Мендес показал свое удостоверение.
— Мистер Балленкоа! Трудно было отыскать вас.
— И зачем вам было меня искать, детектив? — бесстрастным голосом поинтересовался мужчина.
— Можно нам войти, мистер Балленкоа? — спросил Хикс. — Нам надо задать вам несколько вопросов.
— Или вы хотите, чтобы ваши соседи увидели двух детективов из управления шерифа, стоящих на крыльце вашего дома? — усмехнувшись, добавил Мендес.
— Нет. Я вас не впущу, — отрезал Балленкоа. — Я не совершил ничего противозаконного. У вас нет оснований настаивать на том, чтобы я впустил вас к себе домой.
Мужчина был невозмутим и холоден. Он явно не относился к тем, кто нервничает или проявляет излишний энтузиазм при виде полицейских, желая тем самым доказать им, что он — хороший парень. Впускать их к себе он не собирался.
Мендес решил взять быка за рога.
— Можете сказать нам, где вы были вчера, начиная с половины десятого ночи и заканчивая двумя часами утра?
Лорен Лоутон говорила, что вернулась вчера домой поздно вечером. Было бы логично предположить, что ее «гость» подождал, пока стемнеет, а потом уже сунул фотографию под «дворник» ветрового стекла ее машины.
Балленкоа заморгал своими большими колючими глазами.
— Я работал у себя в фотолаборатории. А кто-то утверждает, что я был в это время в другом месте?
— Вы знаете женщину по имени Лорен Лоутон?
— Уверен, что вам известно, что я знаком с ней.
— Вы с ней встречались в последнее время?
— Я знаю об этой женщине только то, что она живет в Санта-Барбаре.
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Мендес. — Вы видели ее недавно? Возможно, случайно.
— Нет, — ответил Балленкоа, — и я надеюсь, что никогда больше не увижу. В Санта-Барбаре мне пришлось добиться для нее судебного запрета приближаться ко мне. У нее нестабильная психика. Ее нападки негативно сказались на моей профессиональной деятельности. Пришлось уехать из Санта-Барбары.
— Ее нападки негативно сказались на вашей профессиональной деятельности, — повторил за ним Мендес. — А вам не кажется, что ваши дела пошли плохо из-за подозрений в похищении шестнадцатилетней девочки?
— Быть под подозрением — это не значит быть осужденным, — спокойно возразил Балленкоа. — Никто не предъявил никаких доказательств того, что я хоть что-нибудь сделал с девочкой.
Хикс и Мендес переглянулись. Оба обратили внимание на то, что Балленкоа не отрицает своей причастности к исчезновению Лесли Лоутон. Он отрицает лишь то, что у полиции против него были доказательства. У Мендеса на голове зашевелились волосы.
— Лорен Лоутон и полицейское управление Санта-Барбары развернули грязную кампанию против меня в прессе.
Желваки массивной челюсти Мендеса заходили ходуном.
— Бедолага. Знаете, что я вам скажу, мистер Балленкоа? Я выяснил все, что касается вашего криминального прошлого. Мы не потерпим извращенцев в нашем городе.
— Вы мне угрожаете, детектив?
— Я говорю, как обстоят тут дела. Если нам пожалуются на то, что вы слишком пристально смотрели на какую-нибудь юную леди или что вы торчите там, где бывать вам не стоит, мы приедем и разберемся…
Балленкоа и бровью не повел.
— Я исправно плачу налоги. Я — законопослушный гражданин, детектив. Если я не нарушаю закон, у вас нет права донимать меня, следить за мной или врываться в мой дом… Ни у вас, ни у кого-либо другого…
Произнеся последние слова, Балленкоа захлопнул перед ними дверь. Детективы услышали, как запирается засов.
— Я не думаю, что мы ему понравились, — заметил Хикс.
Мендес пожал плечами.
— А мне показалось, что я был сама любезность. А тебе так не показалось?
— Так же любезен, как удар молотком между глаз.
— Ладно. В следующий раз я буду любезнее.
— По крайней мере теперь мы знаем, что он здесь, — сказал Хикс, когда они садились в машину.
— И он знает, что мы знаем, — заводя двигатель, добавил Мендес.
Даже если его угрозы удержат Роланда Балленкоа в рамках, в чем детектив сильно сомневался, присутствие этого человека в Оук-Кнолле очень его нервировало. У них в городе поселилось нечто опасное. Нельзя отмахиваться от этого, даже если опасность пока дремлет. Опасность не исчезнет до тех пор, пока Балленкоа живет здесь.
На углу он свернул направо, потом еще и еще раз направо и наконец подъехал к дому Балленкоа, остановившись на расстоянии трех домов от его бунгало.
