Виниор провел инструктаж. Взвод Ари отправился занимать оборону, а три атакующих выстроились перед наполненными грязью рвами. Мой взвод четвертый и я подошел к нему. В глазах воинов, рослых здоровяков — других в штурмовики не брали, тоска и усталость. Им надоела беготня и тренировки. Ведь они пришли в армию не ради утомительных учений, а за богатством, славой, почестями и наградами, и тайные желания солдат были ясны и понятны. Они хотели поскорее добраться до противника, разгромить его, растоптать вражеские знамена, ворваться в чужие города, завладеть богатствами восточных королевств и красивыми женщинами, а затем вернуться на родину, дослужить свой срок и, получив пенсию и кусок плодородной земли, осесть на одном месте. Но до того момента было далеко и я приготовился к постановке учебной задачи перед сержантами, которых в моем взводе не два, а три, поскольку Юссир по–прежнему рядом, получает двойное жалованье и не тоскует.
Было, я собрался отдать приказ. Но с дороги послышался топот копыт и я обернулся.
Сюрприз! Нас почтил своим присутствием командир роты, капитан Агликано, по прозвищу Красавчик, жгучий стройный брюнет с шалыми глазами, который выглядел чрезвычайно взволнованным.
Ротный остановил коня, спрыгнул наземь и тут же к нему подошел старший Виниор, который доложил:
— Господин капитан, рота проводит плановую тренировку! Лиц незаконно отсутствующих нет! Докладывал заместитель командира роты лейтенант Рунольв Виниор!
Агликано кивнул, оглядел покрытое грязью поле и сказал:
— Тренировка отменяется. Всем сбор. В полдень в полковом лагере пройдет общее построение, на котором будет зачитан царский указ.
— Началось? — спросил Рунольв.
— Да.
— Когда выступаем неизвестно?
— Думаю, что сразу. Выдвигаемся к Рамайну, а с утра начинаем переправу.
Виниор развернулся к нам и приказал строить роту. После чего мы вернулись в лагерь, собрали ротное имущество и стали готовиться к построению.
Заметив, что мы пакуемся, нашему примеру последовали соседи, и вскоре суета охватила половину полка. Забегали солдаты, завозились обозники, и лагерь стал напоминать разворошенный муравейник. Но лично меня это не касалось. Взводом занимались сержанты, на которых можно было положиться, а мои личные вещи и палатку собрал Эльвик. Оставалось только ждать, и я присел под раскидистый молодой дубок, где меня окликнул вестовой из штаба.
— Господин корнет, разрешите обратиться? — рядом остановился молодой, не старше шестнадцати лет солдатик, видимо, сын полкового ветерана, которого родитель определил на службу с испытательным сроком.
— Разрешаю, — я кивнул ему.
— Господин корнет, а не подскажете, где найти командира роты?
Я огляделся. Агликано нигде не видно.
— Нет его. А что ты хотел?
— По приказу майора Фаркудо разношу по ротам свежую почту. Говорят, скоро выступаем, вот и спешу по всем подразделениям пробежать.
— Если письма, давай мне. Они не пропадут.
— Спасибо, господин корнет.
Без споров вестовой отдал мне связку писем, и я просмотрел адреса. Шесть капитану, и все от женщин, запах дорогих духов ощущался сразу. Три братьям Виниорам, потертые и залапанные конверты, наверное, из дома. Сержантам и солдатам пять, серые треугольники. А в самом конце еще два, которые были адресованы мне. Мои первые письма на службе, одно из дома, от отца, а другое от мэтра Маскро, который все‑таки ответил, и пока было немного времени, я передал чужие письма Рунольву, а сам занялся прочтением своих.
Весточка от родителя было короткой. Все хорошо. Зиму пережили. Следопыт Тео передавал мне привет и сообщал, что нашел две пещеры, в которых есть древние рисунки, а в горах он видел женщину, которую описал отцу, и в ней барон опознал мою мать. А так‑то на севере без изменений. Тишина и размеренное течение жизни.
После прочтения этого послания в голову вновь полезли воспоминания о видениях в гостинице «Граф Рупьен», о которых я никому не рассказывал. Но сейчас они мне только мешали и, постаравшись очистить голову, я вскрыл письмо от Маскро, который написал его на четырех листах.
Глаза скользили по ровным черным линиям строк. Прочитал раз, а следом другой. И у меня в голове сложился образ знаменитого ученого. Худой, нескладный, истощенный, нервный и очень сильно напуганный. Отчего напуганный? Да оттого, что в письме он постоянно упоминал каких‑то скрытых врагов нашего государства, которые спят и видят, как бы извести мэтра Маскро и уничтожить результаты его исследований. И я расценил это как манию.
Понятно, что работа ученого и мои наработки о древней цивилизации, ломают стереотипы, и трактат Маскро заставит многих ученых–историков пересмотреть свои взгляды. Кроме того, от майора Кано мне известно, что в прошлом имели место быть случаи, когда найденные археологами древние артефакты и ценности похищались. Однако убивать из‑за этого Маскро, которого прикрывают «черные клинки», по меньшей мере, глупо, странно и не логично. Зачем и кому это нужно? Лично мне и «черным клинкам» такие люди неизвестны, а вот мэтр Маскро был уверен, что против него работает целая тайная организация. Но доказательств ее существования нет, и потому мое доверие к ученому было подорвано.
Впрочем, если откинуть манию мэтра, то в остальном человеком он был умным, обладал энциклопедическими знаниями и имел доступ к архивам Академии Наук. Благодаря этому Маскро смог сложить свою собственную мозаику минувших веков и тысячелетий, и то, о чем он писал, укладывалось в мое собственное мировосприятие.
Приблизительно, девять тысяч лет назад, на Ирахо высадились люди. Они быстро расселились по всему материку, и смогли колонизировать земли за океаном. Но затем что‑то произошло. Катаклизм или война отбросили цивилизацию в дикость и варварство. И только после этого появились эльфы и гномы, которые стали властителями Ирахо и сотни лет стирали память о древней працивилизации людей. До тех пор пока не появились морейцы. Так наше далекое прошлое видел Маскро, и я его поддерживал. Видения, мои собственные исследования и следы давних сражений в пещерах. Все это служило доказательством нашей правоты. Однако заниматься археологией, историей и поиском правды, которая по большому счету никому не нужна, я мог заниматься только после войны. Поэтому письма были убраны в рюкзак с личными вещами, и в этот момент пропела сигнальная полковая труба.
Сбор. Общее построение.
Громыхая латами и поскрипывая кожей, штурмовая рота капитана Агликано вышла на огромный плац. Рядом с нами еще четыре такие же штурмовые роты. Дальше линейная пехота. За ними обозники и артиллеристы. А в центре, возле черного знамени с головой скального тигра, командир девятого полка, бравый полковник Ангус Урамин, за спиной которого весь штаб и вернувшиеся в лагерь полковые чародеи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
