Александр Николаевич ждал от Егора подобных слов, но Егор молчал. И тогда ему самому пришлось произнести напрашивающуюся по закону жанра фразу:
— Чтобы я ее больше не видел, не смей с ней больше встречаться…
Егор лишь горько, сквозь слезы процедил:
— Ладно…
Больше Жанна в их доме никогда не появлялась…
Александр Николаевич должен был бы радоваться, что сын послушен его воле, но он не был доволен. Что-то омерзительно липкое, неприятное осталось у него в душе после этой истории. Иногда ему казалось, что он сломал сыну характер, заставил отказаться от предназначенной ему любви. В другие минуты он злился на сына за то, что тот оказался так омерзительно слаб и не смог пойти против воли отца. Он, Иванов, в той ситуации должен был, просто обязан был поступить так, как поступил. Он не имел права благословлять сына на такую авантюру, как женитьба на Жанне. А вот Егор… У него-то был выбор! Александр Николаевич был уверен, что, окажись он в возрасте и ситуации Егора, ни за что бы не поступил так, как поступил его сын…
Потом Егор женился на Лене, той самой белой мышке, рассказавшей ему «всю правду» о Жанне. С тех пор, сидя за обеденным столом, Александр Николаевич всегда невольно сравнивал суетливую, «вечную девочку» с красавицей Жанной и думал, какие бы красивые у него были внуки, если бы она была их матерью…
Нет, Жанна не пропала… Она скорее всего даже выиграла из-за того, что не стала женой Егора. И может быть, именно эта история сделала ее более рассудительной и циничной, добавив шарма ее удивительной красоте…
Много лет спустя Иванов видел ее в Лос-Анджелесе. Специально нашел, встретился… С тех пор они не теряли друг друга из виду — раз в год поздравляли с праздниками и днями рождения. Он чувствовал свою вину, а Жанна, у которой все сложилось хорошо, не держала на него зла — он был интересен ей как человек и напоминал о покинутой родине и юношеской ностальгии. Конечно же, Егор об этом не знал…
Сын сильно изменился с возрастом: тонкие черты обрюзгли, фигура располнела. Из красавца, каким он был в юности, Егор превратился в импозантного, но в общем-то вполне заурядного субъекта средних лет с чиновничьей внешностью. Чем-то он даже стал напоминать суетливую и невзрачную Леночку…
Именно после истории с Жанной отец стал медленно, но неуклонно садиться сыну на шею. Почувствовав природным инстинктом старого вожака, что молодой самец ему не опасен, он стал постепенно «выкачивать» из сына то, чего не хватало ему самому — энергию, физические силы. Как-то незаметно Егор превратился для отца в дополнительный «аккумулятор». Отлично управляя его интересами и потребностями, Александр Николаевич считался с мнением сына даже меньше, чем в юности. И каждый раз, когда у него это получалось, когда он умудрялся в очередной раз повернуть судьбу сына так, как ему хотелось, он на него злился. Злился за то, что тот оказался настолько пустым, мелким и беспомощным, ничуть не похожим на него самого…
Мог бы Егор обворовать своего отца? К сожалению, мог… Но об этом думать не хотелось.
Александр Николаевич чувствовал, что его голова начинает разламываться от «думанья». Процесс, обычно доставлявший ему только удовольствие, стал раздражать, стоило только Иванову коснуться неприятных мыслей… Чаша весов между Егором и Лизой неминуемо склонялась в сторону сына, но верить в это Иванов не хотел…
И как всегда, когда ему предстоял сложный выбор, он привлек спасительную мысль, к которой прибегал всю свою жизнь: должен быть третий выход, должен. Иванов не верил в полярность мира, в «белое и черное». Он был из тех людей, которые, оказавшись в комнате без окон и дверей, проходят сквозь потолок… Да и почему, собственно, он так зациклился на этих двух фигурах? Столько народу бывало в доме, столько людей могли взять деньги…
Санкт-Петербург, август 1996 года.
Даша
Марта уже ждала меня в кафе на Литейном. Дойти туда от Фонтанки было делом пяти минут, но Марте, жившей на Лиговке, добираться было еще проще.
— Ну как, жалеешь, что я прервала твои газетные изыскания? — спросила рыжеволосая стервоза, пуская в потолок тонкую струйку дыма.
— Не очень, — честно призналась я, — сама не знала, что хочу найти…
— Так это все для новой работы? — небрежно, как будто и не интересуясь вовсе, полюбопытствовала она.
— Не совсем, — ответила я, уже понимая, что придется рассказать все. Не раз уже жизненный опыт мне подсказывал, что излишняя откровенность с Мартой чревата неприятностями, но подкупало ее неподражаемое умение слушать… Зеленоглазая ведьма была умна и умела так точно и к месту прокомментировать мои слова, что только ради одного этого с ней стоило дружить…
На этот раз Марта молчала в течение всего рассказа, а затем подвела краткий итог:
— Значит, ты думаешь, что видела в Москве того самого типа, который в начале 70-х годов плел интриги против твоего деда?
— Ставшие причиной смерти моего отца… — добавила я.
— Ну, это вопрос спорный, — поправила меня точная до педантичности Марта.
— Я знаю.
— И именно поэтому ты решила попробовать восстановить события в порядке их очередности?
— Наверное…
— Это могло бы быть весьма интересно, — мечтательно произнесла Марта, — соединить известные факты и воспоминания с газетными заметками и наблюдениями современников… Из твоей истории роман можно писать, но пока я, честно говоря, ни черта не понимаю: два каких-то типа интригуют против известного академика, причем, если верить тебе, на самом деле интригует один, а второй как бы просто за ним приглядывает в силу своей близости к компетентным органам. Так?
— Ну так…
— И кто-то ворует деньги, причем академик думает, что это его жена или старший сын, а Лиза вроде бы видела шныряющего по квартире Гошу… И при чем-то здесь Олег Баженов, загулявший, между прочим, не с кем-нибудь, а с моей матерью…
— Ну ты ведь и так об этом знаешь!
— Да уж, Лариска рот на замке держать не умеет, — сказала Марта, и я уже в который раз удивилась ее манере называть свою мать по имени… — Но все же, если решишь записать эту историю, не забудь изменить имена…
— Непременно… Но сначала надо как следует разобраться во всем… Ты не хочешь мне помочь?
Марта помолчала, внимательно глядя на меня из-под рыжей челки:
— Наверное, хочу… Ты ведь знаешь, и у меня есть в этом деле свой интерес…
— Хочешь узнать, имеешь ли ты отношение к Баженову?
— А ты бы не хотела узнать, кто твой настоящий отец, если бы не знала этого наверняка?
