Чейн был согласен с этим. И все же ему было крайне трудно взирать день за днем на раздражающе чужие высокомерные существа и не проявить желания напасть на них, убить некоторых из них просто для того, чтобы изменить эту монотонность.
Челночные аппараты прилетали и улетали, выгружали различное оборудование, привозили своих технических специалистов. Основной обьем работ шел внутри разрушенного судна, но, разумеется, не было возможности узнать их характер. Снаружи крии сделали из прозрачных прутьев сооружение, которое постепенно обрело форму тоннеля. Начинаясь у входа в судно, тоннель простирался футов на тридцать и заканчивался чем-то похожим на шлюзовую камеру. На входе в корабль он был закрыт хомутом с оставленным узким проходом для технических специалистов.
В один из дней в щелях корабельного корпуса неожиданно появился свет.
— Они снова включили энергию,— сказал Дайльюлло.— Или временную аварийную установку.
— Как они могут запустить свои генераторы, если мы не можем?— спросил Чейн.— Ведь они тоже находятся в ингибированном силовом поле.
— Они создали это поле и, видимо, знают, как защитить от него свое собственное оборудование. А может быть, их виды энергии совершенно отличаются от наших... Я имею в виду, что у них даже другая периодическая система элементов.
— Что бы там ни было, они шуруют, во всю шуруют,— сказал Чейн.— И с включением энергии все те ящики будут открыты...
Все те ящики с ювелирными изделиями и драгоценными металлами. Ведь это награбленное добро со всей галактики — так он смотрит на это.
У него слюнки потекли. О таких горах богатств даже Звездные Волки никогда не мечтали.
К шлюзовой камере тоннеля пристало золотистое яйцо.
Чейн прижался ближе к обзорному окну, около которого стояли также Дайльюлло и Боллард. Все молчали. Все ждали, предчувствуя, что должно произойти что-то решающее.
Тоннелеобразное сооружение из прозрачных прутьев ярко вспыхнуло, замерцало, засияло, его контуры расплылись, стали перемещаться. Сияние усилилось, стало неровным, а затем перешло на устойчивое пульсирование.
В прозрачном сияющем тоннеле появились предметы, которые стали плавно и быстро скользить от корабельной громадины к золотистому яйцу.
— Некий вид поля с несущей волной,— констатировал Дайльюлло.— Он делает предмет невесомым и проталкивает его вперед.
Чейн взмолился:
_ Не читайте мне научных лекций. Вы лучше посмотрите. Посмотрите на это!
Утекало навсегда, в недосягаемость добро галактики, ровно в безостановочно плывущее из чрева судно криев в золотистое яйцо, во флотилию золотых яиц, которая действовала бесконечным транспортным челноком, загружаясь, улетая и снова по кругу возвращаясь.
Добро галактики.
— И они его даже не будут расходовать,— стонал Чейн.— Они идут на все злоключения только ради науки.
— Святотатство — не иначе, по твоим представлениям,— ухмыльнулся Дайльюлло.— Не хнычь.
— О чем вы говорите? — полюбопытствовал Боллард.
— Ни о чем. Если не считать, что у нашего друга, кажется, срывается возможность прибрать кое-что к своим рукам.
— Черт с ним, с нашим другом,— мотнул головой Боллард.— Смотрите, они перегружают и увозят все, что было собрано экспедицией. Что будет потом, когда они кончат?
Это был вопрос, не предназначавшийся для ответа. Никто и не пытался давать ответа.
Но ответ неизбежно пришел.
Как только последние экспонаты миновали тоннель, сияние в нем прекратилось. Крии с присущей методичностью разобрали свое транспортное оборудование и возвратили его на свой корабль в облака. Огромный корпус погибшего судна снова погрузился в темноту, став пустым, лишенным пользы и смысла.
В завершение, и наконец-то, один из криев направился к кораблю наемников. Он остановился перед ним на некоторое время, очень высокий, слегка покачивающийся от ветра, и уставился на наемников большими бесстрастными глазами.
Затем он взмахнул вверх длинной тонкой рукой, безошибочным жестом указав на небо.
