель прекратили пререкаться и даже кот заинтересованно повел ухом. Дверь в дом распахнулась, и на пороге показался хмурый Алекс в белой майке и шортах. Не здороваясь, он бросил ключи от машины на стойку, оглядев картину уютного вечера, молча направился к холодильнику.
В комнате повисло молчание, словно кто-то выключил звук. Теннесси с Мишель переглянулись и, не сговариваясь, поднялись. Лида так и замерла с буквами в руке, глядя на Алекса.
Он вытащил из холодильника бутылку воды, хищно присосался к горлышку.
— И? — наконец нарушила молчание Мишель.
Алекс оторвался от питья:
— Много всего. Обсудим позже.
Он перевел изучающий взгляд на Лиду, та растерянно теребила скрэббловские буквы. Алекс невозмутимо закрыл бутылку и подошел к Лиде.
— Идем, — он без лишних церемоний взял ее за руку и повел из дома.
Густая южная ночь обрушилась терпким запахом жасмина и стрекотом цикад. Лида, не сопротивляясь, позволила себя вести в неизвестном направлении. Только белая майка, мелькающая в непроглядной темноте, и горячая рука, крепко держащая ее, напоминали о том, что Алекс рядом. Когда мелкие камни под ногами сменились мягким песком, Лида увидела ночное море и тысячи звезд, которые заполонили бархатное черное небо.
Алекс, наконец, выпустил ее ладонь. Он прошел вперед и, сунув руки в карманы шорт, смотрел на воду.
— Я просил тебя не задавать вопросов и довериться мне. И ты доверилась, — глухо начал он.
Лида молчала, стараясь усмирить бешено стучащее сердце. Она впервые видела Алекса таким напряженным, и это одновременно тревожило и волновало ее. Лида сцепила пальцы в замок, разжала, обхватила себя за плечи, не зная, куда пристроиться.
— И то, что я сделал… Ты имеешь право меня ненавидеть…
— Ничего не понимаю… — тихо пробормотала она.
Алекс смотрел на черную гладь моря. Где-то вдалеке громыхнуло — с запада надвигалась огромная тяжелая туча. Он достал руки из карманов, заложил их за голову. Лида видела, как заиграли желваки у него на лице, ощущала его внутреннюю борьбу почти физически.
— Что ты знаешь о киллерах? — наконец, выдавил он.
Лида с наигранной беспечностью пожала плечами:
— В девяностые убивали людей из винтовок с крыш.
— Я не хожу по крышам, но я киллер.
— В каком смысле? — Лида вперила неверящий взгляд в белую спину.
— Я — киллер, Лида, — он, наконец, повернулся к ней всем телом и пристально взглянул в побледневшее лицо, — меня выкрали от родителей еще в раннем детстве. Воспитали на сверхсекретной базе профессиональным убийцей, а Теннесси и Мишель — мои коллеги и друзья. Мы вместе росли, вместе тренировались и учились всему, что умеем. Тен — мастер по владению холодным оружием, Мишель — чертовски меткий снайпер, я — универсал. На мне сто семь успешно выполненных заданий, включая твоего начальника. Тем утром я не доставлял почту. Я вколол быстровыводящийся, почти неопределимый яд, приводящий к сердечной недостаточности….
Лида округлила глаза. Весь рассказ казался ей еще одной шуткой. Весьма неудачной. Она испуганно отступила, не отрывая глаз от Алекса, а тот продолжал свой рассказ с пугающе серьезным лицом.
— …На задании запрещено сближаться с людьми из окружения объекта — с теми, кто был тесно знаком с жертвой и кто может тебя запомнить. Но мы с Теном когда-то давно поспорили, кто сможет переспать с большим количеством женщин. Чем ближе та была для приговоренного, тем ставки становились выше. У Громова не было семьи, но была верная секретарша, которую он спас от безденежья, дав работу. Именно тебе и пришлось стать моим номером тридцать семь…
Лида отступила еще на шаг. Замотала головой, не желая слышать жестокие слова. Каждое,
