не совсем исправным и к тому же уже выдал один сбой, то субъект „лэн Нортэн“ настоял, чтобы вся посторонняя аппаратура была или отключена, или же покинула хранилище. Влияние даже слабого магонорического поля могло привести к повторному сбою, в связи с чем субъект „лэн директор“ был вынужден деактивировать найниитовый чип, а у меня появилась возможность вмешаться».
«Ты остановила распаковку?» — насторожился я.
«Нет, Адрэа. Субъект „лэн Нортэн“ обоснованно вошел в нестабильное эмоциональное состояние. Но прежде чем он успел рассказать детали, я вмешалась в работу его мозга и помогла стабилизировать эмоции. Поэтому он принял взвешенное и единственно верное в подобной ситуации решение, потребовав, чтобы к модулю никто не прикасался и ни в коем случае не пытался его отключить. В процессе распаковки твой мозг мог серьезно пострадать. У тебя могла деформироваться личность. Ты также мог остаться калекой, поэтому в целях безопасности я сочла возможным по очереди воздействовать на присутствующих в комнате субъектов с целью недопущения принятия ими неверных решений».
«Сколько же тогда длилась вся эта эпопея?»
«В связи с резким ускорением загрузки общая продолжительность твоего пребывания в спортивно-обучающем модуле не превысила трех с половиной рэйнов. Однако информационная, физическая, а также ментальная нагрузка оказалась настолько большой, что твой мозг уже не справлялся, и незадолго до того, как модуль прекратил работу, ты перестал дышать».
Я беспокойно дернул щекой.
«Это ты меня реанимировала?»
«Я искусственно стимулировала твои дыхательные мышцы, — подтвердила Эмма. — А также поддерживала работу сердца и уровень газов в крови до тех пор, пока ты не начал делать это самостоятельно. Как только модуль открыл доступ к твоему телу, субъект „лэн Нортэн“ провел диагностику и в экстренном порядке отправил тебя в лазарет на программу полной усиленной реабилитации. Ему пришлось выполнить программу дважды, прежде чем твои параметры стабилизировались. Количество введенных в твое тело стимуляторов, ускорителя регенерации тканей, стабилизаторов нервной системы, растворов и питательных веществ превысило твою стандартную суточную норму вдвое».
Я встрепенулся.
«Надеюсь, ты хотя бы проанализировала их состав?»
«Разумеется, — спокойно отозвалась подруга. — Анализ составляющих показал, что при наличии расходного материала и должного количества энергии самостоятельный синтез этих веществ непосредственно внутри твоего тела теоретически возможен».
«Даже той штуки, которая ускоряет регенерацию?»
«Да, Адрэа. С учетом серьезности сложившейся ситуации я сочла необходимым уже сейчас начать перестройку работы твоей печени и укрепление нервной системы. Скорость восстановления твоих нейронов чрезвычайно низка. Чрезмерно быстрое истощение запасов медиаторов наряду с недостаточной скоростью их восполнения в следующий раз может оказаться критическим. Функционирование сердечно-сосудистой системы также не отвечает требованиям безопасности. Полноценное выполнение директивы номер один и директивы номер два в таких условиях резко затруднены. При сохранении твоей нынешней линии поведения и склонности к необоснованному риску мне будет трудно помочь тебе выжить. Поэтому я сочла необходимым принять меры уже сейчас. Но поскольку изолированное изменение нервной и сердечно-сосудистой систем невозможно произвести, не меняя структуру остальных тканей и органов, то я разработала протокол для перестройки всего твоего организма. Для этого мне потребовались дополнительные мощности медицинского модуля, поэтому я искусственно занизила параметры во время аппаратной оценки твоего состояния. И настоятельно рекомендую продлить пребывание в медицинском модуле на максимально возможное время».
Я молча кивнул.
«Не возражаю. Мне тоже хотелось бы как можно дальше оттянуть момент объяснений с директором. Сколько мы еще сможем симулировать проблемы со здоровьем?»
«Максимум трое суток, начиная с сегодняшнего момента. При увеличении этого срока существенно возрастает риск вызвать у субъекта „лэн Нортэн“ обоснованные подозрения».
Ну три так три. Хотя лично я и подольше бы тут полежал, прикрываясь медицинскими показаниями. К грядущему разговору с директором следовало тщательно подготовиться. Зная, на что он способен, без четкого плана я перед ним даже рта раскрывать не собирался. Однако конкретно сейчас я к таким подвигам был не готов, спорить или выдавать правдоподобные объяснения тем более оказался не в состоянии, поэтому предложение подруги посчитал своевременным и очень ценным.
«Для ускорения процесса рекомендуется процедура глубокого сна», — напомнила тем временем Эмма.
«Согласен. Усыпляй», — не стал противиться я, и буквально через миг меня привычно вырубило, милосердно избавив не только от тревожных мыслей, но и от бесполезных сожалений.
* * *
Как и обещала подруга, целых три дня меня никто не трогал, с расспросами не приставал, пытать на предмет недавних событий не приходил. И только резко изменивший ко мне отношение, ставший до крайности немногословным доктор раз за разом меня тестировал, время от времени заставлял забираться в медицинский модуль. Ну а когда мои параметры наконец-то пришли в норму, он выдал мне одежду и сказал, что мне предстоит нелегкий разговор.
Там же, в лазарете, меня навестил лэн Даорн, и вот уж когда я познал смысл выражения «вертеться, как уж на сковородке».
К счастью, книжное хранилище, раз уж преступник, так сказать, был изобличен, его люди так и не прошмонали. А если и прошмонали, то очень деликатно и так, чтобы не повредить драгоценные, тщательно оберегаемые лаиром Орином книги. Одним словом, припрятанную среди них бутылку они так и не нашли, поэтому самого опасного пункта обвинения мне все-таки удалось избежать.
Конечно, главное, что интересовало директора, это то, каким образом я смог проникнуть в опечатанное хранилище и тем более запустить древний, никому не нужный обучающий модуль.
Но меня ж в подвал старик когда-то сводил? Сводил. Закрытую дверь в том коридоре я увидеть мог? Мог. Точно так же, как мог проявить и вполне закономерное любопытство.
Само собой, пожилому библиотекарю не было особого дела, что за той дверью находится и какие интересные штуки могли обнаружиться на забытом богами пыльном складе. Если там не было книг, значит, в его понимании ничего путного там быть не могло. Ну а я маленький, шустрый. Горазд совать свой любопытный нос куда не лень. Вот, улучив момент, вниз однажды и спустился, благо дорогу старик мне уже показал.
Оставался, правда, момент с электронным замком, но тут я честно признался, что тот был неисправен. Поэтому после того, как я не смог открыть его с помощью браслета, пару раз по нему стукнул. Там вроде как что-то
