— Ерунда эта химия, — морщится парень. — Я хочу научиться чему-нибудь такому, чего не умеют другие.
Вот так и говорит, довольно забористо. В общем, приходится мне с ним маяться. Переломный возраст, ничего не попишешь.
Приятели называют меня сумасшедшим, потому что я каждый вечер совершаю бесцельные гонки за городом. Наверно, так оно и есть. Мне трудно объяснить, но после этих поездок я чувствую себя другим человеком. Эти мои приятели ведут слишком упорядоченную жизнь, им не понять меня. Да и тяжелы они на подъем. А мне, к примеру, ничего не стоит взять и катануть в субботу к реке, искупаться, выкурить сигарету на берегу и вернуться. Вот так — взять и запросто дунуть, забросив все дела. Лето-то ведь быстро проходит. Ждешь его, ждешь, считаешь дни, строишь планы, а подойдет отпуск, и не знаешь, на что его потратить. То с женой ремонт квартиры затеяли, то тетка утащила на дачу крышу подправить… Вот так и заедает текучесть жизни. Ото всего от этого, ну и от работы, конечно (а я, после повышения, работаю начальником участка в автокомбинате, а это нервотрепка та еще), временами света белого не вижу. Вот и выхожу с работы сам не свой, обмякший, обвислый. А потом погоняю на вечернем шоссе, выжму все, что можно от Ослика и возвращаюсь в город прямо обновленный, со свежей головой.
Ослика я купил по сходной цене в комиссионке, которую построили на месте бывшей барахолки. Сразу скажу — малолитражка стоящая, всепогодная. Одни говорят, что это не машина, а „ведро с гайками“, другие — что внешне она смахивает на мыльницу, а по-моему, она хорошо смотрится. И, несмотря на размеры, машина вместительная и простая в управлении, а главное — экономичная. Все это делает ее довольно удобной. Не знаю, как другим, а мне Ослик хлопот не доставляет. А после тяжелого самосвала он для меня вообще игрушка.
Ясное дело, я не отказался бы от „Жигулей“, но где взять такие деньги. А еще больше я хотел бы иметь спортивную машину с мощным двигателем, лошадей так под триста, но это уже из области фантастики.
Ослик для меня прямо-таки живая душа, честное слово. Характер у него покладистый, он никогда не капризничает, запускается с пол-оборота и слушается с полудвиженья. И выносливости ему не занимать, потому я и назвал его Осликом. Единственный недостаток моего железного дружка — он немного шумновато бегает, как, собственно, все машины без водяной рубашки, но уж это не его вина, а его родителей, разных безмозглых инженеров.
Гаража у меня нет, и я ставлю машину около дома. Два раза Ослика угоняли. Первый раз особенно обидно — угнали подростки, приятели старшего сына, которых я же учил автоделу. Эти стервецы, видишь ли, решили покататься со своими подружками, да встали через пару километров — накануне я израсходовал почти весь бензин. Этой своей выходкой они сразу испортили всю песню. Потом-то они лезли с раскаяниями, хотели разжалобить меня, но доверие-то уже подорвали, и все уже было не то. Известное дело, кто раз обманул, тот и еще надует.
Второй раз на Ослика позарились какие-то парни. Откатили машину в переулок, завели и чесанули, но их остановил сотрудник ГАИ — слишком резво неслись. Вот такие дела. К сожалению, есть еще любители легкой наживы, все получать задарма.
Считается, что человек, приобретая собственный транспорт, как бы переходит в качественно новый разряд, в разряд людей высшего, что ли, порядка. А по-моему, это ерунда. Машина не раскрепощает, наоборот, закабаляет. С покупкой машины попадаешь в рабство. Иллюзия независимости рушится сразу: начинаешь зависеть от станции техобслуги, запчастей, бензостанций, ГАИ. Я уверен: машина приносит столько же пользы, сколько и вреда; становишься мобильней, но и… скованней — недаром у большинства старых водителей слабые ноги, болит поясница. А нервы! Они ведь не проволока, и от постоянного напряга крепче не становятся. Но все это для большинства людей. Такие, как я, исключение. У меня это в крови. Я, можно сказать, родился на колесах и всю жизнь так или иначе был связан с машинами. И Ослик мне нужен не для каких-то там целей. Просто я уже привык к скорости, как привыкает все живое к среде обитания. Ко всему, мне сделать ремонт — раз плюнуть, а это немаловажный момент для владельца машины.
Каждое утро, только я начну прогревать движок Ослика, из подъезда вываливают соседи, просят подбросить до троллейбуса. Я никому не отказываю. Набью полный салон пассажиров и выруливаю со двора. „Давай, Ослик, — говорю, — поднатужься; давай, друг, не подводи, у нас уже кое-что получается“.
