счастливой.
– И как это сделать? – спросила девушка, недоверчиво взглянув на Карэле. Тот хмыкнул.
– Просто сделать. Следить за всем, что ты делаешь и чувствуешь, учиться лёгкости. Настраивать себя на счастье. Если постоянно тренироваться, со временем всё получится.
– То есть я стану счастливой и сразу же попаду туда? – в голосе девушки слышалось явное сомнение.
– Не совсем. После того, как ты превратишься в существо, способное всё время сохранять лёгкость, начнётся второй этап: почувствовать и увидеть тот самый мир. Но об этом тебе рано задумываться.
Юта поблагодарила, отводя глаза в сторону. По её лицу было видно, что она не поверила ни единому слову. Карэле мог точно сказать, о чём она думает: «Понятно же, что хозяин придумал эту чушь с салфетками прямо сейчас, чтобы уговорить меня не расстраиваться и быть счастливой, как раньше».
В тот раз он только пожал плечами и отвернулся, потому что поделать с этим ничего было нельзя.
Через неделю Юта пришла снова и задала тот же вопрос. Выслушала объяснения очень внимательно и уже никогда больше не заговаривала об этом. Со временем Карэле решил, что она забыла о прекрасном лунном мире и своём таинственном женихе, став прежней Ютой – весёлой, бойкой и деятельной. И выкинул эту историю из головы, поскольку девушка выглядела счастливой и довольной своей жизнью.
Только спустя несколько лет Юта случайно проговорилась о том, что у неё начинает получаться: в дождливые вечера, изредка. И Карэле в очередной раз поразился, как мало он знает даже о самых близких людях.
VI. Йольский огонь
На деревянном столе в пекарне догорала последняя свеча. Неяркий свет ложился на руки и колени Алли, сидевшей на низкой скамеечке у остывающей печи. Пряди пышных тёмных волос упрямо выбивались из-под стягивающей их ленты, рассыпаясь по клетчатому зимнему платью. Блики танцевали на лезвии ножа, которым она очищала яблоки для глинтвейна. Тонкая, полупрозрачная лента кожуры плавно стекала в глиняную миску. Рядом уже стоял наготове большой котёл.
В пекарне пахло еловыми ветками, развешанными по стенам. На печи красовался большой венок, перевитый лентами, цвет которых было не различить в полутьме. В подсвечниках ждали своего часа длинные белые свечи.
Остальные обитатели дома тоже были здесь. Мадален неспешно протирала пыльные бутылки с вином. Тётушка Нанне, кухарка, дремала, сложив полные руки на коленях.
Юта и Лина, вооружённые полотенцами, сидели за длинным столом, где обычно раскатывалось тесто. Сейчас он был чисто вытерт и наполовину уставлен только что вымытыми кружками. Мокрая посуда по воздуху подлетала к девушкам, сухая тем же путём отправлялась на другой конец стола – невидимка Ивер тоже не сидел без дела.
Экономка Мона, пользуясь последними лучами света, просматривала записи в маленькой карманной тетради. Карандаш недовольно постукивал по столу.
За дверью послышались тяжёлые шаги, и в проёме показался широкоплечий, приземистый силуэт Ронима. Старик, прихрамывая, дошёл до свободного табурета, сел и вытянул правую ногу, массируя колено.
– Готово, огонь во всех печах я погасил, – сообщил он. – Самое время для страшных историй, а, барышни?
– Ещё бы! – воскликнула Юта. – Мы уже всё закончили!
Мадален согласно кивнула, ставя на место последнюю бутылку.
– А эти истории очень страшные? – робко донеслось из самого тёмного угла. Молоденькая горничная Сейли, которая сидела так тихо, что про неё все забыли, испуганно поглядывала на Ронима.
– Конечно! – заверила её Лина. – Жуть просто!
Мадален бросила на подругу укоризненный взгляд и опустилась на лавку рядом с Сейли, успокаивающе улыбнувшись ей. Та плотнее закуталась в тёмный шерстяной платок и обречённо шмыгнула носом.
– На то и Йоль! – хмыкнул Роним. – Так про что рассказывать-то?
– Про господина Карэле! – выпалила Юта, с опаской косясь на хозяйку: не обидится ли та за дерзость. – Про то, куда он ходит за новым огнём!
Алли только покачала головой, пряча улыбку. Каждый год одна и та же песня! Впрочем, неудивительно, таков уж Карэле, и она давно с этим смирилась.
– Ну что ж, – протянул Роним, вытягивая вторую ногу, – это, пожалуй, можно. Наш огонь, сами знаете, непростой. Чуть не полгорода потом за ним придёт, разве что Момсы какие откажутся. От того огня, что господин Карэле в йольскую ночь приносит, добро прибывает, а зло дом сторонкой обходит. Это дело проверенное.
– Год назад кто-то слух распустил, будто наш огонь – из той железной дверцы, за которой пламя преисподней, – обиженно припомнила Лина. – Вот дураки-то! Дверца у хозяина припрятана и крепко заперта, а уголёк он всегда с улицы приносит.
– Да уж известно, кто у нас слухи распускает, – фыркнула Юта.
– Господин Карэле, понятное дело, не рассказывает, где огонь берёт, – продолжил старик, нахмурив брови, и болтушки замолчали. – Вот люди и гадают. Говорят, например, что он выбирается за окраину, а там вскакивает на огромного чёрного кота, да и был таков. Несёт его кот за леса, за горы, к логову последнего дракона. Тот спит, да одним глазом смотрит, не идёт ли кто. Но господин Карэле на чёрном коте мимо него молнией проскочит, дракон его пламенем опалить не успеет – одну только искру тот ладонью поймает. И в горшок её, на угли. А там уже кот его в мгновение ока к городу вернёт.
Ивер, кое-что знающий
