и стал рассматривать комнату более пристально.
На полу перед камином лежал белый ковёр, состоящий наполовину из перьев, наполовину из шерсти – вот только по обеим сторонам ковёр заканчивался львиными лапами, и у него была орлиная голова… Это была настоящая шкура грифона. Об этом свидетельствовали фотографии на каминной полке: на них судья Денделион и его сын Тибальд позировали рядом с только что убитым зверем, выставив перед собой ружья. Рядом с фотографией разместились длинные белые фарфоровые руки, увитые голубыми узорами, стоящие прямо, опираясь на предплечья. Забавно, но эти руки напомнили Чарли вымощенный фарфоровой крошкой пол в Святых Розгах.
Кресло вдруг сорвалось с места, загарцевало в сторону камина и остановилось у шкуры грифона. От неожиданности Чарли схватился за подлокотники, чтобы не упасть, и это резкое движение привлекло внимание великолепных английских роз: они повернули свои лепестки к гостю и… пристально посмотрели на него. Вместо сердцевины у каждого цветка был глаз.
Чарли продолжал изучать интерьер гостиной, столь же причудливый, сколь утончённый. Почти всю стену занимал большой книжный шкаф. Все стоящие в нём книги были в серых и белых обложках, и Чарли задумался, не выбирали ли их, ориентируясь исключительно на цвет переплёта, а не на содержание. Если да, то это очень по-тэдемски. У подножия шкафа притулилась маленькая скамеечка для ног, робко помахивая свисающей с обивки бахромой. Несомненно, её использовали, чтобы добраться до книг с верхних полок. На стене, размещённые рядом, висели головы двух белых оленей, их ветвистые рога переплелись, образовав смелую композицию. От этой эстетики страдания, которой была пропитана гостиная, Чарли стало не по себе.
– Меня зовут Додлин Денделион, – представилась хрупкая женщина, усаживаясь напротив гостя.
– Чарли Вернье, – ответил Чарли, пуская в ход всё своё обаяние.
Тут он заметил, что хозяйка дома одета соответственно стилю гостиной. Ленты на её блузке, которые Чарли сначала счёл нашитыми как попало, на самом деле изображали грудную клетку. Ожерелье на шее состояло из множества искусно сделанных навесных замочков, очевидно выполненных из слоновой кости, чёрного дерева и золота. Все они были закрыты. Додлин скрестила ноги, и Чарли посмотрел на её обувь: прелестные белые лодочки, украшенные кружевными бабочками, крылышки которых слегка трепетали.
– Ну что ж, расскажите немного о себе. Чем вы увлекаетесь?
Мгновение поразмыслив, Чарли решил использовать слова Тибальда, услышанные накануне.
– Чаем, – ответил он. – Обожаю чай.
– Какое совпадение! Я тоже! У вас есть любимый аромат?
Чарли поколебался, а потом начал импровизировать:
– Очень трудно определиться… Приятных ароматов так много! Я всегда затруднялся с выбором, когда работал в салоне «Ча-ча-чай».
Светлые брови его собеседницы взмыли вверх:
– Правда?! Вы работали в салоне «Ча-ча-чай»?!
Чарли кивнул. Стыдно, конечно, искажать истину ради своих интересов, но в его положении безукоризненная честность была бы роскошью, которую он больше не мог себе позволить.
Слишком бледные щёки Додлин Денделион окрасил лёгкий румянец, и она ответила неестественно невинным тоном:
– Помнится, этот чайный салон принадлежал какому-то учителю… Лану? Лу? Что-то в этом роде?
– Учителю Лину, – поправил её Чарли.
Тот факт, что они оба врут, слегка поумерил его чувство вины.
Очевидно, что Додлин прекрасно знает – или когда-то знала – учителя Лина.
– Да, учитель Лин, верно, – ответила она. – А чайный салон «Ча-ча-чай» – весьма респектабельное заведение, несмотря на то что у его владельца возникли определённые проблемы с законом. – Хозяйка кашлянула и вдруг сменила тему. – К слову, вы интересуетесь ботаникой?
– Ну, я уже сумел вырастить тыквину и прекрасно помню, как это нужно делать.
На самом деле с тех пор, как его Книга мага (в настоящее время запертая в его шапке-выручалке) проглотила инструкцию, Чарли мог цитировать её наизусть. Это свойство всех Книг мага – они служат хранилищем памяти своего владельца. Всё, что её владелец туда записал, никогда не забудется… если только не вырвать страницу.
– Но, должен признать, пока этим всё и ограничилось. Я хотел устроиться на работу в «Голубую фасоль», но, к сожалению, там решили, что я недостаточно компетентен.
– Значит, вы проявляете интерес к данному вопросу, а это уже что-то. – Додлин встала – казалось, она колеблется. Взгляд её задержался на лице Чарли, и в конце концов она, видимо, сочла его достойным доверия. Чарли умел располагать к себе людей – это был его главный талант. – Я очень люблю растения. Я даже написала книгу на эту тему.
Она повернулась и направилась к книжному шкафу. На самой нижней полке, на уровне пола, куда почти не попадал свет, стоял большой том в сиренево-розовой бархатной обложке, и Додлин, достав книгу, положила её на колени Чарли. Надпись на обложке гласила: «Очаровательная ботаника». Чарли наугад открыл книгу.
На странице справа нарисованный акварелью зелёный горошек внезапно стал развиваться, и постепенно вьющееся растение превратилось во взрослый стебель с листьями, среди которых расцвёл синий цветок, из которого затем появился стручок.
– Невезошек, – пояснила Додлин. – Это зелёный горошек, приносящий неудачу.
Чарли перевернул страницу и увидел какой-то клубень с множащимися на глазах корнями. На странице слева значилось: «Картошка-выбей-глаз», а ниже следовало длинное описание.
– Её так называют, потому что эта картошка прыгает человеку прямо в лицо, когда её выкапывают. И бьёт она довольно… сильно. Согласна, название не самое изящное.
Чарли перевернул ещё несколько страниц. С десяток статей посвящалось различным сортам тыквин, но помимо этого из книги можно было узнать о гигантской фасоли, о ягодах-перевёртышах (позволяют изменить внешность на несколько часов), о плаксивых ивах (почти то же самое, что и обычные плакучие ивы, только более приставучие), о шизалунах (начинают светиться, если их потрясти), о яблоках-бобошках (у тех, кто их ест, вызывают сильное чувство вины), о злотёрне (движущийся колючий кустарник, растущий вокруг Чистилищного) и о разных других растениях.
– Конечно, большинство из них довольно редки. Многие попали ко мне через Сады Академии и прожили ровно столько, чтобы я успела их изучить, но некоторые очень хорошо акклиматизировались.
– Это потрясающе! – воскликнул Чарли с искренним воодушевлением. – Наверное, эта книга имела большой успех!
Додлин снова порозовела. Это случалось с ней каждые три минуты – так маяк на утёсе подаёт световые сигналы с определённым интервалом.
– Дело в том… Производство «Очаровательной ботаники» оказалось слишком дорогим, поэтому ни один издатель не согласился её опубликовать. Я выпустила авторское издание, но оно продавалось не очень хорошо, увы… – Она помедлила, потом добавила: – Муж до сих пор ставит мне это в вину.
– Значит, мне крупно повезло, ведь вы позволили мне полистать вашу работу. Это настоящий шедевр!
– Это ещё что! Видели бы вы мою оранжерею! – Додлин опять покраснела. Теперь она почти мигала словно
