время делали разные вещи. Если львиная доля исследований исторически приходится на пещеры юго-западной Франции, то в распределении каменных артефактов по равнинам северной Франции разобраться было сложнее. За последние несколько десятилетий ситуация изменилась благодаря точным методам датирования, раскрывшим другую технологическую последовательность. Хотя истинные причины этого по-прежнему являются предметом обсуждения, по всей видимости, есть гораздо более четкая взаимосвязь с резкими колебаниями местного климата и состоянием окружающей среды, чем на юге Франции.
Когда примерно 123 000 лет назад после эемского пика климат стал холоднее, неандертальцы чаще отдавали предпочтение более простым способам скалывания, чем типичный Леваллуа. Затем, во время похолодания около 110 000–109 000 лет назад, происходит упомянутый ранее расцвет технологии изготовления пластин. В течение следующих 20 000 лет наблюдаются колебания условий, бореальный лес многократно вырастает и исчезает, но в целом температуры неуклонно становятся ниже. Пластины сохранились, но в более разнообразных формах, неандертальцы разработали новые методы на основе Леваллуа и рационализировали изготовление острий.
В конце МИС 5 наблюдались быстрые, резкие смены теплого и холодного циклов. Деятельность неандертальцев хорошо заметна в периоды восстановления лесов: они вновь увеличили разнообразие каменных орудий. Но, когда стало холоднее и сильная аридизация привела к тому, что обширные территории захватила степь, впервые за сотни тысяч лет на первый план вышли бифасы. За 10 поколений в начале МИС 4 во всю мощь проявилось оледенение, и хотя то тут, то там в периоды кратковременных оттепелей появляются неандертальцы, изготавливающие большие отщепы Леваллуа, в конечном итоге север Франции, судя по всему, все-таки опустел.
С повышением температуры при переходе от МИС 4 к МИС 3 неандертальцы почти моментально материализовались вновь, и в культурном отношении они теперь очень походили на выходцев из юго-западной Франции. Леваллуазские острия и полноценные пластины исчезают навсегда, но не потому ли это происходит, что им больше не находится применения, ведь их изобретали в более ранних условиях лесостепей? А может, эти изделия — творения представителей уникальных неандертальских культур, исчезнувших во время МИС 4? Интересно, что во время МИС 5 популяции, населявшие север Франции, довольно ярко демонстрируют эксклюзивность своих технологий, что говорит в пользу культурно-обусловленной интерпретации. Пластины, бифасы и острия — все это есть в дисковидной и леваллуазской техниках, но всегда по отдельности друг от друга. Это наводит на мысль, что такие орудия либо предназначались для очень специфических задач в особых местах, либо отражали культурные традиции.
Один из самых показательных примеров истинных неандертальских культур обработки камня за пределами северной Франции имеет гораздо более широкий ареал. Отчетливая «граница по бифасам» делит Европу пополам. На западе это мустьерский мир, в котором бифасы продолжали древние традиции. Более или менее симметричные, они заострены по краям путем оббивки всего периметра или большей его части. В восточной же части Европы неандертальцы разработали совершенно другой способ изготовления бифасов. Для этих орудий, известных как «группа кайльмессер», характерна асимметрия, при которой заостренный с двух сторон рабочий край расположен против естественным или искусственным образом затупленного конца.
Неандертальские мастера мустье и кайльмессер жили в одно и то же время, для изготовления отщепов использовали леваллуазскую и дисковидную техники и охотились на похожие виды животных. Тем не менее у них были совершенно разные представления о бифасе, начиная с метода его изготовления и заканчивая способом вторичной обработки. Очевидно, что существовала некая культурная граница, но разобраться в том, связано ли это с тем, что популяции просто никогда не контактировали друг с другом, или дело в каких-то более тонких материях, по-прежнему очень сложно.
Существуют и загадки, касающиеся основных технокомплексов. Дисковидная и леваллуазская техники, по-видимому, были широко известны, но где бы мы ни встретили первую, почти всегда она будет единственным используемым методом[88]. Учились ли некоторые группы неандертальцев только такому способу расщепления или в других местах они работали иначе? Поскольку мы не можем надежно отследить перемещение групп от стоянки к стоянке, то следует искать другие подсказки. Вариант, что определенные технокомплексы были адаптированы к конкретным условиям, кажется соблазнительным, но ни для леваллуазской, ни для дисковидной техники не является в полной мере обоснованным. Более того, оценка износа не подтверждает, что цели, которым они служили, чем-то отличались друг от друга.
Существует один технокомплекс, который ограничен географически, проявляет сильную взаимосвязь с климатом и никогда не встречается с какой-либо другой технологией обработки нуклеуса: это тип Кина. Таким образом, он может свидетельствовать об особом образе жизни некоторых неандертальцев, и этот вопрос мы рассмотрим подробнее в главе 10. Но что примечательно с точки зрения восприятия технологического разнообразия как потенциально связанного с различными культурами по всему континенту, так это то, что тип Кина появляется на юге Франции примерно в то же время, когда на севере исчезает технология изготовления пластин, а уходит в небытие, как только возрастает значимость бифасов. В последние 40 000 лет своего существования неандертальцы переживали серьезные климатические потрясения и, возможно, катастрофический кризис популяции, однако они не только сумели адаптироваться, но и оставили после себя богатое археологическое наследие, полное технических инноваций и признаков культурного развития.
Сплетение воедино
Хотя неандертальские кремни изучают уже более века, для начала их систематического изучения потребовались десятилетия. Благодаря развитию теории и аналитических методов сегодня достигнут беспрецедентный уровень понимания того, что неандертальцы делали с камнем и зачем. Исследователи увеличивают и уменьшают масштаб, рассматривая то целый континент, то единичные восстановленные последовательности действий, и некоторые величайшие современные открытия сделаны на основе самых скромных объектов: каменных осколков, которые некогда выбрасывали тоннами. Важнейший урок заключается в том, что, хотя неандертальцы, несомненно, действовали в рамках своих культурных норм, сами по себе они были новаторами. Каждый раз кто-то придумывал и оттачивал различные техники, приспосабливаясь к незнакомой горной породе или в который раз изобретая пластины.
Живучий миф, что неандертальские технологии застряли в этаком когнитивном болоте, столкнувшись с препятствием в виде умов, неспособных к инновациям, является ложью. Неандертальцы не были ни наивными, ни закоснелыми. Легко подстраиваясь под разные ритмы, они исполняли с камнем динамичный танец, в котором внешние факторы сочетались с идеями, решениями, ошибками. Безусловно, были какие-то элементарные ограничения — то, чему способствовала или препятствовала геология, — но благодаря техническому мастерству и невероятной сосредоточенности на цели был возможен и творческий подход. Неандертальцы всегда обращали внимание на сырье, с которым им приходилось иметь дело: выбирали наиболее подходящую породу, играли с новыми способами фрагментации, по мере необходимости изменяли концепции и навыки.
Их технологии также были направлены на повышение качества и эффективности. Леваллуа лежал в основе неандертальской революции
