Вернер, правда, был убежден, что отец подсовывал ему этого «исполнительного разгильдяя» по совершенно иной причине — чтобы получить хоть какую-то гарантию, что тот не сгинет в первом же бою где-нибудь под Смоленском или Ленинградом, а значит, вернется в имение. Но это уже было из области их семейных тайн.
А что касается характера, то у Нейла он действительно был вздорным, в этом отец был абсолютно прав.
…Хотя Одинс и дослужился до штандартенфюрера, но даже беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ношение военной формы ему противопоказано, как, впрочем, и сама армейская служба. Перед Брауном стоял аскетического вида пятидесятилетний полустарец, с запавшими пергаментными щеками и согбенной костлявой спиной. И только лихорадочный взгляд его больших темно-коричневых глаз выдавал в нем человека решительного, волевого и по характеру своему исключительно сильного.
— Вынашиваете новый тип ракеты? — спросил он, кивком головы поприветствовав Ракетного Барона, и бесцеремонно изымая у него из-под руки два листа с чертежами и расчетами.
Пока Браун приходил в себя, пораженный наглостью и бесцеремонностью гостя, Карл Одинс успел бегло просмотреть начертанное, пренебрежительно отбросить чертежи и усесться в кресло у приставного столика.
— Простите, штандартенфюрер, но я не позволял вам…
— Бросьте, Браун, война завершается, и ваши боевые ракеты, коль бы совершенными они ни представали, окажутся никому не нужными.
— Прошу прощения, но, при всем уважении к вам, Одинс, я не собираюсь обсуждать с вами проблемы войны и мира.
Уже после первого телефонного разговора с начальником «Зондербюро-13» фон Брауну удалось выяснить, что в течение своей не столь уж продолжительной жизни Одинс успел побывать священником, а затем, лишившись сана, податься в монахи; какое-то время он был членом ордена нового храма», основанного неким почитателем Гитлера Либенфельсом; затем принимал участие в жизни основанного Карлом Хаусхофером ордена Братьев Света, который со временем стал называться Орденом Общества Врил, а также числился в ордене Черные рыцари Туле.
И что именно он, уже прослывший к тому времени заядлым чернокнижником, в 1933 году стал соорганизатором, вместе с профессором Германом Виртом, знаменитой выставки «Аненэрбе» («Наследие предков»), на стендах которой экспонировались древнейшие рунические и проторунические письмена, тексты коих были собраны в пещерах Анд и обнаружены в подземельях разрушенных палестинских храмов.
— Что же вы намерены обсуждать со мной?
— Вы знаете круг моих интересов.
Выставка рунических и проторунических текстов, возраст которых достигал десяти-двенадцати тысяч лет, произвела тогда огромное впечатление на ревнителей арийской культуры, под ее впечатлением было основано сначала общество «Наследие предков», а затем и научно-исследовательский институт «Аненэрбе».
— Если бы я мог предоставить вам чертежи какого-либо межпланетного корабля, способного…
— Я не для того пригласил вас, Одинс, чтобы выслушивать ваше паясничание.
Лицо штандартенфюрера приобрело вид одного из тех древнейших пергаментов, благодаря которым оно стало узнаваемым. Он явно обиделся, и лишь прирожденный такт, а возможно, только мудрая осторожность не позволили ему напомнить барону фон Брауну, что перед ним сидит старший по возрасту и чину. Впрочем, возможно, он понял, что слишком увлекся и пошел в своем легкомыслии значительно дальше того, что ему было позволено в общении с этим талантливым и властным человеком.
— Помните наш разговор о старинных тибетских манускриптах, — спросил он, с трудом пригасив собственную гордыню, — которые нашей экспедиции удалось заполучить с помощью одного тибетского ламы?…
— …Именуемого Человеком в Зеленых Перчатках?[34]
— Спасибо, что вы так легко и быстро вспомнили, о ком идет речь, — слегка склонил голову начальник «Зондербюро-13».
Барон фон Браун действительно многое узнал об этом таинственном бюро, не поинтересовался только тем, как относятся к нему в последнее время Гитлер и его ближайшее окружение. А вот штандартенфюрер помнил, что отношение это стало опасно пренебрежительным. Разочаровавшись в истинности поддержки со стороны Высших Посвященных, прочих потусторонних и инопланетных сил, фюрер теперь готов был возненавидеть всех сотрудников «Аненэрбе», всех членов Общества наследия предков, всех предсказателей, чернокнижников и контактеров.
