– Пусть Петька разбирается, – решительно сказала она.
– Точно, ба, – убежденно пробурчал Максим. – Мы ему зарплату положили, почти как у меня.
По полу ходили два больших рыжеголовых таракана. Подбежав к холодильнику, они, не сговариваясь, оглянулись на бабушку и внука. Максимилиан топнул на них, и тараканы, не раздумывая, спрятались.
А дела шли...
Максимилиан в костюме от Диора выглядел импозантно... Лимузин Хрусловы нанимали пару раз в неделю, чтоб приезжать в «Орхидею» с помпой... Петр, юрист, сказал, что это необходимо. А они не стали спорить. Максимилиан из санитаров уволился еще месяц назад.
– Так вот просто увольняешься? Зря, – сказал ему напоследок главный фельдшер скорой психиатрической помощи Бредун.
– Может быть, еще вернусь, – не стал ссориться с бывшим коллегой Максимилиан. – Мало ли жизнь как повернется!
Ровно неделю назад, по совету Петра, Максимилиан уволил из «Орхидеи» всех сотрудников – за дискредитацию. А вскоре через кадровое агентство набрал новый персонал. Сеть платных туалетов «Орхидея» лихорадило всю неделю – убытки перекрыли прибыль почти на 30%, но за последнюю пару дней прибыль снова стала преобладать, набирая утерянные проценты с каждым следующим днем.
– Если не будешь щелкать клювом, через пару лет станешь долларовым миллионером, Максимилиан, – пообещал Петр.
У Максимилиана не было причин не верить Петру.
Офис на 24-м этаже Центра инновации с видом на Белый дом, сауна с бассейном, бильярд и бар с караоке – рядом со станцией метро «Марксистская», в приложение к тридцати двум туалетам, оборудованным по самому последнему слову мировой сантехмоды, – э та жизнь начинала нравиться и Максимилиану, и его бабушке.
СЛАДКИЙ СОН И СУРОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Конец лета. Август.
«День, ночь и утро, просыпаешься, а ощущения счастья нет, – вздыхала Наташа Тупицына, правя роман. – Просто нет ощущенья счастья. Сладкий сон и суровая реальность так далеки друг от друга! – отвечала она себе, прислушиваясь к крепкому храпу супруга из приоткрытой спальни. – Пожалуй, радует лишь забавное каре с косичкой, которое изобрел для меня стилист Тодчук».
Рекламная кампания «Наташа Островская» набирала обороты, вышли две ее первые книжки с золотыми обложками в черных кляксах. Наташа мелькала на бесконечных презентациях в клубах и книжных магазинах, на радио «Максимум» еженедельно разыгрывались лотереи с вручением ее книг. За три месяца шоколадной диеты Наташа похудела почти на два пуда и стала весить завидные 79 килограмм, что, согласитесь, после 116 – «практически начало модельной внешности».
– Вчера чуть не утонула в бассейне. – Наташа зевнула и поморщилась, закончив правку. – Добрый час плавала на спине и похудела на полтора килограмма, правда, за сегодняшнюю ночь снова набрала килограмм. – Она грустно покосилась на пакет из-под пряников.
Супруг продолжал молодецки храпеть, а Наташа некоторое время глядела вниз, на темные деревья за окном. Через несколько минут она тоже начала укладываться на кушетке в кухне.
«В моей жизни, как и раньше, нет тайн», – подумала Наташа, проснувшись с больной головой.
Нужно было готовить завтрак. Она прислушалась к домашней тишине и смачно зевнула, отлепившись, наконец, от холодильника... Мимо, из комнаты в туалет, пробежал с зажмуренными глазами супруг в семейных трусах и по привычке зашипел на Наташу... Наташа по привычке отскочила.
Вымыв плиту, Наташа поставила на огонь сковороду, кинула туда огромный кусок масла и стала доставать яйца. Заметив в углу старые носки, не раздумывая, вышвырнула их в мусорное ведро.
– Мам, реклама по ТВ, смотри... Мам, это твоя книжка? – высунулся из комнаты сын. – А почему...
– Не мамкай. – Наташа поставила на стол тарелку с омлетом. – Завтракай.
– А почему... ты ж Тупицына! – Сын недовольно ковырялся вилкой в тарелке. – Я не хочу омлет, а можно, я папину яичницу съем?..
– Ешь, пока папа не видит, – разрешила Наташа. – Была Тупицына, а стала Островская, – пожала плечами она. – Называется псевдоним.
– А можно мы тоже Островскими станем, а, мам? – подумав, осведомился сын.
– Пока нет, Пашк. – Наташа улыбнулась и добавила: – Потом, может, и можно будет... Ну, что? – Она взглянула на выбритого и надушенного супруга.
– Нет, скажи, я лузер?.. Скажи, я лузер, да? – нечленораздельно по причине набитого рта осведомился супруг, нервно ерзая на стуле. – И почему это мои парадные носки в мусорном ведре? Стирать мы уже разучились, раз заделались писателями?
