— Неужели такое в принципе возможно? — усмехнулась Рина, не знавшая более бесстрашной женщины, чем ее подруга.
— Еще как возможно! — с чувством воскликнула та. — Ты себе даже не представляешь, как он распалился — у него дым из ушей валил. Главное, я его раньше таким ни разу не видела, вот что меня особенно напугало.
Роман действительно был человеком довольно уравновешенным и выходил из себя крайне редко. Однако узнав о том, что Рина его обманула, он разозлился не на шутку.
«Глупая девчонка, — негодовал он про себя. — Вообразила, что взрослая и мудрая и со всем справится сама. В уме ей, конечно, не откажешь, но ведь она к тому же еще жутко добрая. И доверчивая».
— А ты куда смотрела? — напустился он на Наталью. — Ты что, не знаешь, что у нее все вокруг хорошие? Она всем верит и всех подряд жалеет.
— Да ладно тебе! — заступилась за подругу Наталья. — Ты ее уж прямо за дурочку какую-то держишь. Да Ринка, может, получше нас с тобой в людях разбирается. Вон, Капустина моего с самого начала, оказывается, раскусила, а мне для этого потребовалось семь лет совместной жизни.
— Да твоего Капустина и кусать не надо — умному человеку сразу понятно, что он с гнильцой.
— Ну конечно, вы все вокруг оказались такими проницательными, одна я — кретинка.
— Нечего мне зубы заговаривать со своим Капустиным, — снова завелся Роман. — Немедленно говори адрес этой растреклятой Нины Никифоровны!
Наталья поджала губы и отвернулась к окну.
— Ты мне тут пионера-героя из себя не строй, — продолжал наседать на нее Роман. — Да не поеду я в Воскресенск, не нервничай. Просто хочу дать задание знакомым ребятам, чтобы они навели справки и о старушке, и о дочке ее. Еще неизвестно, что с этой австралийской Людмилой на самом деле приключилось. Может, там вообще какая-нибудь крупная международная афера затевается. Газеты читаешь?
Эти доводы привели Наталью в замешательство.
— Ты правда так думаешь? — спросила она, с беспокойством глядя на Романа.
— Ничего я не думаю, просто гипотезы строю. Здравомыслящим людям, между прочим, свойственно рассуждать, а не кидаться в авантюры сломя голову.
— Хватит меня пугать! — рассердилась теперь уже Наталья. — Я правда не знаю адреса этой бабуси. Если бы знала, прямо сейчас и раскололась бы, потому что ты меня убедил. Знаешь, как я за Ринку переживаю! Ведь как не крути, а она храбрая девушка. Я бы ни за что не решилась пригреть чужого ребенка. Да еще во второй раз…
«Я и своего-то не отважилась заиметь, — с тоской подумала Наталья. — Боялась, что и на Толика, и на ребенка у меня пороху не хватит. Или просто не хотела рожать от Толика? Или же вообще не хотела рожать? Поди теперь, разберись».
Из задумчивости ее вывел голос Романа.
— Как ты думаешь, — спросил он, — Рина нас не убьет, если мы покурим у нее в кухне?
Он уже немного успокоился и уселся верхом на стул, положив локти на спинку.
— У нас оправдание имеется — мы нервничаем. И все из-за нее, между прочим.
— А хомяк? Он у нее тоже некурящий. Не сдохнет от табачного дыма?
— Я на него уже курила, так что он наверняка адаптировался, — заверила его Наталья и отправилась добывать из сумки свои сигареты.
«Удивительный экземпляр эта Наталья, — принялся размышлять между тем Роман. — Они с Риной не похожи ни внешне, ни по характеру, но дружат — водой не разольешь. Судя по всему, Наталья на самом деле готова за подругу пытку принять — прямо-таки грудью встала на ее защиту. Кстати, а грудь очень даже ничего. Да она и вообще очень даже ничего.
А одевается — обалдеть просто! Другого бы в таких шмотках уже давно затюкали, а этой хоть бы что — носит все с абсолютно независимым видом, и никому даже в голову не придет над ней подтрунивать. Характер!»
В этот момент Наталья как раз вернулась в кухню и Роман бросил на нее откровенно оценивающий взгляд. Она была высокая, почти одного с ним роста, крупная, но ладная. Красивая стрижка и удачная косметика делали ее простоватое лицо довольно выразительным.
«Вот черт, — с досадой подумал Роман. — И почему на меня вешаются исключительно смазливые, меркантильные и инфантильные профурсетки? Эти модели… человека? А такие вот Натальи смотрят исключительно как на товарища по партии. Может быть, тут вступает в силу закон равновесия? Сильный мужчина — слабая женщина, а если женщина деловая и самостоятельная, то ее непременно тянет опекать какое-нибудь ничтожество а ля Толик Капустин. Дурацкий закон! Нет в этой жизни справедливости».
— Ну вот скажи, есть в этой жизни справедливость? — вздохнула Наталья, когда они с Риной наконец-то закончили обмениваться новостями и перешли к философским рассуждениям о превратностях бытия. — Почему кому-то достаются такие самостоятельные, надежные мужики, как Роман, а мне — Толики всякие?
— Толик же тебе не по наследству достался, — пожала плечами Рина. — Ты сама себе такое счастье выбрала, а потом сама же избаловала. Так что нечего себя жалеть, лучше прямо сейчас начинай думать о новой жизни. Мечтать о счастливом будущем гораздо полезнее для здоровья, чем убиваться по неудавшемуся прошлому.
— Мечтать, мечтать, — пробубнила Наталья, явно недовольная критикой в свой адрес. — Мне сперва надо очухаться от капустинских штучек, а потом уж погружаться в эйфорию. Да и Роман твой тоже мне оптимизма не добавил, — обиженно выпятила она нижнюю губу. — Обозвал меня безмозглой курицей и розовой идиоткой, представляешь?
— Надо же, никогда не слышала от него ничего подобного, — засмеялась Рина. — Может, он имел в виду исключительно твой сегодняшний наряд?
Конечно же Наталья, как всегда, выглядела весьма своеобразно. В этот раз она облачилась в широченные коричневые брюки и немыслимую розовую кофту, украшенную доброй сотней всевозможных веревочек и шнурочков.
Рина думала, что подруга сейчас снова примется отстаивать свое право на собственный стиль, но Наталья предпочла в дискуссию не вступать.
— А что, — задумчиво протянула она, — может быть. Очень даже может быть…
Однако Рина не стала допытываться, что Наталья имеет в виду, поскольку в голову ей неожиданно пришла одна идея. Она вспомнила про медальон, который безмерно понравился подруге в день празднования Мартовских ид — Наталья как-то сразу уверилась в том, что это украшение принесет ей удачу. По правде сказать, Рина никогда не обращала особого внимания на приметы типа черных кошек и просыпанной соли, однако в силу камней и талисманов верила свято. Ее собственные украшения всегда делились на две категории — счастливые и несчастливые, и те, которые зарекомендовывали себя не лучшим образом, немедленно находили вечное пристанище в какой-нибудь пыльной шкатулке.
