Обычно я бы не стала так разговаривать с Ашером, но из-за безумия, вызванного переполохом, и того факта, что он позволяет мне говорить в ответ, я не сдерживаюсь.
Ашер хмурится в мою сторону. Это уродливо и прекрасно одновременно.
— Ты можешь уйти, как только придет Томми.
Томми — мой новый стилист. Ашер нанял его на следующий день после того, как я переехала в его квартиру. В то утро я проснулась от того, что великолепный, ухоженный азиат прижимал измерительную ленту к моей груди.
Первыми его словами были:
— Подруга, я бы хотел иметь такие же большие сиськи, как у тебя.
Затем он вытащил меня из кровати и принялся измерять мое тело в тех местах, о которых я и не подозревала. Через два дня он вернулся с кучей ткани для примерки, но с тех пор я его не видела. А еще я не понимала, что моя свобода зависит от него.
— Томми?! — говорю я, хотя это больше похоже на крик. — О, боже мой! Какой же ты придурок! Это из-за моей одежды?! У тебя, кажется, не было проблем с тем, как я одеваюсь, когда ТЫ ГОВОРИЛ СВОИМ КОЛЛЕГАМ, ЧТО МЫ ОБРУЧЕНЫ! — Я вздрагиваю, смущенная тем, как пронзительно я закричала в конце фразы. Не в силах сдержаться, я добавляю: — Невероятно! — и топаю в спортзал.
Я была потрясена, когда узнала, что тренажерный зал Ашера — это не просто тренажерный зал, хотя в нем есть все стандартное оборудование и даже больше. Это еще и зал, где есть оборудование для боев, ринг для спарринга и достаточно боксерских мешков, чтобы я могла отбивать свою злость. В последнее время это очень пригодилось, ведь я часто злюсь.
Потому что после того, как я поняла, что не убегаю от Ашера, я также поняла, что не боюсь его так сильно, как мне казалось вначале. Как будто страх существовал только потому, что я позволяла ему существовать, но как только я поняла, что это всего лишь конструкция, он испарился. Помогает и то, что в последнее время он выводит меня из себя до такой степени, что даже страх не может помешать мне постоять за себя.
В аду нет такой ярости, как у женщины, попавшей в ловушку, или как там говорится.
Я не боюсь Ашера, и это хорошо для меня и плохо для него. Для меня это хорошо, потому что теперь я могу постоять за себя. А для него это плохо, потому что он дает мне много поводов для беспокойства. Во-первых, он нанял Томми без спроса, что потрясающе и сродни тому, что у меня есть своя фея-крестная, но дело не в этом. Он не спрашивал меня, хочу ли я новую одежду. Он просто решил, что хочу.
А когда я попыталась пойти на занятия в понедельник, он сказал мне, что я не могу. Никакой причины не было названо, просто "нет". Я все равно попыталась уйти, и Ксавье шел за мной по пятам, но, видимо, для входа в лифт есть биометрический сканер.
И угадайте, у кого нет доступа?
У меня.
Когда мой взгляд упал на Ксавье, он поднял руки и сказал:
— Не могу. Нужно платить по счетам.
Я зарычала и, топая, вернулась к Ашеру, где потребовала, чтобы он меня выпустил. Когда он снова ответил мне раздраженным "нет", я вышла из себя и стала пинать и бить все, что попадалось под руку. Я даже не поцарапала его, что только разозлило меня еще больше. Вместо этого он обошел меня, легко поднял за талию, закинул в зал и сказал, чтобы я "занималась этим".
С тех пор прошло два воскресенья, и с тех пор мы занимаемся каждый день. Я просыпаюсь и спрашиваю, могу ли я уйти. Он говорит:
— Нет. — Я кричу и ору до боли в горле, а потом пытаюсь сбежать. Мне это неизбежно не удается, и я топаю обратно к нему.
Поскольку после утренних криков у меня обычно пропадает голос, я прибегаю к пинкам и ударам. Он высаживает меня в спортзале, где я пинаю и бью все мешки, которые попадаются на глаза. В конце концов Ксавьеру надоедает моя плохая форма, и он учит меня драться правильно. Я даже стала лучше.