– Лузерица я, а носки просто рваные, – вздохнула Наташа. – Ну, хочешь, я их из мусорки вытащу и постираю? – дипломатически предложила она.
– Я что, двинутый, рваные носки надевать? – возмутился супруг. – Дожился... И почему мы спим отдельно, в конце концов? Я проснулся, а ты на кухне лежишь!
Наташа вздохнула, глядя на сына.
– А ты не помнишь? – осторожно спросила она.
– У меня, между прочим, сердце внутри, – внезапно всхлипнул супруг, аккуратно вытирая кусочком хлеба пустую тарелку. – Куда ты уходишь?
Наташа обернулась:
– На фитнес, а потом в издательство.
– Из-за какой-то ерунды ты не простишь меня? – Супруг встал и попытался обнять Наташу.
– Прощу, но только чуть позже, – подумав, ответила Наташа.
– Если не простишь, пойду на Крымский мост, – пообещал супруг.
Наташа кивнула:
– Сходи обязательно.
Павлик задумчиво смотрел телевизор, краем уха слушая разговор родителей. Когда «шнурки» закончили перепалку, он вздохнул и потянулся так, что косточки хрустнули.
Наташа внезапно почувствовала, что у нее закололо в сердце.
«Почему? – спросила она себя. – Мои мечты вроде бы исполняются – солидный контракт в кармане, массивная рекламная кампания... Вот только, может, я просила не того? В чем же секрет настоящего счастья?.. Выходит, оно не в исполнении мечты? А в чем же тогда, если бы знать!»
Пасмурная погода порадовала отсутствием дождя, и через полчаса Наташа уже скакала в фитнес-клубе под музыку. Пот с нее лился градом, как в финской сауне, хотя в зале было прохладно. Еще через полчаса Наташе делали массаж. Затем она не спеша приняла душ, надела чулки, трусики, натянула через голову платье и вдруг поймала себя на мысли, что раньше никогда не носила чулок, предпочитая дешевые колготки.
Еще через час она вышла из салона Ив Роша и поехала в издательство. У крыльца «Павлина» стояла «Тойота» супруги издателя. Правый руль, открытый люк и малахитовые «глаза» огромных стрекозьих фар крупной машины. Краем глаза Наташа заметила спущенное заднее колесо и неожиданно улыбнулась просто так.
Беззаботной походкой, как у Софи Марсо, она прошла по коридору и поднялась на второй этаж. Оставив на столе редактора правленый роман, она поехала в «Хлопок».
Съела вкусный салат, покурила кальян и выпила парочку коктейлей. Послушала музыку, поехала домой, думая, что пора получить права. На выходе из метро увидела соседку Машу в белых шортах и коротеньком черном топике. Маша была пожизненной соперницей другой соседки – Анжелики.
– Большинство граждан на улицах ощущают себя потенциальными жертвами, Маш, – словами из своего романа обратилась к соседке Наташа. – А ты не боишься в шортах темным вечером одна домой возвращаться?..
Маша повернулась, и глаза у нее по-кошачьи сверкнули в темноте.
– Привет!.. Не узнала, богатой будешь, Наташка! – Маша с облегчением рассмеялась. – Да ты что, не боюсь я ничего, конечно... В Москве же, не в ауле живем, – хмыкнула она. – А ты похудела, Наташ, голодаешь, да?
Наташа кивнула.
– Вот у тебя муж, Наташ, ну он совсем не пара тебе, – глядя на Наташу, внезапно сказала Маша. – Некрасивый он какой-то, извини...
Тишина, которая повисла на пару секунд, была прервана покашливанием прохожего.
– Есть такие красивые, от красоты которых меня и затошнить может, – вздохнула Наташа, – вот как-то так...
– Да? – удивилась Маша. – Я об этом как-то и не подумала... А слышала, Анжеличка разбилась, в Склифосовского лежит?
– Нет. – У Наташи внезапно пропал голос.
– А Голда ее еще до этого бросил и сам куда-то делся, не видно его уже пару месяцев, – перевела разговор Маша и торжествующе добавила: – Как веревочке ни виться!
«Разбилась...» – думала Наташа, поднимаясь по лестнице. Ей отчего-то стало легче. И немного стыдно. Совсем чуть-чуть, от этого « легче».
Про себя она называла Анжелику – «ведьма распутная», хотя та на «ведьму» не тянула, по большому-то счету.
А Я ЗОЛУШЕК ЛЮБИЛ
Август уже размахивал своим пожелтевшим фартуком уличного торговца арбузами, а у Александра Акимыча Невменько никакого счастья и в помине не наблюдалось. Про себя он посчитал, что ангелы несерьезно отнеслись к его просьбе о разнузданном сексе с Анджелиной Джоли !