Я выезжаю на нашу улицу, миную отрезок пути до шлагбаума и выхожу на проспект. Моих пассажиров мягко подбрасывает, они перекидываются игривыми смешками, а около остановки, вылезая, так и сыпят благодарности. И что они в самом деле? Подумаешь — подкинул с километр!
— Пустяки, — говорю, — всегда к вашим услугам.
За это добавление они и цепляются. Заходят по вечерам, то одного надо выручить — свозить в магазин, то другому отвезти какие-то тяжести. Да и почему людям не помочь, если это в твоих силах?! Мы все друг другу должны помогать, я так считаю.
Ну, а на работе ко мне, естественно, первый вопрос:
— Ты на тачке? Ты на руле? Дорогой, не откажи, завези после работы туда-то. Позарез надо.
И я завожу. А потом спешу на свое загородное шоссе. Без него мне никак не обойтись. Иначе приду домой разбитый и злой. А так погоняю там часик, и, как уже говорил, к финишу, к дому то есть, подкатываю прямо помолодевшим.
Я люблю вечерние улицы. Они не раскаленные и не холодные, а теплые — то, что надо! Ездить по холодным ночным улицам — хорошего мало. Как-то слишком уж пустынно. Гулкие ночные улицы наводят тоску, и чувствуешь себя одиноко. Особенно в ветреную погоду — кажется едешь в вытяжной трубе. Другое дело — вечерние улицы после хорошего солнечного дня. По ним будто плывешь в теплой реке; они как легкая печаль после праздника. Движение уже спокойное, вдоль дороги настоящие смотрины: в освещенных окнах домашние сценки, на тротуарах гуляющие…
В выходные дни у меня нет отбоя от желающих попользоваться Осликом. Я-то что, и трудяга Ослик не против, но вот жена частенько высказывает недовольство по этому поводу. Вообще-то Цветанка домоседка, но по субботам ей непременно надо куда-то поехать.
— Хватит быть извозчиком, — говорит мне. — И так каждый день возвращаешься неизвестно когда. Пора и о семье подумать. Надо отвезти белье в прачечную и обувь в мастерскую, и твоей маме продукты, и к приятельнице меня свози, давно ее не видела.
Я согласно киваю и, ради мира в семье, на весь день становлюсь ее личным шофером.
Иногда мы всей семьей выезжаем к тетке Цветаны в деревню (она теперь там живет безвылазно). На природе я даю своим сыновьям уроки вождения машины. К сожалению, они не проявляют к технике особого интереса и водят машину просто так, от нечего делать. Видимо, им уже намозолили глаза всевозможные запчасти, которыми заполнена наша квартира, и надоели мои постоянные разговоры про автодело. А скорее всего, им просто не передалась моя страсть. Старший сын поглощен поисками „самого себя“, хватается то за географию, то за историю. Его увлечения меняются чуть ли не ежедневно. А младшему жена уготовила специальность пианиста и с первого класса водит мальчишку в музыкальную школу. Говорит „способный, в меня“. В нее то есть. А мой, значит, талант в автоделе — чепухенция.
Короче, мне ясно — ребята не пойдут по моим стопам. Жена говорит, у них аллергия на железки, что в свое время все нормальные отцы покупали сыновьям игрушки, а я притаскивал шестеренки и гайки. Наверно, она права, но что в этом плохого? Я их приучал к технике, делал из них настоящих мужчин, а она только и знала слащавое сюсюканье, хотя передо мной в те дни так и выказывала смирение. Подозрительное смирение. Тогда-то мне было невдомек, это я теперь задним числом понимаю, что в душе она смеялась над моими потугами. Ох уж этот хитрый женский пол!
В общем, она перетянула сыновей на свою сторону, но я рассуждаю, если уж в человеке что-то засело, это трудно вытравить. Почему и считаю, что сыновьям просто-напросто от меня ничего не передалось. Обидно, конечно, что некому передать мой опыт, что вместе со мной умрут бесценные знания, что сыновьям начхать на то, чему ты отдал всю жизнь. А я думаю, каждую работу можно считать священной, если вкладываешь в нее душу — ну, если просто не можешь без нее. Да, что там говорить! Только расстраиваться. Вот почему иногда и домой идти не хочется. Ослик, молодчина, это чувствует, начинает артачиться, пробуксовывает, чихает, а потом сам, без моей воли, сходит с дистанции и выходит на Булакскую набережную и легко так, словно ему прибавили пару лошадок или подгоняет попутный ветерок, бежит в сторону вокзала. Там живет Елена Алексеевна.
Трудно объяснить наши отношения. Многие не верят, а у нас нет никакого романа, честное слово. Нам просто хорошо друг с другом. Елена Алексеевна химичка в техникуме, где учится мой сын. По словам сына, она — лучший преподаватель; до тонкостей знает предмет, водит ребят на экскурсии, занимается дома с желающими поступить в институт, но главное, не одергивает ребят и не заигрывает с ними и дает возможность высказаться.