Одинсу уже не раз передавали мнения Гитлера, Геббельса, Бормана и даже Геринга, которые сходились в том, что все эти тайные общества, включая некогда возглавляемый самим Гитлером «Германен-Орден», а также ассоциацию тайноведов «Политика герметика», — инспирированы и жестко контролируются тайными еврейскими организациями. И нацелены они на раскол германского национал-социалистского движения, его подрыв и уничтожение. Причем некоторые коллеги Одинса уже находятся в концлагере, а часть из них даже погибла в застенках гестапо или в печах крематориев.
— Что нового вы способны сообщить мне об этом ламе и его тибетских манускриптах?
Только теперь Одинс водрузил на столик свой огромный портфель и извлек из него объемистую папку с золотистой свастикой на черном кожаном переплете.
— Все доставленные в рейх манускрипты, созданные на санскрите, нам удалось прочесть и в значительной степени расшифровать.
«Санскрит!» — вспомнил барон. Когда он просил адъютанта связаться с начальником «Зондербюро-13», то не знал, что речь идет о Карле Одинсе, том чудаковатом профессоре, знатоке древних манускриптов и санскрита, с которым он в свое время встречался вместе с конструктором Германом Шернером[35]. Ну, конечно же, перед ним организатор не только выставки рунических текстов, но и руководитель тибетской экспедиции охотников за манускриптами!
Одинс тогда еще только приступал к расшифровке одного из манускриптов, но, полагаясь на сведения берлинского ламы, был уверен, что его группу ждут очень важные открытия.
И что же вам удалось накопать в этих индусских молитвенниках доктор Одинс?
Самые важные технические знания оказались в манускрипте Шакуна Виманас. Все что можно 6ыло выудить из него находится вот в этом o тчете. По существу речь идет об описании конструкции двигателя огромного космического корабля и об описании строения самого корабля используемого древ ней цивилизацией для полетов на другие планеты. Это уже привлекает мое внимание, постепенно оттаивая и осознавая, что действительно был слишком жестким с: весьма полезным ему человеком. По одному из дипломов я как и вы господин барон машиностроитель и мне кажется что полностью овладеть описанной в том докладе технологией человечество сможет только в конце будущего века.
— Хотя окончательный вердикт конечно за вами штурмбанфюрер Браун и вашими специалистами. — Понятно, что за нами.
— Кстати мне бы очень хотелось встретиться с конструктором Германом Шернером.
Барон удивленно взглянул на Одинса. Нет вряд ли штандартенфюрер догадывается на какую мозоль самолюбия он мне только что умудрился наступить попытался успокоить себя Браун. Скорее всего это пожелание вызвано обычным профессиональным интересом.
— Пока что это невозможно. Объясните барон.
— Никаких объяснений.
Неужели и его упрятали в концлагерь как неблагонадежного как бы между прочим поинтересовался знаток санскрита. Разве можно так вести себя с оружейными конструкторами? Прекратите ваши причитания Одинс.
Но ведь согласитесь непозволительное расточительство умов и судеб совершенно непозволительное.
На какое то время их взгляды встретились. Первым желанием барона фон Брауна было отреагировать бурно и возмущенно как и положено реагировать на подобные предположения верноподданному служащему СС Но перед ним сидел половник войск СС а главное Браун прекрасно понимал что на сей раз вопрос Одинса спровоцирован был фактом из его, Брауна, собственной биографии.
Судя по всему, Одинс прекрасно осведомлен, что в марте прошло го года он, Вернер фон Браун, и инженер Греттруп были арестованы агентами гестапо прямо здесь, на острове Узедом, и на самолете доставлены в Берлин, в Главное управление имперской безопасности на Принц Альбрехтштрассе. Поскольку либеральничать с Брауном в гестапо не собирались, то на первом же допросе он был обвинен в «саботаже создания секретного оружия рейха, срыве ракетной про граммы вооружения вермахта и неподчинении фюреру».
Оберштурмбаннфюрер СС, которому выпало допрашивать Брауна, сам оказался выпускником машиностроительного факультета Берлинской высшей технической школы и начинал cвoю карьеру инженером на авиастроительном заводе. Он с интересом и нескрываемым сочувствием выслушал рассказ Брауна об удачах и технический трудностях ракетной программы фюрера и том, как сложно продвигается создание сверхсекретного оружия по программе создания дисколетов — о которых уже был в какой то степени наслышан… Мало того, Браун мог поклясться, что сочувствие это было искренним.