— Ты знал, что в Санта-Барбаре он добился судебного запрета для Лоутон приближаться к нему? — спросил Хикс.
Он, как и Мендес, не сводил глаз с дома Балленкоа, ожидая, выйдет или не выйдет тот из него.
— Нет. Но мне говорили, что он угрожал подать в суд на полицейское управление.
— И в Санта-Барбаре, и в Сан-Луисе, — заметил Хикс.
— А еще на миссис Лоутон. Вот козел! — проворчал Мендес.
— Плохо, что это не противоречит закону.
— В противном случае нам пришлось бы строить тюрьмы в открытом пространстве.
— Он не выглядел растерянным, когда увидел нас, — поделился своими наблюдениями Хикс.
— Да уж. И он, похоже, не удивился, когда я упомянул имя Лорен Лоутон. А вот и он!
Балленкоа вышел из своего дома. С его плеча свисала курьерская сумка. Мужчина нырнул в гараж.
— Ему известно, что она здесь живет, — сказал Хикс.
Коричневый автомобиль-фургон «додж» без окон в грузовом отсеке выехал задним ходом из гаража и помчался прочь по улице. Мендес позволил ему оторваться, а затем тронулся с места и поехал в том же направлении. Трудно следить за машиной в жилых кварталах. Движение здесь не такое оживленное, как в центре города, поэтому оставаться незамеченным было непросто. Но по мере приближения к колледжу машин становилось все больше.
Приготовления к музыкальному фестивалю уже шли полным ходом. Гости фестиваля и музыканты начали прилетать в Оук-Кнолл за несколько недель до его начала. Они давали всем желающим мастер-классы. Вскоре в городских парках и церквях будут устраивать небольшие концерты, а затем настанет очередь главных событий фестиваля.
Балленкоа свернул на Виа-Верде. Мендес последовал за ним. Не упуская из виду коричневый автофургон, он бросал взгляды на беззаботных людей, толпившихся перед бутиками и кафе. Девушки… девушки… девушки… Студентки непринужденно болтали, смеялись, ходили по магазинам… Они пребывали в счастливом неведении и не замечали мужчины в автофургоне, проезжавшем мимо них.
— И куда, черт побери, он едет? — вслух удивлялся Мендес.
Они миновали колледж… жилые кварталы… начальную школу Оук-Кнолла… и выехали на автостраду Оуквудс.
К управлению шерифа.
26
— Что за черт?! — воскликнул Мендес, видя, как Роланд Балленкоа сворачивает на автостоянку перед управлением шерифа.
— Не знаю, — сказал Хикс, — но мне это не нравится.
Мендес поддал газу и заехал на ту же автостоянку, вместо того чтобы, объехав здание, остановиться там, где сотрудники оставляли служебные машины. У Хикса возникло неприятное ощущение, как будто у него в животе начал извиваться солитер.
Остановившись, Мендес распахнул дверь, выскочил из седана и быстрым шагом направился к зданию. Хикс старался не отставать от него. Балленкоа они увидели ожидающим у окошка дежурной. Заметив их, он, кажется, ничуть не удивился.
— Что вы здесь делаете? — спросил Мендес.
Со стороны это скорее походило на призвание к ответу, чем на вопрос. Раздражение детектива росло по мере того, как росли его подозрения.
Балленкоа, напротив, казался невозмутимым и безучастным ко всему.
— Я приехал сюда, чтобы подать жалобу.
— На нас? — спросил Мендес, взмахом руки обводя себя и напарника.
Балленкоа переводил взгляд с одного детектива на другого, взвешивая слова Мендеса. Хикс отстал на несколько футов. Он казался мрачным, но спокойным. На самом деле, как знал Мендес, его напарник был взбешен до чертиков. Просто Хикс умел держать себя в руках.
После довольно продолжительной паузы Балленкоа произнес:
— Я не должен отвечать на ваши вопросы.
Мендес резко отвернулся от него. Его темные глаза уставились на дежурную. Сегодня за столом в приемной сидела дородная светловолосая женщина средних лет, одетая в фиолетовый женский брючный костюм.
— К кому он?
Прежде чем женщина успела ответить, к ним вышел Кол Диксон, как всегда, в своей идеально отутюженной униформе. На орлином лице — хмурое выражение, словно он едва сдерживал раздражение. Окинув взглядом Мендеса и Хикса, он перевел его на Балленкоа.
— Мистер Балленкоа! — протягивая руку гражданскому, сказал шериф. — Кол Диксон.
Наблюдая за их рукопожатием, Мендес подумал, что скорее уж возьмет в руки дерьмо, чем притронется к руке Балленкоа.
