Саму Джоан синяки и ссадины на лице сына, конечно, повергли в недоуменный ужас, но она быстро справилась с собой. Джастин отмалчивался, на расспросы о том, где он раздобыл такие украшения, отвечал невнятно, и она мудро решила не настаивать.
Джастин чувствовал себя так, будто у него только что прорезались крылья — а вот ноги остались в кандалах.
— Милый, с тобой что-то происходит, — задумчиво сказала Джоан, когда они были уже у нее дома и Джастин принес ей свежезаваренный травяной чай.
— С чего ты взяла? — улыбнулся он.
— Ну я все-таки твоя мать, — с плохо скрываемой гордостью ответила Джоан. — Но вот что меня удивляет: мне раньше все время казалось, что это нечто хорошее, да, даже несмотря на то, что ты где-то с кем-то подрался, наверняка за правое дело… Но теперь ты выглядишь каким-то подавленным. Может, расскажешь мне что-нибудь?
— Мам, ни к чему тебе это.
— Не надо так говорить, вдруг я начну воображать себе что-то страшное и волноваться? — В ее глазах зажегся хитрый огонек.
— Ты беззастенчиво манипулируешь своим здоровьем! — возмутился Джастин.
— Именно. На войне как на войне — все средства хороши. И хоть мне не хочется этого делать, я вынуждена. — Она демонстративно вздохнула.
— Ну если вкратце, — Джастин присел на край кровати, — то я захотел быть свободным и избавился от многого, что меня связывало, но вот только что-то еще осталось — и от этого я уже отказываться не хочу.
— У тебя кризис середины жизни?
— Может быть.
— Или ты влюбился?
— Это более вероятно. Причем уже давно.
Джоан выразительно изогнула бровь.
— А почему я об этом ничего не знаю, извини за нескромный вопрос?
— Потому что я очень долго был идиотом и считал, что это не имеет значения.
— А теперь?
— А теперь я понял, что если в этом мире что-то и имеет значение, то это любовь.
— А она? Она тебя любит?
— Может быть. Но даже если пока нет, то полюбит.
— Вот это слова настоящего мужчины! — улыбнулась Джоан. — Настоящего мужчины, который намерен завоевать женщину, которая ему нужна. Она тебе нужна?
— Очень.
— Тогда почему, позволь узнать, ты сидишь здесь со мной, тратишь драгоценные минуты…
— Мама!
— И не смей со мной спорить! Марш за цветами — и к принцессе! Видишь, какая я властная и решительная? — Она подмигнула сыну.
— Это пока невозможно, — улыбнулся Джастин. — Сначала ее нужно найти…
— Вот это новости! Прекрасная незнакомка?
— Нет, скорее наоборот — старая подруга. Но она уехала, а куда неизвестно.
— Джастин, хватит меня мучить! Ты же знаешь, я всего лишь слабая любопытная женщина!
— Это Саманта, мама. Саманта Фокс.
— Саманта? Девушка Эда? — поразилась Джоан и рывком села на постели.
— Бывшая девушка. Они расстались.
— Джастин…
— Я знаю, это может показаться…
— Странностью, непорядочностью, несчастьем… Эта поездка все изменила?
— Да. Я понял, что больше не могу без нее.
Джоан молчала.
— А она поняла, по меньшей мере, что не хочет больше быть с Эдмондом.
Джастин вкратце пересказал матери историю исчезновения Саманты. Она с интересом выслушала.
— И что ты намерен делать?
— Искать ее.
— С чего начнешь?
— Ну в Лондон она не прилетала. Наверное, из Дублина махнула куда-то еще. Начну оттуда.
— Марш за цветами, потом в аэропорт. Нет, погоди, цветы могут завять, на месте лучше купишь свежих.
— Что-то подобное я уже сегодня слышал…
— Ничего, я старая больная женщина, я имею право повторяться.
— Мам, ничего ты не старая и уж тем более не больная. Так, чуть-чуть прихворнула. Я же тебя знаю, ты последний человек, который станет себя жалеть.
— Не переводи разговор!
— А я не перевожу. Но пока ты не поправишься, я никуда не полечу.
— Сынок, не будь дураком!
— Лучше дураком, чем подлецом!
— А что, по-твоему, подлость?
— Оставить тебя одну.
— Ерунда! Я уже много лет живу одна, и мне это нравится.
— Тебе нужен уход! Тебе нужно лежать в постели!
— Слушай, сынок, может, ты намерен и судно мне подавать?
— Мама!
— Что?! Я не при смерти! И, кстати, вполне финансово состоятельна, чтобы нанять сиделку на первые несколько дней! Ну что ты так на меня смотришь? Такое простое решение не приходило тебе в голову? Или ты намеревался не только сидеть в Лондоне, пока твоя пассия, может, на краю света и покоряет Джомолунгму? Помнится, она любительница острых ощущений и большого риска… Так вот: ты намеревался остаться в Лондоне и бросить работу, чтобы ухаживать за мной? Как в лирических фильмах?
— Нет, но…
— Джастин, опомнись, на дворе двадцать первый век! Время персонажей Диккенса прошло. И тебе вовсе незачем чем-то жертвовать, чтобы со мной было все в порядке. Сейчас такие проблемы решаются по-другому.
Джастин чувствовал себя полным идиотом и выглядел соответственно.
— Ладно, сынок, не переживай, все мы время от времени упираемся лбом в стену, которая, по большому счету, в ширину десять шагов.
— Да. Но когда упрешься — этого уже не видно. Хорошо, когда есть кто-то, кто стоит поодаль.
— Слушай, мы с тобой сочиняем аллегории, как два французских писателя эпохи барокко. А чай, между прочим, уже действует. Я вот-вот усну.
— Намек понятен, мам. Отдыхай. Я пока состряпаю что-нибудь на ужин.
— Джей…
— Да?
— Послушай, если ты уже давно был в нее влюблен, как же ты… терпел то, что она с другим?
— Дурак был, — просто ответил Джастин и усмехнулся. — Как же здорово, что люди могут меняться.
— Ну… меняться или не меняться, а умнеть — точно. Правда, медленно. Так что если что, мой богатый жизненный опыт и огромный багаж добрых советов к твоим услугам.
— Спасибо. Я знаю. — Джастин наклонился и поцеловал мать в щеку.
Удивительно, как она умудряется даже сейчас — только что с больничной койки — пахнуть сладкими духами, похожими на те, что Джастин помнил с детства, и покоем?
У Сары Фокс выдался непростой денек: у нее было назначено четыре смотра квартиры, на два из них клиенты не пришли, а другие два не увенчались успехом. В перерыве между этими в высшей степени нервными и безрадостными мероприятиями ей пришлось держать отчет перед шефом, который подозревал, что ее вспыльчивый и вздорный характер каким-то мистическим образом отпугивает от нее даже тех, с кем она не успела пообщаться, а также в наказание готовить ему обзор новостей рынка недвижимости.
В девятнадцать ноль шесть она вышла из дверей здания, в котором располагался их офис, с видом человека, которому должен весь мир. Она осознавала, что на ее лице лежит именно такая маска, но предпринимать какие-то усилия, чтобы избавиться от нее, не собиралась. Пусть знают. Пусть все видят, что она просто убилась сегодня на своей чертовой работе, убилась настолько, что ее парню, судя по всему, придется ложиться спать во всех смыслах голодным и злым, но ничего, все равно завтра утром они помирятся… во всех смыслах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
