Но должна вам сказать, что ни ваши искусные старания, ни годы, ни случайности Не в состоянии будут ослабить мою страсть. Чтобы вы не предприняли, если бы даже отослали меня на край света, я не могла бы растаться с мыслями о вас».
Таким же тоном проникнуты и другие, дошедшие до нас письма Ванессы:
…«Я родилась со страстными душевными порывами, которые соединились все в одну невыразимую любовь мою к вам. Любовь моя не только наполняет мое сердце, каждая частица моего существа проникнута ею. Умоляю вас, скажите мне, что заставило вас так измениться ко мне? Нет, лучше не говорите, так как я тогда перестану жить».
…«Беспокойная душа не может вынести уединения. Днем и ночью у я думаю о Каденусе, который не думает обо мне. Сжальтесь надо — мной, и выкажите хоть немного нежности, если вы не хотите, чтобы я сошла с ума. Вы может быть хотели бы, чтобы я была религиозной, в надежде, что я тогда посвятила бы себя всецело богу, но это тоже не спасло бы вас, т. к. вы были бы все равно единственным божеством, которое я бы боготворила. Какие могут быть признаки у божества, которых не было бы у вас? Для меня вы вездесущий, я нахожу вас везде, и ваш образ всегда у меня перед глазами.
Расчеты Свифта на то, что время и его равнодушие, которые он старался выказать Ванессе, если не убьют ее любовь, то ослабят ее, — не оправдались. Движимый жалостью и смешанным чувством сострадания и любви, Свифт снова меняет свое отношение к ней. Он стал отвечать на ее письма, приняв тон если не влюбленного, то во всяком случае нежного и сострадательного друга.
«Наконец, я урвал несколько минут, чтобы написать вам, — сообщает Свифт Ванессе. — «Вы не можете себе представить сколько народу беспокоит меня целый день, а избежать этого нельзя. Не сердитесь, если я не пишу, вам так аккуратно, как бы хотел. Обвиняйте в этом мою судьбу и верьте, что чувствую к вам все то же уважение и ту же дружбу которые всегда испытывал к рам, и которые сохраню по отношению к вам всю жизнь. Вам обеим[3] нужно развлекаться, ездить верхом, гулять, а (не сидеть все время в маленьком кресле у камина, уткнув локти в колени. Побольше бывайте на свежем воздухе, одевайтесь теплее и если вы испортите свою кожу, то вспомните, что Иов сказал, что человек отдал бы свою — кожу, чтобы сохранить жизнь. Впрочем, оказал ли это Иов или дьявол, неизвестно… Вчера у меня было человек десять гостей, обоих полов, и я смертельно скучал. Все они кажутся мне смешными и невыносимыми, или же меня обуял сплин, что в сущности одно и то же (15 октября 1720 г.).
…Советую вам больше беречь ваше здоровье, бывать в обществе, гулять, развлекаться, иначе сплин овладеет вами. Это самая дурацкая и самая неприятная болезнь. Каденус уверяет вас, что уважает вас, любит и ценит больше всего остального в мире и будет делать это до конца своей жизни, но вместе с тем просит не делать себя несчастной и его также из-за химер. Мудрецы всех веков считали всегда, что нужно брать от жизни то, что она дает и пользоваться всякими невинными удовольствиями. Устройте ваши дела, бросьте этот противный остров (Ирландию) и все будет хорошо. Будьте уверены, что ваш друг никого в мире так не любил, не уважал и не обожал. как вас.
«Я не пил больше кофе, с тех пор, как расстался с вами и вероятно не буду его пить, пока не увижу вас снова. Единственный хороший — кофе, это ваш. Нигде больше такого нет (15 июля 1721 г.).
Все остальные уцелевшие письма Свифта к Ванессе, относящиеся к этим годам сохраняют тот же стиль. Он пишет ей, что любит только ее одну на свете, но вместе с тем просит не предаваться «химерам» и всячески противиться ее предложению вступить с ней в брак.
Пройдет еще немного времени, и Ванесса узнает всю правду об отношениях Свифта со Стеллой. Пока же, тайна скрыта от Ванессы. В маленьком Сельбридже томится большой тоской значительная, интересная женщина, которой выпал несчастный жребий полюбить гениального, и обаятельного мучителя Свифта.
5
Свифт делит свое время между чтением или литературными работами, между литературными беседами, вечерами и опостылевшей ему церковной службой.
Он собирал у себя в доме дублинских литераторов, и кружок остроумцев, и старался итти путями некогда славного Лондонского «Клуба Мартина-писаки».
В шутливых поэтических состязаниях особенно подвизались Свифт Шеридан и Делэии. Они обменивались колкими экспромтами и сатирическими эпиграммами. Друзья ссорились между собой и быстро мирились, научившись прощать Свифту его высокомерие и больное самолюбие.
В эту пору в мозгу Свифта прорастает зерно великого замысла. Он хочет написать пародию на те диковинные книги — описание путешествий, которые стали очень модным литературным товаром в его Дни.
Как знаменитый испанец Мигуэль Сервантес хотел своим дон Кихотом лишь высмеять напыщенные бредни рыцарских романов, — точно также и Свифт ставил себе лишь скромную цель осмеять современных ему путешественников-вралей.
Так возникли знаменитые «Путешествия Гулливера», обессмертившие Свифта, книга, в которой все временное и современное подано в широком плане гневного протеста против тирании, хищничества, предрассудков и варварских приемов придворных и политических сфер.
Сколько бы он не зарекался не интересоваться больше политикой, он слишком общественный человек, болеющий интересами и скорбями обездоленных, для того, чтобы забыть о той борьбе, которую нужно вести за лучшее будущее.
Это лучшее будущее носится для Свифта где-то в густом и непроницаемом тумане. Он слишком логичный и реальный человек, чтобы верить в утопические блаженные страны. Но он пользуется утопическими вымыслами великого француза Рабле, Сирано де Бержерака, Томаса Мора как прототипами, и на знакомой для него канве вышивает свои узоры.
Этот измученный жизнью и людьми человек, загнанный в ирландскую нору, меньше всего хочет развлекать людей. Он желает их «раздражить, оскорбить».
Медленно, страница за страницей создается — гигантская эпопея. Лемюэль Гулливер странствует по диковинным краям, и из страны Лилипутов попадает в страну Великанов, от Великанов в другие страны, где всюду борьба высших и низших, вражда, ненависть…
ЗАЩИТНИКИ ИРЛАНДИИ
Ал. Дейч