Поел е этого повернулся и пошел назад к последнему оставшемуся золотистому яйцу. Дверь люка закрылась и через мгновение примятый песок опустел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неожиданно корабль наемников вспыхнул огнями ожили генераторы, сотрясая перегородки.
— Он сказал, чтобы мы улетали, и мне кажется я знаю почему,— сказал Дайльюлло и торопливо прокричал по внутренней связи:
— Задраить люки! Всем срочно к своим постам! Взлетаем!
И они взлетели, промчавшись огненным метеором по настильной траектории от стены скал под столь незначительным углом, что лучи вхоланских лазеров никак не могли достать корабль, хотя он и находился в радиусе их действия.
Дайльюлло приказал выйти на стационарную орбиту и обратился к Рутледжу:
— Приготовь видеокамеру к работе. Я хорошо представляю, что сейчас произойдет, и хочу это записать.
Рутледж открыл подвесной контейнер, где была прикреплена камера, и включил экран монитора.
Вместе с другими Чейн уставился на экран, показывавший то, что видела камера.
— Чересчур много пыли,— сказал Рутледж и начал манипулировать кнопками управления. Экран прояснился после того, как камера стала смотреть другими глазами, изменив изображение, получаемое за счет отраженного света, на изображение, образуемое сенсорными лучами.
На экране монитора появился огромный разрушенный корабль, лежавший словно чудовище на равнине, затем показались горный хребет и позади два вхоланских крейсера, выглядевших игрушками, которые дети обычно прицепляют на веревочку и потом вращают над головой.
Спустя некоторое время Рутледж вопросительно взглянул на Дайльюлло, но тот сказал ему:
— Продолжай, продолжай снимать, если не хочешь вернуться домой с пустым карманом.
— Вы думаете, что крии уничтожат судно? — спросил Чейн.
— А разве ты на их месте не уничтожил бы? Когда ты знаешь, что в твоем корабле побывали и копались люди, у которых нет и капли тех технологических знаний, что у тебя, но у которых есть непомерные воинственные аппетиты... разве ты оставил бы судно этим людям? Крии не смогли все забрать. Они, видимо, оставили систему приводов, генераторы, средства защиты. Со временем вхоланы могли бы освоить производство этих вещей на уровне нашей периодической системы элементов. Ну и помимо всего, зачем тогда крии сказали нам улетать? Ведь им безразличны наша борьба с вхоланами и то, улетим мы или останемся здесь. Но они, мне думается, не хотят, чтобы мы погибли от каких-либо действий с их стороны.
Экран монитора по-прежнему показывал изображение огромного корабля, темные ломаные контуры которого совершенно отчетливо выделялись на песке.
Неожиданно на корпусе судна сверкнула маленькая яркая вспышка. С невероятной быстротой она разрослась в слепящее пламя, которое охватило от носа до кормы весь этот гигантский металлический остов, стало жадно пожирать его, крошить, превращать в пепел, потом в атомы, пока на песке не осталось ничего, кроме шрама длиной в милю.
Защищенные хребтом гор вхоланские крейсеры не получили никакого вреда.
— Выключай камеру,— сказал Дайльюлло.— Полагаю, она засвидетельствовала: мы выполнили свой долг.
— Мы?— удивился Рутледж.
— Хараловцы наняли нас, чтобы мы нашли в туманности то, что им угрожает, и уничтожили. Мы нашли это, и оно уничтожено. Вот и все,— пояснил Дайльюлло.
Он посмотрел вниз на крейсеры вхоланов:
— Да, им придется немало повозиться с ремонтом. Ну, что ж, больше нет никакого смысла нам тут околачиваться.
Никто ему не стал возражать.
Они выбрались из атмосферы и из-под тени, которая угнетала их так много дней, пока гигантский корабль висел между солнцем и ними.
То ли случайно, то ли преднамеренно Дайльюлло взял курс, давший им возможность не так близко, но все-таки и не так далеко увидеть...
Увидеть, как колоссальный темный призрак снялся с орбиты и начал путь долгого возвращения на родину через черный пустой океан, омывающий берега островных вселенных.