Вчера, когда один из моих ударов пришелся Ашеру в живот, клянусь, он на секунду улыбнулся, а потом все исчезло. Сегодня я даже не пытаюсь убежать. Я сразу же отправляюсь к своей собственной розовой боксерской груше, которую Ашер подарил мне вчера. Возможно, вчера вечером я распечатала на офисном принтере фотографию его лица и приклеила ее к мешку, чтобы потренироваться в стрельбе. На самом деле мне не терпится испытать ее.
Если Ашер действительно хочет загладить свою вину, он либо выпустит меня отсюда, либо сделает для меня боксерскую грушу, похожую на него, на заказ. Потому что как бы ни было весело бить по его фотографии, это, конечно, не то же самое.
Закончив с боями, я отправляюсь в офис и захожу на рабочий стол Ашера, который намного быстрее моего ноутбука. В конце концов, это продукт «Блэк Энтерпрайз». Я открываю в Photoshop фотографию Ашера, крупный план его лица, который я нашла в Интернете, и редактирую несколько синяков на его лице. Я нарисовала ему разбитую губу и синяк под глазом, потому что я могу. Когда я распечатываю его, я улыбаюсь и с гордостью показываю его Ксавьеру, который закатывает глаза.
Это смешно. Я знаю. Несколько недель назад я посещала лабораторные занятия в престижном исследовательском университете Лиги плюща и писала глубокие эссе о практическом применении исследований MITE в проекте "Геном человека". А сегодня я фотошоплю синяки на лице своего начальника/подставного жениха, потому что не могу сделать это в реальной жизни. А еще я с гордостью показываю его своему телохранителю, который вдвойне выполняет функции моего тюремного надзирателя, как будто ожидаю, что его повесят в рамке на холодильник или что-то в этом роде.
Подождите…
Я перезагружаю принтер, распечатываю еще одну копию и пишу красным карандашом "A+" в правом верхнем углу. Я слышу, как Ксавье застонал, увидев, что я делаю, но я не обращаю на него внимания. Я беру с собой скотч, потому что Ашер не похож на человека, у которого есть магниты на холодильнике. Я приклеиваю свой шедевр на блестящую поверхность из нержавеющей стали гигантского металлического куска, который является нашим холодильником, когда Ашер спускается с лестничной площадки, а за ним, как маленький коричневый нос, следует Моника.
Очевидно, что мои отношения с Моникой — это единственное, что не изменилось. Ну, если это возможно, то теперь мы ненавидим друг друга еще больше. Она хмурится на меня каждое утро, когда идет в спальню будить Ашера в пять утра, как надоедливый человеческий петух.
Ей не нравится, что я сплю на кровати, а он — на полу, но я гарантирую, что ей понравится еще меньше, если мы оба будем спать на кровати… потому что я категорически отказываюсь спать на полу. Черт, думаю, Ашер заслуживает спать на полу за то, что держит меня здесь в плену. Я, конечно, не чувствую себя плохо из-за нашего расположения.
— Что ты делаешь? — спрашивает Ашер, подходя к нам с Ксавье.
Я делаю пару шагов назад и любуюсь своим шедевром, мысленно похлопывая себя по спине за отлично выполненную работу. Я наклоняю голову в сторону, словно любуюсь бесценными произведениями искусства в Лувре, и говорю с тяжелым, фальшивым французским акцентом:
— Синяк под глазом замечательно сделан, не так ли?
Я бросаю взгляд на лицо Ашера. Он смотрит на картину, его губы подрагивают. Он пытается скрыть свое веселье, но оно есть. Я знаю это. Я вижу это в его голубых глазах, которые светлее, чем обычно. Заставить Ашера улыбнуться — еще один способ победить в нашей борьбе. Как видите, я действительно потеряла голову, если думаю, что могу выиграть бой с этим человеком, заставив его улыбнуться.
Мне нужно убираться отсюда.
Я понятия не имею, почему меня держат в заложниках. Меня хорошо кормят, и вообще он относится ко мне лучше, чем я ожидала. Очевидно, мои преподаватели знают, что я не посещаю занятия, и присылают мне по электронной почте домашние задания и слайды лекций и конспекты, что странно и определенно не соответствует правилам университета, согласно которым студент должен отказаться от занятий после двух пропусков без уважительной причины.
